Мародер - Пол Андерсон

На обзорном экране в просвете между облаками проступили высокие здания, построенные на берегу озера.

— Густонаселенная зона, — заметил Тревельян. — Значит, у них были развитые сельское хозяйство и транспортная сеть — по крайней мере в наиболее развитых регионах. Я вижу железнодорожные пути и остатки автострад. Полагаю, начальная стадия технического развития, двигатели внутреннего сгорания, возможно, ограниченное использование электричества… В отличие от большинства цивилизаций, достигших аналогичного уровня техники, они сохранили в себе чувство прекрасного, — Тревельян старался отогнать эти мысли. Лишь оставаясь бесстрастным, он мог сдержать слезы.

— Только ли радиация вызвала их гибель? — спросил Дымокур. Он-то без труда сохранял невозмутимость. — Они могли найти укрытие.

— Возможно, они ничего не знали о радиоактивности. Или выживших осталось слишком мало, их разбросало по планете, а мутации довершили дело. Так или иначе, они погибли… Стойте!

Пальцы Тревельяна заплясали по пульту управления. «Джинджи» дернулся, подался назад, замер.

Наличие атмосферы затрудняло визуальные наблюдения, но лазеры, радары и компьютерная обработка информации позволяли получить полную картину. Город находился на острове, посреди широкой реки, и, связанный с материком лишь несколькими мостами, не утонул в океане растительности. Те же деревья и кустарники, что успели-таки вырасти на улицах, были в основном срублены, и срублены недавно. Работы выполняли машины, две из которых раскорячились на центральной площади. По внешнему виду Тревельян безошибочно определил, что их изготовили на Земле. С десяток готовых рухнуть зданий взорвали, обломки сгребли в большие кучи. Сильный электрический фон указывал на то, что в городе монтировали мощную энергетическую установку.

— Мердок! — словно ругательство, выкрикнул Тревельян.

— Вы можете определить местонахождение его корабля? — спросил ридонит.

— Нет. Заметив наше приближение, он, должно быть, как следует замаскировал его. Возможно, Мердок надеется, что мы не обнаружим следов его деятельности, или еще раз решил посмеяться над нами. Как я погляжу, после приземления он не терял даром ни минуты. А место для посадки он нашел, когда прилетал сюда в первый раз.

«Джинджи» вновь поплыл над планетой. Ридонит молчал. Облака, моря, закаты, рассветы занимали половину обзорного экрана, на другой сияли звезды.

— Жителей не осталось, — промолвил наконец Дымокур. — Реликты их цивилизации имеют ограниченный научный интерес. Достаточно ли у нас оснований срочно направить сюда вооруженный звездолет, которого наверняка с нетерпением ждут где-то еще, с тем чтобы остановить Мердока?

— Допустим, достаточно… я так же, как и вы, еще не уверен в этом, но, допустим, достаточно… Смогут ли они остановить его? — Тревельян склонился над пультом управления. Загудели двигатели. — Приготовьтесь к посадке, — предупредил он.

Тревельян выбрал город, где только занималась заря, чтобы максимально использовать световой день. От набережной в изумрудно-бирюзовую бухту выдавалась длинная дамба, построенная, судя по показаниям сонара, из напряженного бетона, такая же прочная, как и четыреста лет назад. Он приземлился на дамбе и, выйдя из корабля, направился к берегу. Гравитележка доставила бы его гораздо быстрее, но ему хотелось вжиться в роль тех, кто ходил здесь до него. «Джинджи», готовый к немедленному взлету, остался позади, возвышаясь, словно медный обелиск.

Безопасность окружающей среды не волновала его. Мердок наверняка провел все анализы. Оставалось лишь уточнить некоторые детали. К примеру, какие из привезенных злаков будут расти здесь лучше всего.

«Наверно, любые», — решил Тревельян. Планета щедра и плодородна. Без сомнения, до катастрофы она была еще прекраснее, но и теперь радовала глаз. А природа быстро залечивала нанесенные ей раны.

Бухта блестела и плескалась меж золотисто-зеленых холмов.

За бухтой открывался океан. Спускаясь вниз, Тревельян заметил обширные мелководья, густо заселенные растениями и морской живностью. Но воздух не рассекали крылья птиц. Большинство, если не все, позвоночные животные погибли. Зато низшие формы пережили катастрофу. Насекомые или им подобные парили на тончайших радужных мембранах. Серебристые рыбы выпрыгивали из воды. Ветер нес запах соли, йода, жизни.

Над головой проплывали редкие облака, голубоватые в пронзительной синеве неба. Где-то далеко, невидимая днем, находилась сверхновая. «Роковая звезда», — подумал Тревельян содрогнувшись. Как мало знали астрономы древности о бедах, которые несет названное ими явление!

Но Тревельян опустился на планету в солнечный, мирный, прохладный день. Вздохнув, он двинулся к берегу, оглядываясь по сторонам. Суда затонули или уплыли, сорвавшись с прогнивших канатов. Сквозь прозрачную воду виднелись те, что лежали на небольшой глубине. Благородные обводы парусников не удивляли его, обитатели планеты не могли сделать их иными. Носовую часть кораблей украшали бронзовые фигуры, в позеленевших изъеденных коррозией остатках которых угадывались цветы, крылья, языки пламени, свободные и парящие формы. Большое судно выкинуло на берег. У него был железный корпус и, судя по трубе, паровой двигатель. Но строители позаботились о том, чтобы на волнах оно напоминало танцовщицу.

Тревельян приблизился к пристани. Деревянные складские помещения разрушились, кое-где заросли лианами. Но он мог себе представить, как некогда вздымались к небу их куполообразные крыши. Стрелу проржавевшего механизма, по всей видимости — подъемного крана, украшала голова смешного зверька.

Их искусство не смотрелось бы на фотографиях. Свобода линий и легкость форм — вот что вызывало учащенное биение сердца. Никогда раньше не видел Тревельян ничего подобного. И двуногие обитатели планеты с тонкими изящными шестипалыми руками, длинными шеями и большеклювыми головами казались ему живыми. Он чуть ли не слышал, как шуршат на ветру их каменные плащи.

По пути в город он находил их кости.

Пожиратели падали почти не потревожили тел. Пыль, принесенная ветром, осела на мостовой, стала почвой. В нее упали семена, выбросили хрупкие корни, в конце концов сокрушившие бетон и кирпич. Кусты и лианы устлали мостовую и полезли вверх по стенам. Но растительность наступала медленно. Спешить ей было некуда. Она заняла прибрежные кварталы города и продвигалась дальше, выбросив вперед, как с грустной улыбкой подумал Тревельян, своих разведчиков и саперов.

Вдоль улиц выстроились гранитные, мраморные и каменные здания, исхлестанные дождями, выжженные солнцем, иссеченные ветром. Лишь редкие побеги затеняли их силуэты. Как и горельеф на стенах, здания взмывали ввысь, буквально рвались к небесам. Украшенные колоннами, балюстрадами, широкими окнами, некоторые из них еще сохранили окраску, смягчавшую строгость линий.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});