Обнажённый Бог: Феномен - Питер Гамильтон

— Такого интереса к путешествиям в другие миры, как у вас, у нас нет, — сказала Армира.

— Конечно нет. Наши корабли летают с коммерческими и колонизаторскими целями. Есть, к сожалению, и военные корабли. Вам, с вашим технологическим уровнем, коммерческая деятельность ни к чему. Мы верим, что вы мирная нация, хотя, скорее всего, у вас разработано самое современное оружие. Следовательно, вы должны быть заинтересованы в исследованиях и колонизации.

— Справедливо.

— Значит, вы все еще занимаетесь такого рода деятельностью?

— В какой-то степени.

— Отчего же вы не сообщили нам об этом, почему скрыли ваши способности под маской мистицизма и безразличия?

— Вы сами знаете, почему, — сказала Армира. — Триста лет назад люди обнаружили расу джисиро, и все же вы до сих пор не наладили с ними контакт и не открылись им. Их технология и культура находятся на примитивном уровне, и вы понимаете, что произойдет, если их допустят в Конфедерацию. Все то, что у них есть, будет заменено тем, что они воспримут как футуристические предметы, созданные для удобства. Они перестанут делать что-либо сами. Кто знает, какие достижения будут потеряны для мира?

— Этот аргумент неуместен, — сказало Согласие. — Джисиро не имеют понятия о звездах, не знают, чтоматерия состоит из атомов. А мы знаем. Мы признаем, что наши технологии стоят на более низком уровне, чем ваши. Но в то же время мы уверены, что однажды мы достигнем вашего теперешнего уровня. Вы считаете, мы не знаем, каких высот достигла наука. Мы открылись вам, честно и дружелюбно, свои недостатки от вас не прятали, вы же не ответили нам взаимностью. Мы сделали вывод, что вы просто изучаете нас. Нам хотелось бы знать, зачем. Как чувствующие особи мы имеем на это право.

— Изучение — уничижительный термин. Мы стараемся побольше узнать о вас, как и вы о нас. Признаю, что процесс этот несбалансирован, но, принимая во внимание все обстоятельства, это неизбежно. А что до раскрытия нашей технологии, то это — грубое вмешательство в наши дела. Если хотите чего-то, добивайтесь сами.

— Тот же довод вы привели нам и относительно загробной жизни, — раздраженно заметила Иона.

— Ну разумеется, — согласилась Армира. — Скажи мне, Иона Салдана, какова была бы твоя реакция, если бы ксеноки заявили, что ты обладаешь бессмертной душой, и доказали бы это, а затем сознались, что жизнь после смерти ожидает лишь избранных? Понравилось ли бы тебе такое признание?

— Нет, не понравилось бы.

— Мы знаем, что наше столкновение с загробной жизнью произошло по случайности, — вступило в разговор Согласие. — Что-то произошло на Лалонде, отчего души вышли из преисподней и захватили тела живых людей. С нами случилась беда. Разве такое несчастье не призывает вас вмешаться?

Повисла долгая пауза.

— Вмешиваться мы не станем, — заявила Армира. — По двум причинам. То, что произошло на Лалонде, случилось оттого, что вы явились туда. Одно дело — межпланетные путешествия и научные исследования, а другое — физическое действие.

— Мы не отрицаем нашей ответственности за содеянное.

— Да, больше вам ничего не остается.

— Ну хорошо, с некоторыми оговорками мы согласны с вашим заявлением, хотя оно нам и не нравится. Какова же вторая причина?

— Видите ли, среди моего народа нашлись люди, которые были на вашей стороне и голосовали за оказание вам помощи. Возможность вмешательства была отвергнута. То, что мы узнали о вас, свидетельствует: ваша раса справится с кризисом. Эденисты — люди зрелые и могут справиться с ситуацией.

— Я не эденист, — сказала Иона. — Что же будет со мной и другими адамистами, большинством расы? Вы что же, устранитесь и позволите нам погибнуть? Разве выживание элиты, философов и интеллектуалов, оправдывает гибель остальных людей? Если это цена за улучшение расы, мы такую цену платить не собираемся.

— Если я могу быть судьей, то и ты тоже спасешься, Иона Салдана.

— Приятно сознавать. Но что будет с остальными?

— Это уж как судьба распорядится. Больше я ничего не могу сказать. Наш официальный ответ: все зависит от вас самих.

— Такой ответ не может служить утешением, — прокомментировало Согласие.

