Фурье - Юлия Василькова

После Парижа Руан казался удивительно маленьким. Жизнь на улицах незаметна, лавочки наглухо закрыты. Но еще час-другой — и эта тишина будет нарушена. Днем он побывал на площади, где когда-то была сожжена Жанна д'Арк. Освободившись к вечеру от дел, осмотрел знаменитый Руанский собор. Вечерний город напоминал Лион. На бульваре также собираются коммерсанты, озабоченно толкуя о повышении или падении цен. В письме матери из Руана сухие строчки отчетов: столько-то уплатил за гостиницу, за питание; здесь жизнь намного дороже, чем в Лионе. В городе возникали «голодные» очереди.

С любовью отзывается о семье Кардонов, с которыми свел знакомство, и о заботе патрона, на службу к которому поступил. Однако остаться жить надолго в Руане не решился, и вскоре, предупредив хозяев, с утренним почтовым дилижансом он оставил город. Поначалу тащились медленно-медленно, почти шагом. Когда рассвело, смог рассмотреть пассажиров. Два чиновника. Офицер. Торговец вином — плут с улицы Гран-Пон. Состояние нажил, конечно, продавая самое дрянное вино мелким торговцам.

Проголодавшийся Шарль с нетерпением ждал, когда впереди покажется какой-нибудь придорожный трактир и он сможет позавтракать. Наконец остановились возле харчевни, и ее владелец пригласил путешественников к себе. Яйца с зеленью и кусочек хлебца, носящий в Нормандии название «режанс», показались пищей богов.

И снова в путь. Шарль с облегчением представил, что, как только кончится эта бесконечная дорога, он снова сможет вернуться к своему столу, к своим книгам, конспектам.

В эти годы юноша настойчиво занимался самообразованием. Как только освобождался от торговых дел — брался за книги. Системы не было. Читал все, что попадало под руку. Последнее время выделял книги об истории техники, изобретениях, о развитии человечества. Делал первые выписки.

Когда Шарлю исполнилось 20 лет, согласно завещанию отца он получил наконец-то первую часть наследства — 42932 ливра — и по требованию семьи открыл в Лионе самостоятельную торговлю колониальными товарами. Настойчивость родственников в данном случае ничем, кроме торгашеского упрямства, не объяснялась. Но время для коммерческой карьеры Шарля было не очень-то подходящее.

Революция подорвала экономику города. Эмиграция придворной знати и высшего духовенства снизила спрос на производство предметов роскоши. Никто не покупал теперь прославленные лионские шелка, золотое и серебряное шитье, роскошные шляпки. Людям, которым не хватало хлеба, не было особой нужды в перце, гвоздике и корице. В связи с восстанием в колониях из продажи пропали колониальные товары — сахар, чай, кофе. Народные массы требовали от Законодательного собрания установления твердых цен и обуздания произвола крупных оптовых торговцев и спекулянтов. В районе Нойона отряды крестьянской бедноты задержали баржи с зерном и часть распределили между собой, часть пустили по установленным ими ценам. Якобинцы старались успокоить общественное недовольство. Лионская торговая буржуазия враждебно встретила все перемены, которые принесла революция. Ее вполне устроила бы конституционная монархия, но уж никак не народовластие. Сторонники роялистов и жирондистов в Лионе открыто выступали против Конвента.

ГОД 1793-й…

В январе 1793 года в Париже был обезглавлен Людовик XVI. Не помог и святой Дени — покровитель королей Франции. По странной случайности этого святого изображали держащим в руках собственную голову. Казнь короля взбудоражила страну. Не только аристократы, но и буржуазия были объяты страхом. Народ же надеялся, что теперь наконец наступит пора давно обещанного благосостояния, но нищета и цены по-прежнему росли. Со сказочной быстротой, словно на дрожжах, разбухали кошельки спекулянтов. Это не могло не вызывать возмущения. Слышались требования применять смертную казнь для «наказания виновных», усовершенствовать полицейскую машину «общественной безопасности» и революционного суда.

Группа народных агитаторов, получившая от ненавидевших их жирондистов прозвище «бешеных», выражала интересы плебейско-пролетарских слоев. Она выступала sa коммунизацию и национализацию торговли, необходимость организации обмена по всей Франции продуктами по стоимости их производства. Однако дальше «дележки всех благ поровну», уравнения собственности «бешеные» не пошли. Они были против гнета и эксплуатации, но не стремились уничтожить частную собственность.

Идеологи «бешеных» рабочий Варле и бывший священник из парижской церкви Николая на Полях Жак Ру, Теофил Леклерк, Клерк Лакомб понимали, что недостаточно обеспечить каждому «право на труд» или «право на землю», что следует в первую очередь ликвидировать коммерческую эксплуатацию, средством для чего и считали обобществление торговли.

«Нет большего преступления, чем наживаться за счет народных бедствий», — справедливо утверждал Жак Ру.

Несмотря на то, что якобинская революционно-демократическая диктатура старалась пресечь спекуляцию с помощью штрафов, продовольственное положение в стране продолжало обостряться. Усугубляло последствия продовольственного кризиса и обесценение ассигната. Бумажные деньги после казни короля обесценились и едва достигали 30 процентов своей номинальной стоимости.

Выступая с критикой якобинского правительства, «бешеные» упрекали Конвент в бездеятельности. Они требовали введения смертной казни для спекулянтов, усиления революционного террора. Их требования ввести всеобщий максимум (то есть установить твердые предельные цены на продукты) и террор против скупщиков все чаще повторялись в петициях и решениях народных обществ, на улице — в очередях у хлебных лавок. 8 июня 1793 года в Генеральном совете Коммуны Варле зачитал свою торжественную декларацию прав человека о социальном состоянии, в которой требовал справедливыми мерами уничтожить неравенство. Он призывал национализировать все богатства, нажитые путем спекуляции, скупки товаров и воровства. А 25-го в Конвенте Жак Ру огласил петицию, в которой спрашивал у Конвента, какие меры приняты против спекулянтов и скупщиков. «Мы заявляем Вам, что Вы не сделали всего, что необходимо для счастья народа. Свобода — это призрак, когда один класс людей может морить голодом другой, равенство — когда богатый распоряжается жизнью себе подобных, республика — когда допускается взвинчивание цен. Если Вы не примете меры, то Ваши декреты осуществят санкюлоты». И действительно, простой народ, санкюлоты встали на защиту справедливости. На следующий день во всех парижских речных портах вспыхнули «мыльные бунты»: три дня прачки разгружали суда и делили между собой мыло, предварительно установив на него цены.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});