Звездный зверь - Роберт Хайнлайн

Он со вздохом перевел переключатели в их нормальное положение. Его корзина для входящих документов тотчас же начала наполняться, и все индикаторы запросов связи зажглись. Но лампочки горели янтарным светом, мигающе-красного среди них не было, и он не стал обращать на них внимания, а взглянул на то, что падало в корзину. Большинство бумаг были просто обычной информацией о текущих делах: какие меры уже приняты его подчиненными или их подчиненными. Иногда он проверял существо вопроса и предложенное по нему решение, потом бросал доклад в прожорливую пасть корзины для исходящих документов.

Поступил некий радиотайп, необычный в том смысле, что дело касалось существа, которое было неземным, но не классифицированным по типу и происхождению. Связанный с ним инцидент был не столь важным — какая-то чепуха в одной из деревень в западной части континента. Но тот факт, что замешано неземное существо, автоматически требовал доклада от местной полиции в министерство, а отсутствие классифицированности не позволяло принять меры согласно инструкции. И вот в результате — этот доклад…

Мистер Кику никогда не видел Ламокса и не проявил бы к его делу какого-то интереса, даже если бы и увидел его. Но Кику твердо знал, что каждый контакт с теми, кто «оттуда» — единственный в своем роде. Вселенная безгранична в своем многообразии. Предположить без знания, сделать вывод по аналогии, принять неизвестное за не требующее доказательств — все это означало возможность катастрофы.

Мистер Кику глянул на свой список, чтобы посмотреть, кого бы он мог туда послать. Любой из его служащих мог действовать в качестве представителя первичной и высшей юридической инстанции в любом деле, касающемся неземных существ. Но кто сейчас на Земле и свободен? Гм-м-м.

Сергей Гринберг вполне подходящий человек. А служба коммерческой информации может денек-другой обойтись без своего начальника.

Он щелкнул переключателем.

— Сергей?

— Да, шеф?

— Занят?

— И да, и нет. Подрезаю ногти и пытаюсь придумать, за что налогоплательщикам следовало бы увеличить мою зарплату.

— Думаешь, надо? Посылаю тебе светокопию. — Мистер Кику нашел фамилию Гринберга на передающем устройстве, бросил светокопию в корзину исходящих документов и подождал несколько секунд, пока не увидел на экране, как Гринберг вынул ее из своей корзины для входящих документов.

— Прочти.

Гринберг ознакомился.

— Я слушаю, шеф.

— Свяжись с местным судьей и сообщи, что мы вмешиваемся в это, затем слетай и разберись, в чем там дело.

— Ваше желание для меня — приказ, мой повелитель! Ставлю два к одному, что это все-таки земное существо.

— Пари не будет. Ты, вероятно, прав. Но всякое бывает. Мы не можем рисковать.

— Я свяжусь с этими провинциалами. Где находится эта деревня? Уэствилль, или как ее там?

— Откуда я знаю? Текст перед тобой.

Гринберг глянул на сообщение.

— Э-э-э… Вы что думаете? Это же в горах… Такое может занять две-три недели, шеф. Как вам это понравится?

— Затратишь больше трех дней — вычту из ежегодного отпуска. — Мистер Кику отключился и вернулся к своим делам.

Он ответил на десяток вызовов и с таким энтузиазмом принялся за разбор дел, что вскоре показалось дно его корзины входящих документов — но ненадолго. Затем заметил, что настало время для приема раргилианина. Тело его покрылось гусиной кожей, и он поспешно полез в стол за одной из специальных таблеток, которые врач советовал принимать не слишком часто. Едва он успел ее проглотить, как зажегся сигнал от приемной министра.

— Сэр, пришел доктор Фтаемл.

— Проводите его. — Мистер Кику пробормотал какое-то заклинание на своем родном языке — вероятно, одно из тех, что его предки использовали против змей.

Пока дверь раскрывалась, он придал своему лицу выражение, подходящее для приема посетителей.

3. Неуместный вопрос

Вмешательство Министерства инопланетных дел в дело Ламокса не отложило слушание, а наоборот, ускорило его. Мистер Гринберг позвонил окружному судье, договорился с ним, что воспользуется его залом суда, и попросил все стороны и свидетелей быть в суде к десяти часам следующего утра — включая, разумеется, и это неземное чудовище, из-за которого весь сыр-бор разгорелся. На последнее требование судья О'Фаррел обратил особое внимание:

— Это создание — оно вам тоже нужно?

Гринберг сказал, что он решительно за то, чтобы это неземное существо присутствовало, поскольку именно его участие в деле было причиной вмешательства Министерства.

