Фрида - Эббс Аннабель

Фрида распахнула глаза и откинула одеяло. Холодный утренний воздух вывел ее из полубессознательного состояния. Думать о прошлом не хотелось. Не хотелось вспоминать переезд в жалкую квартирку с низкими потолками, тесную, неуютную и бедную, и бесконечные обсуждения вопроса, как найти женихов без приданого. В ушах вновь зазвучал голос матери. Нуш найдет богатого мужа, она красавица. Элизабет устроится в жизни, потому что невероятно умна, а вот Фрида…

Она рывком села на кровати. Надо думать о предстоящем дне. Впереди куча дел: оставить распоряжения для миссис Бэббит, обновить подписку на журналы для Эрнеста, заказать мазь у фармацевта – Барби опять обсыпало, купить мясо в мясной лавке.

Позже, когда она выполняла все эти скучные дела, ее вдруг осенило.

– Эрнест, – сказала Фрида за ужином, состоящим из бараньих котлет и жареного картофеля. – Я хочу, чтобы наши дети знали: мужество важнее, чем внешность и ум.

Эрнест, положив перед собой стопку тетрадей, пытался одновременно есть и проверять экзаменационные работы.

– Что ты сказала, мой снежный цветок?

– Они должны знать, что смелость дороже красоты и ума.

На лице супруга отразилось искреннее недоумение, и Фриде захотелось напомнить Эрнесту о его собственной смелости, когда он отважился просить ее аристократической руки, однако тот наконец оторвался от тетрадей и ответил.

– Полагаю, мужество пригодится Монти, если он захочет сделать военную карьеру. А девочкам вполне достаточно быть такими же чистыми и красивыми, как ты.

Он погладил ее по руке и вернулся к работе.

Фрида вздохнула и отодвинула тарелку. Она как раз собиралась позвать миссис Бэббит, когда Эрнест добавил:

– Почитай Монти сказания о короле Артуре. В них полно мужества и отваги.

– А девочкам?

Эрнест помолчал, на секунду оторвав взгляд от бумаг.

– Чувство долга, верность, нравственность. Это все есть в Библии. А возможно, даже в «Сказках братьев Гримм», которыми ты забиваешь им головы. Напомнишь миссис Бэббит принести мне на ночь стакан стаута?

Он отодвинул стул, подобрал стопку сочинений и вышел из комнаты.

– Может, взять Монти в Мюнхен, чтобы он вспомнил о своем немецком мужестве? – крикнула Фрида в его удаляющуюся спину.

Ответа не последовало, лишь глухо стукнула дверь кабинета, и этот звук эхом прокатился по дому.

Глава 8

Монти

– Почему ты отвечаешь мне на английском? – повысила голос Фрида, перекрикивая шум в кафе. – Разве ты не хочешь поговорить по-немецки?

Монти старательно жевал, не произнося ни слова. Когда он говорил по-немецки, на него глазели, и кому охота, чтобы его обзывали злосчастным гунном? А дома ему нравилось, как мама говорит по-немецки. Как немецкие слова выходят из ее горла, поднимаются, падают и срываются с губ, будто выстрелы.

– Дома, – пробормотал он после длительной паузы.

– Очень хорошо.

Она потянулась через стол за новым ломтиком кекса.

– Кексы в Германии намного вкуснее. Думаю, ты должен поехать со мной в Мюнхен, Монти. Хочешь?

Плечи расслабились, а тугие узлы в животе исчезли.

– Да, очень-преочень хочу!

Монти так обрадовался, что даже не заметил вылетающих изо рта крошек. Ура, он поедет в Мюнхен!

– Я себе места не нахожу. Думаю, поездка в Мюнхен поможет развеяться.

Мама вновь открыла книгу, только она не читала. Ее глаза не двигались. Монти ласково тронул ее за плечо.

– У тебя болит животик, Mutti?

Она подняла голову.

– Что бы я без тебя делала, Монти? Ты уже такой большой мальчик.

Монти не хотелось быть большим. Он предпочел бы стать маленьким, забираться к маме на колени, гладить ее лицо и волосы и таять под мягким теплом ее рук. Как Эльза и Барби.

– Ой, смотри, Монти! – Мамин голос зазвенел серебром, и она сунула книгу в корзину. – Двигайся. Нам понадобится больше стульев.

