Тайна Безымянной высоты. 10-я армия в Московской и Курской битвах. От Серебряных Прудов до Рославля. - Сергей Михеенков

И тем не менее напор наших войск оказался настолько мощным, что Гудериан не смог сдерживать его и допустил на некоторых участках беспорядочный отход. Между Калугой и Белёвом образовалась брешь. В нее Жуков тут же начал заталкивать войска, которые были у него под рукой.

В этот поток сил, которые должны были форсированным маршем двигаться в Калуге и Сухиничам, а затем к Вязьме, были втянуты 1-й гвардейский кавкорпус генерала Белова и 10-я армия генерала Голикова.

Историк Пауль Карель: «В процессе отхода 2-я танковая армия и 4-я армия утратили связь между собой, так что на линии фронта между Калугой и Белёвом образовалась брешь шириной от 30 до 40 километров. Советское Верховное Главнокомандование воспользовалось представившейся возможностью и бросило в образовавшуюся широченную дыру 1-й гвардейский кавалерийский корпус. Кавалерийские полки генерала Белова при поддержке боевых частей на лыжах и мотосанях устремились в западном направлении к Сухиничам и в северо-западном к Юхнову. Ситуация грозила обернуться трагедией.

Брешь во фронте стала ночным кошмаром, круглосуточно терзавшим германское Верховное командование. С того момента возникла опасность охвата и окружения южного фланга 4-й армии. Если бы русским удалось прорваться через Калугу к Вязьме на Московское шоссе, они получили бы возможность ударить в тыл 4-й армии и отрезать ее. Один удар с севера – и крышка огромного котла была бы захлопнута.

Становилось очевидным, что к этому советское командование и стремилось. Сама обстановка диктовала проведение этой смелой стратегической операции. Предчувствие катастрофы, пока еще отдаленной, повисло над изрядно потрепанными частями группы армий «Центр»[15].

А сколько напрасных упреков сейчас слышится в адрес Сталина и Жукова по поводу вяземской авантюры 1942 года. Мол, погнал армии левого крыла и Западную группировку 33-й на верную гибель. И так умно и убедительно рассуждают. Признаться, и я тоже когда-то, когда еще не были опубликованы многие ныне известные документы, размышлял примерно так же.

Если бы операция закончилась захватом Вязьмы и окружением 4-й полевой и частей 9-й армии с последующим их удушением в котле, то теперь бы пришлось против Жукова и Сталина искать другие поводы для обвинения в бездарности и жестокости. А тогда, зимой 1941/42 года, операция по охвату крупных сил противника под Вязьмой казалось отчетливой реальностью.

Пауль Карель: «Советское Верховное Главнокомандование приступило к реализации своего плана. 4-я армия Клюге, действовавшая в центре группы армий «Центр», изначально подвергалась только отдельным атакам, с помощью которых русские связывали немецкие части боями. Так Советы пытались помешать Клюге перебрасывать войска на фланги группы армий или отвести эту армию, высвободив и задействовав столь крупное объединение против советских войск, наступавших на севере и юге. Клюге должен был оставаться скованным на центральном участке до тех пор, пока два охватных клина, сформированные северными и южными армиями русских, не разгромили бы фланги немецкого фронта.

Точно таким же образом генерал-фельдмаршал фон Бок поступал с советскими войсками под Белостоком и Минском, Гот – под Смоленском, Рунштедт – под Киевом, Гудериан – под Брянском, а сам Клюге – под Вязьмой, где немцы блестящим образом провели окружение сил противника. Так что же, теперь настал черед Жукова побеждать под Вязьмой?»

К Минскому шоссе прорвались войска генерала Конева, который в то время командовал Калининским фронтом. Но вскоре их отбили. В окружение угодили и два корпуса – кавалерийский и воздушно-десантный – и Западная группировка 33-й армии. То, что замышляла Ставка (отнюдь не Жуков, немецкий историк здесь не совсем точен), армии Западного фронта выполнить не смогли. И Жуков не смог.

Немцы тем временем сумели преодолеть один из кризисов – кризис власти. В «отпуск по болезни» был отправлен фон Бок. Его сменил фельдмаршал фон Клюге. Командующим 4-й армией стал генерал Хейнрици[16]. Перестановка в руководстве войсками, надо признать, имела самые положительные последствия для армий, которые отходили на запасные позиции и занимали оборону на новых рубежах. Они начали энергично готовить свои войска к боям, вернули им уверенность в том, с чем вермахт пришел в Россию: германский солдат – лучший солдат в мире, и этого солдата нужно просто убедить, что полоса неудач позади, что теперь нужно стоять на своих позициях.

