Бабушка, которая хотела стать деревом - Маша Трауб

мои сарафаны, сандалии, мамины туфли, ночнушки. Следом летели чемоданы. Тетя Лина кричала: «Убирайтесь!»

Я не была удивлена. Однажды такое уже видела. Женщина, очередная тетя – не помню, как ее звали, – тоже выкидывала наши вещи. Мама, судя по крикам, успела завести роман с ее мужем. Правда, эта прекрасная женщина выкидывала вещи только моей мамы, а меня собиралась удочерить. Чтобы я не находилась под влиянием такой ужасной женщины, которая не мать, а… распутная особа. И ладно бы была продажной, так нет, что еще хуже. Прикидывается порядочной. На самом деле никакого романа не было. Мама просто отличалась от большинства женщин – с ней было интересно разговаривать, шутить, пить вино, играть. Она умела быть на равных с мужчинами, что как минимум интриговало.

В детстве меня все время кто-то хотел удочерить – мамины поклонники и недолговременные мужья, посторонние сердобольные женщины, которые за мной присматривали, пока мама ездила в командировки, их мужья, готовые считать меня родной дочерью. Когда очередной мамин поклонник, желающий стать законным супругом, в качестве решающего аргумента предлагал удочерение, даже мне становилось смешно. На маму это не действовало. А я могла бы посоветовать желающим встать в очередь.

Однажды за меня просили всем семейством, включая детей. Мы жили летом в сдававшемся в аренду сарайчике, и я подружилась с Оксанкой, Женькой и Вадиком – детьми хозяев. Лето шло к концу, мама уехала в очередную срочную командировку, забыв, что мне пора в школу. Тетя Рая договорилась с местной школой, что они меня возьмут вместе с Оксанкой. На время, конечно. Неофициально. Чтобы я не болталась без дела. Мама вспомнила обо мне в ноябре, свалившись как снег на голову. И вот тогда тетя Рая, дядя Володя, Оксанка, Женька и Вадик выстроились в шеренгу и сказали, что меня не отдадут. Мне было приятно, не скрою. Да и уезжать я, откровенно говоря, не хотела. Учитывая, что опять надо было ехать не пойми куда. Тетя Рая меня любила, я это чувствовала и старалась помогать чем могла. С Оксанкой мы уже считали себя сестрами. Женька с Вадиком тоже были отличными ребятами.

– Вы что, совсем уже? – удивилась мама. Потом она произнесла фразу, не предназначенную для детских ушей. Но мягкая и компромиссная тетя Рая сказала, что так лучше для меня – хожу в школу, пою в хоре.

– Зачем выдергивать ребенка? Куда едете? Пока не понятно? А где Маша будет учиться? Тоже пока не понятно?

– Да что она забыла в этой школе? Догонит, – отмахнулась мама.

– Школа – это не только образование, но и социализация, – мягко ответила тетя Рая. – Нельзя Машу сейчас от подружек отлучать. Ей хорошо здесь. Она только-только перестала по ночам вздрагивать.

Про мои ночные судороги мама, конечно же, ничего не знала. Но ни за что бы в этом не призналась. Кажется, в тот момент у нее действительно не было на меня определенных планов, точнее на себя и свою жизнь. Так что, пожив неделю, она уехала, пообещав вернуться через пару недель, когда все наладится на работе. Налаживалось не так быстро, так что я прожила счастливый год в семье тети Раи и дяди Володи. Тетя Рая учила меня готовить, но так, ненавязчиво. Вроде как она Оксанку учила и меня заодно. Но я знала, чувствовала – тетя Рая обо мне беспокоится, хочет передать навыки выживания, чтобы я хотя бы с голоду не умерла, сумев приготовить суп, сделать пюре и налепить котлеты. Дядя Володя точно так же учил заколачивать гвозди, справляться с вылетевшими пробками и даже дрелью. Опять же ненавязчиво. Вроде как учил Женьку с Вадиком, ну и меня заодно. Он же, когда мы прощались, подарил мне отвертку и шуруповерт.

Сейчас я могу похвастаться наличием отличной дрели – подарила себе на день рождения, – а еще гвоздями всех видов, включая декоративные. На Восьмое марта купила отличный молоток небольшого размера с удобной ручкой. Еще у меня есть топор и пила, как когда-то и советовал дядя Володя. Мол, всегда держи в доме пилу и топор – не знаешь, когда пригодятся, а пригодятся точно. Топор понадобился, когда на рынке мне продали половину туши барана – продавец умолял забрать, иначе пропадет. Заказчик в последний момент отказался, а баранина на рынке в период православного поста была не в ходу. Половину тушки я разделывала в коридоре. Почему не попросила продавца разрубить? Забыла от счастья. Ухватила за бесценок, кое-как упихала в багажник, боясь: вдруг продавец передумает. Консьержка помогла дотащить тушу до квартиры и там, в коридоре, я махала топором. Муж, вернувшись с работы и увидев это зрелище, кажется, еще полгода разговаривал со мной ласково и нежно. А пила пригодилась, когда сосед-генерал искал инструмент по всем квартирам. Нашлась у меня – консьержка знала, то есть видела. Так вот генерал – не знаю, отчего ему так срочно понадобилась пила – строго сказал: «По любым вопросам ко мне». Любые вопросы не появились, но по дому слух о женщине с пилой разнесся. Все соседи уважительно здоровались. Я чувствовала себя почти звездой.

Так вот, во второй раз мама появилась, как всегда, без предупреждения и объявила, что мы уезжаем. Прямо сейчас. Тетя Рая заламывала руки, я плакала. Оксанка была в ужасе – мы вместе готовились к итоговым контрольным, собираясь друг у друга списывать. Но мама сказала, что ехать надо сегодня – билеты уже купила. Куда? Сначала в Москву, а потом… вероятно, на Север, где ей предложили хорошую работу и зарплату, на которую в столице она не могла рассчитывать. Тетя Рая тогда сделала невозможное – сбегала в школу и вернулась с аттестатом за пятый класс. Что уж она сказала директору школы, не знаю, но благодаря этой бумажке я могла спокойно учиться в следующем классе, а не как всегда – сдавать, пересдавать, учиться в седьмом классе вместо четвертого, потому что мама просто забыла, где я учусь.

– Пожалуйста, держи документ при себе, не отдавай маме, она его потеряет, – шептала мне тетя Рая. – И все документы храни. Это важно.

До сих пор у меня все документы сложены в специальную папку. Я все всегда заранее оформляю, вовремя регистрирую. Однажды этот навык очень пригодился. Мы жили в северном городке в деревянной бытовке. Вот-вот должны были переехать в новый, еще строящийся дом, но строительство в тех широтах было подчинено не только срокам, но и погодным условиям, совершенно непригодным для укладки бетона и прочих работ. В каждой бытовке стоял