— Судья, мы, люди из Министерства, не любим совать нос в ваши местные дела. Увидев его и задав свидетелям несколько вопросов, я, вероятно, смогу откланяться, что будет удобнее для нас обоих. Именно это якобы внеземное существо — причина моего приезда. Единственная причина. Поэтому — пусть оно присутствует, ладно?

— Видите ли, оно довольно велико. Возможно, слишком, чтобы приводить его в зал суда. Я, правда, его уже несколько лет не видел, но, думаю, оно с тех пор только выросло — а даже в то время было слишком велико, чтобы находиться в помещении. Не могли бы вы посмотреть на него на месте?

— Можно, хотя я придерживаюсь убеждения, что все, относящееся к слушанию дела, должно быть собрано в одном месте. Где оно находится?

— Под арестом по месту жительства, вместе со своим владельцем. Они живут за городом, в нескольких милях отсюда.

Гринберг на минуту задумался. Будучи человеком непритязательным, из тех, которым все равно, где есть и спать, он, когда касалось дел Министерства, действовал по принципу перекладывания всей беготни на других. Иначе ему не удавалось бы справиться с громадной нагрузкой делами.

— Мне не хотелось бы выезжать в провинцию, поскольку я планировал придержать свой корабль и завтра, по возможности, после полудня вернуться в столицу. Это очень срочно… имеет отношение к марсианскому договору.

Последнее было стандартной выдумкой Гринберга, когда он хотел поторопить кого-либо не из Министерства.

Судья О'Фаррел пообещал, что все устроит.

— Мы сделаем временный загон на лужайке около здания суда.

— Прекрасно! До завтра, судья. Благодарю вас за все.

За два дня до того, как Ламокс вырвался на свободу, судья О'Фаррел отправился на рыбалку. К его возвращению в городе уже навели порядок, а в силу установленного им для себя принципа, он старался не слушать и не читать газетных сообщений или разговоров, касающихся дел, которые ему, возможно, предстоит вести. Позвонив шефу дорожного патруля Драйзеру, он не предполагал, что могут быть какие-то затруднения с перемещением Ламокса.

Шеф Драйзер высунулся из верхнего люка своей машины.

— Судья, у вас голова на месте?

— Хм, священник, что вас беспокоит?

Драйзер пытался возражать, но судья отмел все его доводы. Тогда они оба позвонили мэру. Мэр побывал на той же самой рыбалке, и потому встал на сторону О'Фаррела. Он сказал:

— Шеф, вы меня удивляете. Мы не можем позволить, чтобы важный чиновник решил, будто мы настолько отсталы, что не способны справиться с подобным пустяком.

Драйзер тяжело вздохнул и позвонил в компанию «Горные Штаты: стальные и сварочные работы».

Шеф Драйзер решил доставить Ламокса до того, как станет светло — ему хотелось посадить его в клетку, пока на улицах мало народа. Но никто не подумал поставить об этом в известность Джона Томаса. Он был разбужен в четыре часа утра в плохом настроении: пробуждение прервало его кошмар, и вначале он подумал, что с Ламоксом случилось что-то ужасное.

Когда же ситуация для него прояснилась, стало понятно, что на сотрудничество с ним нельзя было рассчитывать. Он оказался «тяжел на подъем», из тех, у кого по утрам в крови ощущается нехватка сахара, и от них нельзя ничего добиться, пока они хорошенько не позавтракают — на чем он сейчас и настаивал.

Шеф Драйзер выглядел рассерженным. Миссис Стюарт, с видом «мама знает лучше», сказала:

— Дорогой, ты не думаешь, что тебе лучше…

— Я думаю, что мне надо позавтракать. И Ламоксу — тоже.

Драйзер заметил:

— Молодой человек, вы ведете себя неправильно. Прежде всего, имейте в виду, что у вас будут большие неприятности. Пошли. Вы сможете позавтракать и в городе.

Джон Томас упорно гнул свое. Его мать резко сказала:

— Джон Томас, это невыносимо! Ты слышишь? С тобой так же трудно разговаривать, как когда-то с твоим отцом.

Но упоминание об отце лишь укрепило его на неверном пути. Он с горечью сказал:

— Почему ты не защищаешь меня, мама? В школе мне говорили, что любой гражданин не может быть уведен из своего дома по прихоти полиции. Но ты прилагаешь все силы, чтобы помочь ему, а не мне. На чьей ты стороне?

При этих его словах она посмотрела на сына с крайним удивлением.