Сарматы. Победы наших предков - Сергей Нуртазин

Дно погребальной ямы закидали сухими ветками и жердями, в двух шагах от края поставили большой котел с водой, под низ подсунули хворост, обложили костями. Они дольше горели и давали больше жара.

Жрица содрогнулась всем телом, открыла глаза, убрала ладони от пламени, громко произнесла:

— Пора принести жертву.

Два молодых сармата подвели к жрице белого, с закрученными рогами барана — символ небесного блага, связали ноги, повалили на землю. К ним подошла старуха Пунгара с золотой чашей. Зимегана вынула из ножен жертвенный кинжал. Белая шерсть на шее животного обагрилась кровью. Старуха подставила чашу к бившей из горла струе, наполнила, передала жрице. Зимегана обернулась к Газнае, свободной рукой зачерпнула горсть углей, бросила их на дно ямы. Ветки вспыхнули, занялись жерди. Следующая горсть разожгла хворост под котлом. Обычай соблюден. Зимегана полила жертвенной кровью угли в бронзовой чаше. Пламя потухло. Молодые аорсы приступили к жертве, содрав с барана шкуру, они разделали тушу, куски покидали в котел.

Священный очищающий огонь торопливо сделал свое дело, оставив в могиле лишь остывшие угли. Дно погребения посыпали мелом, на кошомной подстилке опустили тело Туракарта. У левой ноги положили длинный меч, у правой акинак и кинжал с прямым перекрестьем и кольцевидным навершием на рукояти. Прославленный воин и единоборец Туракарт с малых лет любил мечи, их он забирал с собой в небытие. Копье, лук и колчан со стрелами для войны и охоты легли рядом, у правой руки. Туда же, по обычаю, поместили разрубленное на куски бронзовое зеркало Туракарта, а также все, что могло понадобиться сыну вождя в иной жизни: оселок, кремень, огниво, серебряную чашу, медный ковш, кувшин с питьем. Вынув из котла переднюю ногу барана, Евнон положил ее в широкую глиняную миску, отдал Умабию:

— Положи в могилу брата. Путь Туракарта будет долгим… Наверное, ему больше пришлось по душе, если бы мы положили в могилу тушу кабана. Тогда бы он в мире ушедших предков насладился мясом своего убийцы…

Последним за хозяином отправился верный Кахар. Горд лично умертвил коня у могилы Туракарта.

* * *

Справив тризну по сыну вождя, аорсы покинули печальное место упокоения предков. Соплеменники оставили Евнона в одиночестве. Таково было его желание.

Предводитель аорсов печально смотрел на невысокий холм, насыпанный над могилой сына, и мысленно перебирал памятные вехи его жизни. Вот он в первый раз сажает маленького Туракарта на коня, вот дарит меч, признавая его воином, вот они бок о бок сражаются с парфянами… На миг Евнону показалось, что холм окрасился кровью… Нет, это уходило за горизонт красное закатное солнце. Солнце жизни его сына…

Глава третья

Когда они появляются конными отрядами, едва ли какой народ может им противостоять.

Тацит

Евнону не спалось. Горькие мысли и воспоминания о Туракарте не давали ему заснуть. Он повернулся на бок. Рядом спала Донага. Переживания последних дней утомили ее. Евнон позавидовал ей. Сон помогает хотя бы на время уйти от невзгод. Погладив жену по теплому плечу, он встал и тихо вылез из повозки.

Свежий весенний ветерок пахнул в лицо запахом молодых трав. Вдохнув полной грудью степной воздух, он посмотрел на небо. Оно было прекрасно. Богиня сна — Ночь укрыла первозданную ширь степи черным покрывалом, усыпанным россыпью звезд, будто золотыми бляшками.

Степь замерла. Только плеск воды в реке, брачные песни лягушек, стрекотание сверчков, уханье сов и редкое тявканье шакалов нарушали разлившуюся по ней тишину. Но для Евнона это не было тишиной — это была ночная песня степи, песня его народа.

«Жаль, Туракарту уже не придется увидеть этой ночной степи и услышать ее поющей тишины», — мелькнуло в голове Евнона. Словно вопреки его мыслям перед ним возник сын — живой, красивый. Отгоняя наваждение, Евнон потер лицо ладонью. Видение не исчезло. Его и не было. Перед ним стоял младший сын Умабий.

«И ему не спится, видимо, тоже терзает потеря брата». Захотелось подойти, утешить. Не подошел, не утешил. Кратко бросил:

— Готовься, тебе быть старшим в роду, — повернулся, зашагал к повозке.

Уснуть удалось только после полуночи.

С восходом солнца его разбудили громкие голоса, ржание лошадей и бряцание оружия. Знакомые с детства звуки означали, что войско готовится к выступлению. Евнон оделся, вылез наружу. Горд уже ожидал его. В железном шлеме и доспехе он казался еще внушительнее. В шаге от него стоял Умабий, без доспеха, но с мечом на поясе.

— Войско готово, — доложил Горд.

— Что ж, отправляйтесь. Пусть удача будет с тобой.

— Прощай, господин.

Горд поклонился, сбежал по склону, сел на коня, махнул — пора!

— Отец, отпусти меня. — Синие глаза Умабия с упрямством смотрели на Евнона.

— Нет. Ты уже слышал мой ответ.

Евнон понимал, правильнее отпустить его, но сейчас он не мог себе позволить потерять второго сына, да и слезные мольбы Донаги немало повлияли на его решение.

* * *

Дарган собирался сесть на коня, когда женский голос остановил его:

— Спешишь уехать, Дарган? От кого бежишь? Не от себя ли?

Он обернулся. Перед ним стояла Зимегана. Словно с неба упала чернокрылой птицей. Колдовской взгляд светло-голубых глаз верховной жрицы ожег его и не предвещал ничего хорошего. Неспроста она подошла. Глянув исподлобья, Дарган ответил:

— Убегаю? Мне не от кого убегать. Я никого и ничего не боюсь. Или ты считаешь исполнение воли верховного вождя бегством?

— Ты лжешь. Каждый человек чего-то боится. — Зимегана понизила голос, и он стал похож на шипение змеи. — Боишься и ты. Боишься, что Евнон, волю которого ты спешишь исполнить, узнает о том, кто убил его сына.

Узкое лицо Даргана побледнело. Маленькие темно-карие глазки забегали. Откуда она знает, что это он убил Туракарта? Неужели дар ясновидения открыл жрице его тайну? Совладав с чувствами, он огляделся. Не слышал ли кто ее слов? Похоже, нет. Ближе всех находился Сухрасп, но и он вряд ли мог что-то расслышать в гомоне собравшегося в поход войска. Дарган усмехнулся:

— О чем ты говоришь? Всем известно, что виновником смерти Туракарта стал вепрь.

— Не пытайся обмануть меня. Я ловила змей у высохшего озера и видела, кто свернул шею сыну Евнона. — Жрица пронзила его ледяным взглядом.

Дарган отвел глаза, стал нервно поглаживать черную клиновидную бородку:

— Чего ты хочешь?

— Ты. Это ты хочешь стать вождем аорсов. Теперь, когда нет Туракарта, тебе мешает только Евнон, чьей смерти ты желаешь. И не пытайся скрыть от меня своих мыслей, я вижу их… Желание твое похвально, и я помогу тебе исполнить его, если ты будешь делать то, что я тебе прикажу. Иначе…