Откровения Неудачника - Антип Чигаев

Оказалось, не все.

Ну куда ему на ночь глядя… Сердобольные тетеньки забрали его к себе домой. Лиц он их не помнит. Они пьют водку, а утром им на работу, а его сажают в маршрутку. Хорошо, хоть адрес он сумел вспомнить.

Добравшись до своей хаты, Неудачник сразу отключился. Проснувшись, выпил полбутылки и опять провал в памяти.

И вот…

Человек резко встал и кинулся к шкафу. Там в банке он сваливал не очень ходовую старину и монеты. Надо срочно делать ревизию и бежать на пятак. Хоть какие-то деньги выручить можно будет.

Его охватило лихорадочное оживление. Надо проверить все карманы и заначки. Ну и что, подумаешь, много раз уже проверял. А может где чего завалялось.

Проверил число в телефоне. Нет, облом, до пенсии еще далеко. Еще там за монетки должны заплатить, но это дней через семь, да и немного там их будет. Надо идти занимать деньги в «Быстром займе».

– «Ничего» – стал лихорадочно думать он, кое как собираясь – «Не впервой, выкручусь как-нибудь»

В дни таких пролетов в нем всегда просыпалась энергия и в голову приходили всякие дурацкие фантазии. Типа, как он им всем покажет…

Глава 4

Выставила меня мой любимый физик по полной программе. Запретила даже приближаться к ее дому, чтобы не травмировать облученного кандидата с хорошим характером.

Особо она со мной не парилась, просто пригрозила, что сдаст первому отделу со всеми потрохами и тем дерьмом, которое я в них таскаю. Этим она меня добила. И вся моя любовь к ней обернулась стойкой неприязнью.

Вспомнил я ей все. И как она плохо готовила… иногда… когда ей некогда было. И как она отвиливала от супружеских обязанностей… иногда… когда голова у нее болела. И… В общем, вспомнил все!

Правда, если честно, все это я не вслух вспоминал, а по дороге к новой жизни и про себя, не дай… кто услышит и моей, теперь уже бывшей, доложит. Ну его, этого начальника 1-го отдела. В печенках он у меня уже и так сидел.

По дороге к новой жизни пошел я и напился. Сразу же. Еще не дойдя до дверей друговой квартиры.

К нему я прибыл уже в сопровождении участливого участкового. С которым мы, кстати, и пили. У него тоже жена стерва оказалась. Она правда его еще не выгнала, но тоже была физик.

Так что. Пьянка продолжилась в обновленном составе, но этого я уже четко не помнил. Рассказывали…

Друг то меня принял. А чего ему. Теперь было с кем посидеть вечерком. Был он трудовиком у нас в школе, так что коллегами мы были. Жена от него ушла давно, почти сразу после свадьбы. Зато к урокам мы теперь готовились вместе.

Ему-то хорошо. Что ему готовиться. Чертежи рисовать, как табуретку сделать? А мне приходилось совмещать. Рисование поурочных планов и чтобы друга не обидеть…

В каком я виде появлялся в школе перед своими детками, страшно вспомнить. Но привык же. И окружающие привыкли. По привычке дарил подарки директрисе и трахал завуча. Хоть этого не забывал делать.

Некоторые мои коллеги женского пола, правда, пытались меня спасти и пристроить около себя. Но я как-то охладел к этому делу. К семейным делам всяким. Ну их.

Пока до загса не дошло, они все такие милые и пушистые, прощают тебе все. А как вышли из него, как будто меняют программу у них. Только и слышишь. Куда? Стоять! Нельзя! Место! Деньги! Ты посмотри, какой муж у Маши умница – и умный и красивый и руки растут оттуда откуда надо и как мужчина. Так и хочется спросить – А ты, что!? Проверяла!?

Не-е-е-т! С меня хватит. По крайней мере, пока. Может, когда постарше стану, да Марусю найду такую, какую мне надо. Чтобы все при всем и при этом – молчала. Эх-х, где они, такие…

Удивительно. Но, благотворное влияние на меня оказывали экспедиции. Друга-трудовика рядом не было. Вокруг свежий воздух, здоровый физический труд копателя и азарт мелкого воришки.