— Я понимаю ваше огорчение. Единственный мой совет: не делитесь с адамистами тем, что вы узнали о моей расе. Если они прознают, что нам известно, как разрешить кризис, это ослабит их собственную инициативу.

— Мы обдумаем ваше предложение, — промолвило Согласие. — Но эденисты не согласятся войти в вечность без своих родственников. Ведь мы одна раса, хотя и расколотая.

— Я признаю ваше единство.

— У меня последний вопрос, — сказала Иона. — Где Джей Хилтон? Ее забрали из Транквиллити в то же время, что и ваших ученых. Зачем?

Мысли Армиры смягчились, она почти смутилась, что для киинта неслыханно.

— Произошла ошибка, — созналась посланница. — И я прошу у вас за это прощения. Ошибка, правда, вызванабыла добрыми намерениями. Маленькая киинт включила Джей Хилтон в число, подлежащих эвакуации, причем против родительской воли. Она попросту пыталась спасти подругу.

— Хейл! — Иона в восторге рассмеялась. — Ах ты, проказница.

— Полагаю, ее сурово наказали за своеволие.

— Надеюсь, что нет, — возмутилась Иона. — Ведь она всего лишь ребенок.

— Верно.

— Ну, теперь вы можете вернуть Джей назад. Транквиллити не так уж беззащитен, как вы думали.

— Снова прошу прощения, но Джей Хилтон не может быть возвращена.

— Почему?

— Она слишком много видела. Уверяю вас, она находится в полной безопасности, и мы, конечно же, вернем ее вам, как только ваш кризис окончательно завершится.

Луиза притронулась к стенам тюремной камеры — сделаны они были из какого-то тускло-серого композита, не такого холодного, как металл, но такого же твердого — и забралась с ногами на койку. Согнув колени, уткнулась в них подбородком. Гравитация на Земле вполовину меньше, чем у них на Норфолке, и все же это лучше, чем на Фобосе, зато воздух прохладнее, чем на «Джамране». Мысли ее какое-то время были заняты Эндроном, системщиком с «Далекого королевства». Она полагала, что, возможно, это он выдал их властям Верхнего Йорка. Затем решила, что это уже не имеет значения. Сейчас ее беспокоила лишь разлука с Джен. Как-то там сестренка? Наверняка напугана тем, что случилось.

«Это я впутала ее в эту историю. Да мама меня просто убьет».

Хотя мама сейчас вообще ничего не могла сделать. Луиза плотнее обхватила колени и постаралась не расплакаться.

Дверь открылась. В камеру вошли две женщины. Луиза предположила, что они из полиции: на них была бледно-голубая форма с бронзовой эмблемой Центрального правительства на плечах — руки-континенты в дружеском рукопожатии.

— Ну что ж, Кавана, — сказала женщина с сержантскими лычками, — пошли.

Луиза спустила ноги на пол и осторожно перевела взгляд с одной на другую:

— Куда?

— На собеседование.

— На их месте я засунула бы тебя в ноль-тау, — сказала другая женщина. — Пыталась провезти сюда одного из этих ублюдков. Сволочь.

— Перестань, — приказала женщина-сержант.

— Я не… — начала было Луиза и беспомощно сжала губы. Все было так запутано. Одному Небу известно, сколько законов она нарушила по пути в Верхний Йорк.

По короткому коридору ее провели в другую комнату. У нее родились невольные ассоциации с больницей. Белые стены, стерильная чистота. Дешевые стулья, стол посередине комнаты мог бы стоять в лаборатории. Множество процессоров в углу на высоком стеллаже, на столе тоже стояли блоки. Брент Рои сидел за столом. С формой таможенника, в которой встречал «Джамрану», он расстался. Теперь на нем был такой же голубой костюм, как и на женщинах-полицейских. Жестом пригласил ее сесть против него.

Луиза села, ссутулив плечи. За эту привычку сама она ругала Джен. Посидела с опущенным взором, выжидая. Потом подняла глаза. Брент Рои спокойно ее разглядывал.

— Ты не одержимая, — сказал он. — Тесты это подтверждают.

Луиза нервно одернула черный халат, который ей здесь выдали: тесты слишком ярко запечатлелись в ее памяти. Семеро вооруженных людей из службы безопасности держали ее под прицелом, а медики заставили раздеться догола. Они ввели в нее сенсорные контуры, приложили сканеры, взяли пробы, и было это в миллион раз хуже медицинского обследования. После разрешили иметь при себе лишь закрепленный на запястье нанотехнический пакет.