УР - Стивен Кинг

Он нашел Эрнеста Хемингуэя в двух десятках из почти десяти с половиной миллионов УРов, и нашел по крайней мере двадцать романов, о которых он никогда не слышал. В одном из УРов (номер 6201949 — который, когда разобьешь его, был датой рождения его матери), Хемингуэй появлялся, как детективный писатель. Уэсли загрузил книгу, называемую Это кровь, мой дорогой! И открыл, что этот дешевый роман, но написанный в стакатто, напористыми предложениями, которые он бы узнал везде.

Предложениями Хемингуэя.

И даже как детективный писатель, Хемингуэй уходил от гангстерских войн, мошенничества и крови — счастье писателя-дебютанта достаточно растянуто, чтобы написать Прощай, оружие. Казалось, он всегда писал Прощай, оружие. Другие названия приходили и уходили, а Прощай, оружие всегда здесь и Старик и море тоже обычно здесь.

Он попытался найти Фолкнера.

Фолкнера не было здесь нигде, ни в одном из УРов. Он выбрал обычное меню и открыл, что Фолкнер недоступен, что даже заставляло задуматься о его реальности, по крайней мере, в редакции Кайндла. Только несколько книг об Американской литературе.

Он выбрал Роберта Болано, автора 2666, и, хотя он не доступен из обычного меню, в нескольких подменю УР КНИГИ он нашел его. И другие романы Болано, включая книгу с цветным названием Мэрилин расцвела для Фиделя. Он почти загрузил одну из них, затем передумал. Так много авторов, так много УРов, так мало времени.

Часть его сознания — достаточно далекая и находящаяся в ужасе — продолжала утверждать, что все это продуманная шутка, возникшая в воображении сумасшедших дегенератов-программистов. И этому были основания, которое он продолжал собирать этой длинной ночью, используя несколько иной способ.

Джеймс Кейн, например. В одном из УРсов, выбранным Уэсли, он умер очень молодым, написав две книги: Найтфол (новая) и Милдред Пис (старее). Уэсли бы побился об заклад, что Почтальон всегда звонит дважды должна быть наверняка написана Кейном, его УР-роман, так сказать — но нет. Хотя он выбрал дюжину УРсов Кейна, он нашел Почтальона только однажды. Милдред Пис, с другой стороны, которую он определил, как второстепенный Кейн, в действительности, была всегда здесь. Похоже, как и Прощай, оружие.

Он выбрал свое собственное имя и обнаружил то, чего и опасался. Хотя УРсы были переполнены Уэсли Смитом (один появился писателем вестернов, другой автором порнографических романов, таких как Горячая Милашка), но ни один не мог быть написан им. Конечно, это тяжело, быть уверенным на сто процентов, но это так — он прошел через 10.4 миллиона альтернативных реальностей, и он был неопубликованным неудачником во всех них.

Бодрствуя в постели, слушая далекий лай одинокой собаки, Уэсли лихорадочно дрожал. Его собственные литературные устремления казались столь незначительными в этот момент. Что казалось важным — что придавало значимость его жизни и душевному здоровью — какое богатство скрывалось в этой тонкой розовой панели из пластика. Он подумал обо всех тех писателях, уход которых он оплакал, от Нормана Мейлера и Сола Веллоу до Дональда Вестлейка и Эвана Хантера; один после другого, Смерть успокаивала магические голоса, и они не говорили больше.

Но сейчас они могли.

Они могли говорить с ним.

Он отбросил покрывало. Кайндл звал его. Не голосом человека, а своим голосом. Это звучало, как биение сердца, сигналы сердца По, приходящие из его портфеля вместо того, чтобы звучать из-под пола, и –

По!

Боже мой, он ни разу не пробовал Эдгара По!

Он оставил свой портфель на его привычном месте рядом с любимым креслом. Поторопившись к нему, он открыл портфель, схватил Кайндл и вставил штепсель в розетку (он не собирался рисковать тем, что истощит заряд батареи). Он торопливо набрал в УР КНИГИ имя По и его первая попытка нашла 2555676 УРов, где По жил до 1875 года, вместо того, чтобы умереть в 1849 году, в сорокалетнем возрасте. И эта версия По написала романы! Шесть из них! Жадность охватила сердце Уэсли (его, по большей части, доброе сердце), когда его глаза промчались по заголовкам.

Один роман назывался Дом Стыда или Цена Деградации. Уэсли загрузил эту книгу — его выбор стоил всего 4.95$ — и читал до рассвета. Затем он выключил Кайндл, положил голову на руки и проспал 2 часа за кухонным столом.

