Выбор - Анатолий Шиян

Они улыбнулись почти одновременно. Не только почти школьной выходке полковника — их порадовало явное подтверждение установленного между ними контакта. Того контакта, который способствует плодотворной работе, когда каждый делает свое дело — но координация общих усилий скрепляет все воедино. К тому же обед был действительно превосходен! А чай — смесь жасмина, ромашки и полыни — привел Мишель просто в восторг. Старик Сунь действительно был великолепным поваром.

— Итак, мы имеем убитых. Люди это совершенно разные. Разного возраста. Разного пола. Разной национальности. Разного рода занятий. Разного вероисповедания. Разной расы.

Поневоле напрашивается гипотеза о «случайности» в выборе жертв. Но все они тем не менее связаны единственным: их биографии приведены в справочнике «Кто есть кто в Америке». Так что о случайности речь идти не может.

— Но, может быть, убивают людей не только тех, которые имеются в этом справочнике? — спросил Риббок. — Может быть, мы просто заметили только тех, кто находился в справочнике?

— Я проверила это предположение самым первым. — ответила Мишель. — К сожалению, это не так. Все было бы просто, если бы мы имели дело с убийцами, которые убивают всех без разбору…

— Вы знаете, сколько человек перечислено в справочнике? — после паузы быстро спросила она.

— Не помню. Наверное, что-то около 30 тысяч?

— Почти верно. Свыше 43 тысяч биографий. А живет в США — более 200 миллионов человек. И если бы это был случайный выбор, тогда на наших 5 убитых пришлось бы еще более 20 тысяч убийств «простых людей», — тех, которые не зафиксированы в этом справочнике. Как Вы понимаете, ни о чем подобном речь даже и не идет!

Это во-первых. Но есть и еще одно не менее важное обстоятельство. Это сам уровень исполнения убийств. Настолько тщательно продуманные и подготовленные, настолько тщательно исполненные. Все это явно говорит в пользу сознательного и целенаправленного выбора жертв.

Мы имеем дело с целенаправленным убийством ИМЕННО ЭТИХ людей. Именно этих — и никаких других.

Обед они закончили в молчании. Риббоку необходимо было переварить услышанное.

* * *

Они вышли из ресторана и сразу свернули на набережную. Набережная — это громко сказано для ручья, имеющего в ширину не более 3 метров. И однако ж — это была настоящая набережная! С гранитными плитами, мощным парапетом и уютными скамьями вдоль нее. А деревья, как и положено, росли по другую сторону гранитной дорожки. Муниципалитет Ньюпорта несказанно гордился этой набережной, а для местных жителей (а ведь Риббок уже давно считался коренным жителем!) она тоже была предметом особой гордости.

Вечерело. Было как раз то время суток, немного после захода солнца, когда фонари зажигать еще рано. Туман еще не струился от реки, — но уже чувствовалось, что ожидать его не долго.

Не сговариваясь, они медленно шли вдоль набережной. Оба понимали, что разговор еще не кончен.

— Есть тут вроде бы несколько зацепок… — наконец начала Мишель. — К чему они приведут — я пока даже не подозреваю. Но упускать их — это была бы явная ошибка.

Первое. Все убитые находились в стадии завершения весьма важных своих работ. При этом некоторых из них ожидала весьма существенная перемена в их жизни. Остальные же — жили как обычно. То есть завершали те свои дела, которые можно назвать «циклическим процессом» — оканчивали то книгу, то научную работу.

Второе. Каждый из убитых на протяжении всей своей жизни постоянно начинал что-либо в своей деятельности «с нуля». Для старших из них это стало уже нормой жизни. А молодые еще только подходили к первому такому этапу своей жизни.

Третье. Они все — решали некоторые исключительные задачи. Исключительные в том смысле, что это были такие задачи, которые не моги решить многие их профессионалов в их области деятельности. Они сами были исключительными людьми… Да что там! Иначе их не отобрали в справочник.

Мишель помолчала, давая полковнику Риббоку возможность продумать услышанное. Хотя они общались всего несколько дней, она уже видела, что новую информацию Риббок усваивал с трудом. Точнее, ему необходимо было давать время для того, чтобы он эту информацию осмыслил и разложил по полочкам. Да, собственно, чтобы он просто привык к ней.

Они некоторое время шли молча. Наконец Риббок посмотрел на Мишель.

— И это все?