Немецкий историк Клаус Рейнхард в книге «Поворот под Москвой» писал: «После совещания с командирами корпусов Гудериан 17 декабря доложил, что, поскольку в дивизиях насчитывается чуть более одной трети боевого состава, невозможно удержать рубеж перед реками Ока и Зуша. Поэтому Гудериан намеревался отвести свои соединения за эти реки и закрепиться на выгодном для обороны рубеже и там ждать подкреплений. Но этот отход противоречил приказу Гитлера держаться.

Однако Гитлеру все еще представлялся такой немецкий солдат, который, как в начале русского похода, готов был сражаться и жертвовать собой, то есть такой солдат, которого в середине декабря можно было встретить все реже и реже.

После совещания с командующими армиями и танковыми группами командование группы армий 19 декабря констатировало: «Неудачи можно объяснить следующими причинами: до предела снизившимся уровнем физического и морального состояния войск, боязнью солдат попасть к русским в плен, сильно сократившимся боевым составом соединений, недостатком горючего, напряженным положением со снабжением и плохим состоянием конского состава. Сюда же примешивается чувство беззащитности перед тяжелыми русскими танками… Благодаря этому русским удается, вводя в бой на удивление громадные массы людей и неся подчас чрезвычайно большие потери, просочиться через наши слабо прикрытые позиции. Русские прорываются в образовавшиеся вследствие растянутости фронта дивизий бреши, наносят кавалерийскими и мотосоединениями удары в тыл и во фланги наших малочисленных и потрепанных войск и сеют панику. Наступательный дух русских невысок, так что можно было бы отражать атаки противника и вести активную оборону, если бы в наших войсках был нормальный боевой дух и была бы возможность направить им небольшие подкрепления».

Выводы довольно точные. Хотя и неприятные для нас. К примеру, о невысоком наступательном духе русских… В это время армии наступали и войска были охвачены единым порывам наступления. Настроение в войсках царило такое, что завтра немцы будут изгнаны за пределы СССР, а там – дорога на Берлин, и – конец войне. Но факты свидетельствуют о том, что даже во время наступления многие красноармейцы сдавались при первой же опасности. Командиры рот и батальонов докладывали о большом количестве пропавших без вести, в то время когда эти роты и батальоны постоянно атаковали. Это – война. Таковы факты. И не следует их накрывать политикой и соображениями целесообразности: мол, эти факты могут неправильно повлиять на воспитание нынешней молодежи в духе патриотизма и проч. Молодежь в правде разберется сама. И не надо утаивать от нее эту правду.

Наступательный бой – жестокий бой, и не у каждого выдерживали нервы. Слава погибшим. Их нужно чтить как святых. Чем больше цена Победы, тем она, Победа, для народа дороже.

Заглянул недавно в социальную сеть, в молодежную тусовку. Они друг друга спрашивают, какой у них самый любимый праздник. Больше двух третей называли День Победы. Остальные – Новый год и свои дни рождения. Стоит задуматься.

Гудериан продолжал благоразумно отводить свои дивизии, так как прекрасно понимал: если он попытается остановиться где-то в тульских полях или под Калугой, просуществуют они, прославленные под Смоленском и Киевом, Брянском и Карачевом, недолго. Русские разобьют их своими бесконечными атаками, истребят на неприкрытых и неукрепленных рубежах.

20 декабря Гудериан вылетел в ставку Гитлера в Растенбург в Восточной Пруссии и имел с фюрером пятичасовую беседу. Гитлер не поверил Гудериану, который пытался убедить его в том, что положение на Восточном фронте близко к катастрофе.

– Вы видите события со слишком близких дистанций, – сказал он командующему 2-й танковой армией. – Вам бы следовало отойти немного подальше. Поверьте мне, издали можно лучше судить о вещах.

Гитлер настаивал на том, что русские бросают в бой последние резервы, что эти резервные дивизии и бригады плохо обучены и слабо вооружены и что их напор разобьется о стену немецкой обороны на рубежах, достигнутых к 19 декабря.

Через неделю Гудериан был снят с должности, отозван в Берлин, а его армия передана генерал-полковнику Рудольфу Шмидту.

Но у него была целая неделя. Вернувшись в Россию, на Оку, он, вопреки приказу Гитлера, продолжил отвод своих войск. Обстоятельства не оставляли 2-й танковой армии других вариантов: отступать или умереть. Гудериан выбрал первое.