Он также видел сны. Не видения; только слова. Заголовки! Бесконечная линия заголовков, многие из которых неизвестные шедевры. Так много заголовков, как много звезд в небе.

* * *

Он пережил вторник и среду — кое-как — но во время его занятия в классе Американской Литературы в четверг, недостаток сна и перевозбуждение настигло его. Не говоря уж о его всё более и более незначительного сохранения ощущения реальности. В середине его Лекции о Миссисипи (которую он обычно давал с высокой степенью убедительности), о том, как Хемингуэй вышел из Твена, и почти вся американская литература двадцатого века вышла из Хемингуэя, он понял, что рассказал классу о том, что Хемингуэй никогда не писал великую историю о собаках, но если бы он был жив, то написал бы.

— Нечто более полезное, чем Марли и я, — сказал он и улыбнулся аплодисментам.

Он повернулся от доски и увидел двадцать две пары глаз, смотрящих на него с высокой степенью беспокойства, недоумения и смущения. Он услышал шепот, тихий, но такой же ясный, как и биение сердца старика, прозвучавшее в ушах безумного рассказчика По: «Смит забывается».

Смит не забылся, но не могло быть сомнения, что он был в опасности забыться.

Я отказываюсь, — подумал он, — я отказываюсь, я отказываюсь. И осознал, к своему ужасу, что он действительно бормочет это очень тихо.

Парень Хендерсон, который сидел в первом ряду, услышал это.

— Мистер Смит? — Нерешительно. — Сэр? Вы в порядке?

— Да, — сказал он, — нет.

Возможно, Золотой жук По, — подумал он, едва сдерживая себя от вспышки дикого хихиканья.

— На сегодня всё. Проваливайте отсюда.

И когда они протискивались в дверь, он с достаточным присутствием духа, добавил:

— На следующей неделе Ричард Карвер. Не забывайте! Когда я звоню из.

И подумал:

Что еще в мирах УРов есть у Ричарда Карвера? Один — дюжина или тысяча — где он бросил курить, дожил до семидесяти, и написал другие полдюжины книг?

Он сел за стол, протянул руку к портфелю с розовым Кайндлом внутри, затем отдернул руку назад. Он снова протянул рук, снова остановил себя и застонал. Это было похоже на наркотик. Или сексуальную одержимость. Размышления об этом заставили его подумать об Эллен Сильверман, чего он не делал с тех пор, как открыл скрытое меню Кайндла. Впервые с тех пор как она ушла, Эллен полностью ускользнула из его сознания.

Прикольно, не так ли? Эллен, сейчас я читаю с компьютера, и я не могу остановиться.

— Я отказываюсь тратить остаток дня, вглядываясь в эту вещь, — сказал он, — и я отказываюсь сходить с ума. Я отказываюсь смотреть и отказываюсь сходить с ума. Смотреть и сходить с ума. Я отказываюсь от обеих. Я –

Но розовый Кайндл был в его руке! Он вынул его, даже когда отрицал его власть над собой! Когда он сделал это? И он действительно намеревался сидеть здесь в пустом классе до завершения утра?

— Мистер Смит?

Голос испугал его так сильно, что он уронил Кайндл на стол. Он схватил его сразу и проверил, испугавшись, что мог сломать его, но с ним было всё в порядке. Спасибо Богу.

— Я не хотел испугать вас.

Это был Хендерсон, стоящий в дверном проеме и смотрящий обеспокоенно. И это нисколько не удивило Уэсли.

Если бы я увидел себя сейчас, я бы тоже был обеспокоен.

— О, ты не напугал меня, — сказал Уэсли. Эта очевидная ложь показалась ему смешной, придав голосу хихиканье. Он закрыл рукой рот, чтобы удержать это в себе.

— Что случилось? — Хендерсон сделал шаг внутрь. — Я думаю, что это может быть вирус. Вы выглядите ужасно. У вас плохие новости или что-то подобное?

Уэсли почти сказал ему, чтобы не лез не в свое дело, что он занимается пустяками с бумагами, что он положил яйцо в ботинок и собирается разбить его, но затем его дрожащая часть сознания, которая съежилась в самой дальнем углу мозга, настойчиво потребовала, чтобы розовый Кайндл был разряжен или для начала немного уступить, чтобы после обмануть, и решил, что хватит прятаться и пора начать действовать.

Если ты действительно отказываешься сходить с ума, то это лучшее, что ты можешь сделать с этим, — сказал он. И как с этим?

— Как твое первое имя, мистер Хендерсон? Это совершенно ускользнуло из моей памяти.