— Не совсем. — покачала головой Мишель. — Есть еще кое-что. И, как мне кажется, — исключительно важное. Дело в том, что у профессора Сердюка в его домашнем компьютере заменили винчестер. Причем не просто заменили — а аккуратно переписали на него вначале ПОЧТИ ВСЕ, что на нем было. И лишь только потом — часть вновь переписанного материала стерли.

— Зачем им это? Хотя…

— Совершенно верно! Похоже, часть из материалов на винчестере у профессора Сердюка представляла для них — для неизвестных пока убийц — какую-то опасность. Тем более необходимо как можно быстрее найти эти материалы!

— Есть ли у нас какие-то зацепки? — быстро спросил полковник.

Мишель усмехнулась на это «нас»: полковник уже принимал ее в свою команду — принимал целиком и бесповоротно. А ведь еще в начале недели он буквально «воевал» с нею! И только лишь теперь Риббок что называется «принял» ее! Мишель была очень довольна этим: теперь она могла рассчитывать не просто на бездушевную так называемую «служебную помощь», но на полное и от всей души содействие полковника в расследовании.

— Да! Друг профессора тоже видел, — и даже читал! — эти материалы. Но помнит их он, к огромному сожалению, весьма плохо. Говорит только, что было там что-то о «породе исключительных» людей, которые составляют «соль земли».

— Порода «исключительных» людей и «соль земли»?! Мы что, имеем дело с нацистами или какой-то религиозной сектой?! Что-то здесь не то! — Риббок энергично покачал головой. — Я уже встречался по делам службы с такими людьми. Но всегда убивали — они. Не их убивали, но как раз именно они были убийцами. Наш профессор, — он что же, один из убийц?!

— Не похоже… К тому же, по словам этого Купермана — друга профессора Сердюка, — все это написано каким-то академиком Нью-Йоркской академии наук, и притом на математическом уровне строгости!

Дальше они долго шли молча. Лишь при расставании Риббок спросил:

— Что Вы планируете делать?

— Завтра я еду к маме. Побуду там на выходные. Мне хорошо думается дома.

В машине Риббок улыбнулся: «Она и не замечает, что домом называет родительскую ферму. Дети, дети… Пока не будут иметь своих собственных детей — до тех пор Дом всегда там, где мама и папа.»

* * *

— Посмотри, мамочка, как здесь сегодня красиво! Вот и мое любимое дерево: помнишь, как возле него ты однажды нашла меня всю в слезах?! Как оно выросло… Деревья растут быстрее нас…

Мишель уже два часа гуляла по ферме со своей мамой: она раз в два месяца обязательно — несмотря ни на что, несмотря ни на какие обстоятельства, где бы она ни была — приезжала к ней погостить на выходные. Так продолжалось уже десять лет, — и теперь она уже не видела необходимости прерывать сложившуюся традицию.

— Ну хорошо, моя кошечка, ты погуляй здесь еще полчасика, а я приготовлю обед и соберу твои вещи.

Мама медленной, неуверенной походкой удалялась по тропинке к дому.

«Как она постарела, как она сдала после смерти отца» — подумала Мишель. — «А ведь прошло всего лишь полгода…»

Фред Статтон принадлежал к старинной фермерской семье. Эта ферма принадлежала Статтонам уже более 300 лет — очень немногие в штате могли похвастаться таким фактом в своем генеалогическом дереве. Умер Фред как и положено фермеру — обрабатывая свое поле. Его так и нашли — трактор стоял посреди поля, только тихо работал на холостых оборотах двигатель: последним усилием воли Фред Статтон успел все же остановить его движение… Похоронили его тут же, на ферме: на маленьком, уютном семейном кладбище Статтонов…

Теперь ферма перешла к Лу Статтону. Мишель все не могла привыкнуть, что ее младший братишка, которого она всегда так тщательно опекала, теперь стал Главой Семейства. В семье Статтонов Главой Семейства всегда считался именно тот, кто обрабатывал Семейное Поле… И надо сказать, что за эти полгода Лу не только успел уже снискать уважение местных фермеров, но даже был принят ими как равный. Поговаривали, что на следующий год ему можно будет доверить даже нести флаг местной общины на «Празднике Первой Борозды» — честь, которой многие фермеры не были удостоены и после десятка лет работы…

Тихо шелестели листья. Мишель медленно шла по тропинке, вьющейся по поросшему кустарником и отдельными вековыми деревьями склону. Это было ее любимое место, — самое любимое в жизни. Она всегда приходила сюда советоваться…