Подняв глаза, он увидел крестного Барби, мистера Доусона. Миссис Доусон указывала на них кончиком лилового зонта, а на лице ее супруга расцветала улыбка – широкая, от уха до уха. Мистер Доусон жил в нескольких кварталах и частенько приходил в гости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Монти нравилось, как блестят его глаза, особенно в отсутствие папы. Мистер Доусон мог бы стать маминым другом, а вот от его жены никакого толку – слишком занята вышиванием знамен для всяческих комитетов.

– Мы уже уходим! – пропела миссис Доусон. – Я спешу на женское собрание. В Ноттингем приезжает Эммелин Панкхерст. Ты ведь придешь, Фрида? Мы должны показать ей, что Ноттингем серьезно относится к избирательному праву женщин.

– Я тебе не нужен, Элена. Выпью кофе с миссис Уикли.

Мистер Доусон повернулся к ним.

– Расскажите, как поживает моя любимая крестница.

Он подмигнул Монти и уселся рядом с мамой на диванчик, хотя там было слишком мало места и она ясно сказала, что нужны еще стулья.

– Рада вас видеть, мистер Доусон.

Мама наклонила голову набок, как воробышек, и пристально посмотрела на мистера Доусона.

Монти обрадовался: сейчас мама расскажет ему о новом ребенке. Он навострил уши, чтобы не пропустить ни слова.

– У Элены вечно полный дом суфражисток-подстрекательниц, и я изо всех сил стараюсь держаться подальше от неприятностей, – закатив глаза, сказал мистер Доусон.

– Они делают важное дело. Женщины, конечно, должны иметь право голоса.

Фрида помедлила, рассеянно помешивая остывший кофе.

– Но когда я пошла на собрание суфражисток, то почувствовала себя не в своей тарелке. Они кричат, спорят, устраивают марши и ведут себя как мужчины. Я смотрю на это по-другому.

– Вот как? Слышишь, что говорит твоя мама, Монти? – ткнул его в плечо мистер Доусон.

Монти кивнул, а Фрида продолжала: медленно, подыскивая правильные слова.

– Они… слишком узко мыслят. И я считаю, что настоящую свободу принесет женщинам не право голоса. Все сложнее. Наша сила в том, что мы – другие. Чтобы сделать мир более женственным, мы должны помочь вам, мужчинам, иначе посмотреть на вещи.

– Гм… Более женственный мир, а? Что скажешь, Монти? Дадим женщинам право голоса?

Монти не знал, что отвечать.

– Мы с Монти едем в Мюнхен. Там у людей более прогрессивные взгляды.

– Надеюсь, вы вернетесь, – рассмеялся глубоким лающим смехом мистер Доусон. – Все знают, что вы не выносите Ноттингем.

– Это Ноттингем меня не выносит, – возразила она.

Монти отвернулся и устремил взгляд в окно, через которое мог видеть, не войдет ли в кафе кто-нибудь из школы. Именно тогда он услышал от мамы странные слова.

– …что-то внутри… словно догорающий костер…

Она понизила голос и рассеянно провела кончиками пальцев по горловине платья.

– …чувство, что все бессмысленно, бесцельно. Умру… и все!

Она замолчала и сцепила руки на животе.

– И конец.

Монти испуганно отпрянул.

– Почему мой маленький братик должен умереть? – выпалил он.

– Что?

Мама посмотрела на него, и кожа у нее между бровей собралась в маленькие складочки.

– Монти в последнее время одержим смертью. Все утро расспрашивал меня о Небесах.

Она выразительно пожала плечами и на несколько секунд подняла ладони к небу.

Монти внезапно почувствовал страшную усталость и боль в животе.

– Мам, у меня живот болит, – сказал он.

– Неудивительно, юноша. Сколько пирожных ты съел?

Произнося эти слова, мистер Доусон по-прежнему смотрел не на Монти, а на маму – таким взглядом, будто видел ее впервые в жизни.

Глава 9

Фрида

Предложение Нуш обсуждать литературные новинки с Эрнестом за неимением в Ноттингеме салонов задело Фриду за живое. Она пробовала – несколько лет назад, и Эрнест тогда не проявил никакого интереса, но, возможно, стоит сделать еще одну попытку?

Фрида вновь и вновь возвращалась к этой идее, рассматривая ее с разных сторон. Порой она представляла Элизабет с Эдгаром, сосредоточенно склонившихся над «Войной и миром»: у пылающего камина или в уютном свете масляной лампы. Она видела эту сцену как наяву: Элизабет подперла рукой подбородок, Эдгар поправляет очки и задумчиво трет переносицу. Она почти слышала, как сестра и ее супруг перебрасываются вопросами, высказывают свои идеи.