Пятеро в лодке, не считая седьмых - Евгений Лукин

- Ничего не выйдет, - все еще обижаясь, буркнул Чертослепов. - Это будет подделка документа. Вот если бы здесь был наш директор...

- А заодно и печать, - пробормотал Шерхебель. - Слушайте, а что если обратиться к местной администрации?

- Ох!.. - страдальчески скривился замдиректора, берясь за поясницу. Знаю я эту местную администрацию...

- А я все же попробую, - задумчиво сказал Шерхебель, свивая документ в трубку.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИЗ-ЗА ОСТРОВА НА СТРЕЖЕНЬ

1

Не любили татары этот лесок, ох, не любили. Обитал там, по слухам, призрак урусутского богатыря Афанасия, хотя откуда ползли такие слухи шайтан их знает. Особенно если учесть, что видевшие призрак татары ничего уже рассказать не могли.

Сам Афанасий, конечно, понятия не имел об этой мрачной легенде, но к весне стал замечать, что местность в последние дни как-то обезлюдела. Чтобы найти живую душу, приходилось шагать до самой дороги, а поскольку бороды у всех в это время года еще покрыты инеем, то Афанасий требовал, чтобы живая душа скинула шапку. Блондинов отпускал.

Поэтому, встретив однажды посреди леска, чуть ли не у самой землянки, брюнета в дорогом восточном халате, Афанасий был крепко озадачен.

- Эх, товарищ Филимошин, товарищ Филимошин!.. - с проникновенной укоризной молвил ему брюнет. - Да разве ж можно так обращаться с доспехами! Вы обомлеете, если я скажу, сколько сейчас такой доспех стоит...

На Афанасии была сияющая, хотя и побитая, потускневшая местами, броня персидской выковки.

- Доспех-то? - хмурясь, переспросил он. - С доспехом - беда... Скольких я, царствие им небесное, из кольчужек повытряс, пока нужный размер нашел!.. Ну заходи, что ли...

Шерхебель (ибо это был он) пролез вслед за Афанасием в землянку и тут же принялся рассказывать.

- Ну, я вам скажу, двор у хана Батыя! - говорил он. - Это взяточник на взяточнике! Две трети сбережений - как не было... Хану - дай, - начал он загибать пальцы, - женам его - дай, тысячникам - дай... Сотникам! Скажите, какая персона - сотник!.. Ну да Бог с ними! Главное: дело наше решено положительно...

- Дело? - непонимающе сдвигая брови, снова переспросил Афанасий.

Ликующий Шерхебель вылез из дорогого халата и, отмотав с себя два слоя дефицитной парчи, извлек уже знакомый читателю рапорт о том, что гребное устройство непременно достигнет пристани Баклужино в такое-то время. Дата прибытия была исправлена. Чуть ниже располагалась ровная строка арабской вязи и две печати: красная и синяя.

- "Исправленному верить. Хан Батый", - сияя, перевел Шерхебель.

Афанасий задумчиво его разглядывал.

- А ну-ка прищурься! - потребовал он вдруг.

- Не буду! - разом побледнев, сказал Шерхебель.

- Смышлен... - Афанасий одобрительно кивнул. - Если б ты еще и прищурился, я б тебя сейчас по маковку в землю вбил!.. Грамотку-то покажи-ка поближе...

Шерхебель показал.

- Это что ж, он сам так красиво пишет? - сурово спросил Афанасий.

- Ой, что вы! - Шерхебель даже рукой замахал. - Сам Батый никогда ничего не пишет - у него на это канцелярия есть. Между нами, он, по-моему, неграмотный. В общем, все как везде...

- А печатей-то наляпал...

- Красная - для внутренних документов, синяя - для зарубежных, пояснил Шерхебель. - Так что я уж на всякий случай обе...

Тут снаружи раздался нестройный аккорд, и щемящий надтреснутый голос запел с надрывом:

- Ах, умру я, умру... Пахаронют миня-а...

Шерхебель удивился. Афанасий пригорюнился. Из левого глаза его выкатилась крупная богатырская слеза.

- Входи, бедолага... - прочувствованно пробасил Афанасий.

Вошел трясущийся Альбастров. Из-под надетой внакидку ношеной лисьей шубейки, только что, видать, пожалованной с боярского, а то и с княжьего плеча, глядело ветхое рубище да посвечивал из прорехи чудом не пропитый за зиму крест.

- Хорошие новости, товарищ Альбастров! - снова воссияв, приветствовал певца Шерхебель.

Электрик был настроен мрачно, долго отмахивался и не верил ничему. Наконец взял документ и обмер над ним минуты на две. Потом поднял от бумаги дикие татарские глаза.

- Афанасий! - по-разбойничьи звонко и зловеще завопил он. - А не погулять ли нам, Афанасий, по Волге-матушке?

- И то... - подумав, пророкотал тот. - Засиделся я тут...

- Отбить у татар нашу лодку, - возбужденно излагал Шерхебель. Разыскать Чертослепова...

- И Намазова... - с недоброй улыбкой добавил электрик.

2

Отгрохотал ледоход на великой реке Итиль. Намазов - в дорогом, почти как у Шерхебеля, халате и в сафьяновых, шитых бисером сапожках с загнутыми носками - прогуливался по берегу. На голове у Намазова была роскошная лисья шапка, которую он время от времени снимал и с уважением разглядывал.

Его только что назначили толмачом.

Где ж ему было заметить на радостях, что под полутораметровым обрывчиком покачивается отбитое вчера у татар гребное устройство, а на земле коварно развернут сыромятный арканчик электрика Альбастрова.

Долгожданный шаг, мощный рывок - и свежеиспеченного толмача как бы сдуло с обрыва. Он лежал в гребном устройстве, изо всех сил прижимая к груди лисью шапку.

- Что вы делаете, товарищи! - в панике вскричал он, мигом припомнив русскую речь.

- Режем! - коротко отвечал Альбастров, доставая засапожный клинок.

Шерхебель схватил электрика за руку.

- Вы что, с ума сошли? Вы его зарежете, а мне опять идти к Батыю и уточнять состав экипажа?

Электрик злобно сплюнул за борт и вернул клинок в рваное голенище.

- Я вот смотрю... - раздумчиво пробасил вдруг Афанасий, глядя из-под руки вдоль берега. - Это не замдиректора нашего там на кол сажают?

Зрение не обмануло Афанасия. В полутора перестрелах от гребного устройства на кол сажали именно Чертослепова. Вообще-то татары не практиковали подобный род казни, но, видно, чем-то их достал неугомонный замдиректора.

Самоотверженными гребками экипаж гнал лодку к месту события.

- Иди! - процедил Альбастров, уставив жало засапожного клинка в позвоночник Намазову. - И чтоб без командора не возвращался! А сбежишь под землей сыщу!

- Внимание и повиновение! - закричал по-своему Намазов, выбираясь на песок.

Татары, узнав толмача, многозначительно переглянулись. Размахивая широкими рукавами, Намазов заторопился к ним. Шайтан его знает, что он им там наврал, но только татары подумали-подумали и с сожалением сняли Чертослепова с кола.

Тем бы все и кончилось, если бы замдиректора сам все не испортил. Очутившись на земле, он мигом подхватил портки и бегом припустился к лодке. Татары уразумели, что дело нечисто, и кинулись вдогонку. Намазов добежал благополучно, а Чертослепов запутался в портках, упал, был настигнут и вновь водворен на кол.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});