Это же надо извернуться, чтобы тебя не поймали на сокрытии образцов. Порой приходилось отдавать настолько жирные находки, что потом до следующего лета успокоиться не мог.

Зато, после такого, никто и заподозрить меня не мог в крысятничестве.

Я, конечно, не считал свое поведение чем-то ужасным. Копал же я, и находил тоже. А в земле оно было ничьим. А то, что кто-то придумал глупые правила, это их проблемы. Жалко, что не все придерживались такого мнения. И честные люди страдали из-за подобного произвола почем зря.

Подогревало меня конечно воспоминание об ощущениях, связанных с моим узбекским кладом. Словами это передать невозможно. Все на уровне каких-то физиологических процессов – сердцебиение, учащенное дыхание, кровь к голове и трясучка в руках.

А как, порой, хотелось с кем-то поделиться и рассказать о найденных мною богатствах. И после того как меня выгнала физичка, я молю всех кого можно, что удержали мой язык при ней даже в самые жаркие моменты.

И ведь я не все оттуда вытаскал этой сучке. Это, хоть, успокаивает. Самое, самое, о чем даже думать боюсь и кое что попроще, еще осталось. Ехать вот только далеко, да и где и кому это можно пристроить, ума до сих пор не приложу.

Попробуй появись с таким на барахле или засветись у барыг – все. Может я и перегибаю. Но в таком деле лучше перегнуть, чем с ногами в тазике с бетоном, купаться в ближайшем водоеме. И разломать на мелкие части рука не поднимается.

Надежда умирает последней. А что? А вдруг? Вдруг, все пазлы сложатся и я смогу пристроить припрятанное по полной… Э-э-хх… Мечты…

А пока, я привозил из экспедиций мелочевку, которая позволяла мне устойчиво получать по нынешним ценам от 300 до 700 тысяч доходов в год. По мере их очищения, восстановления и пристраивания к новым владельцам.

Надо же… Счастливые времена оказывается были. Беззаботные…

А что? Отвел уроки в школе и вперед… Я особо не заморачивался этими педагогическими штучками. Говорю ж, педагог из меня никакой. Может поэтому у меня и со школьницами никогда проблем не было. Хотя, ведь эти дуры пытались что-то себе понапридумывать и строить мне глазки и задирать юбки.

Но на меня, слава Всевышнему, это не действовало. Злился я на них всегда. Это правда. Чего достают… Выпить мешают.

Если серьезно, мне девушки всегда постарше нравились. Чтобы все при всем и надежд глупых не строили. Хотя, о чем это я… Все они… Только на словах. А не дай …, больше месяца встречаемся устойчиво и все. Начинается… Где ты был… А где мы будем жить…

Нигде!!! прст. Что за наезды!? Ва-щ-ще…! Весь гламур пропадает.

Как бы я не дружил с трудовиком, но остатки здравого смысла подвигли меня искать свой угол. И нашел я его вместе со сдающей квартиру молодой деловой особой.

Ну, так получилось.

Одна случайнознакомая администраторша из захудалой гостиницы, где я как-то прятался от запойного друга, на мой случайный вопрос, тут же нацарапала записку.

Я тянуть не стал, позвонил и через двадцать минут стоял с вещами около двери моего будущего пристанища. Дверь открыла достаточно молодая особа и, как я потом рассмотрел, пока мы торговались за жилье, вполне даже ничего себе. То есть, в моем вкусе.

Я даже к ней за пазуху умудрился посмотреть. Хотя, одета она была вполне себе строго. И за пазухой у нее все оказалось в порядке. Неплохая такая грудь второго размера, безо всякой обвислости.

Прямо скажем – любимый мой размерчик.

И… Я мужчина тертый. И поэтому я не подал виду, только внутренне так, потер руки, и все.

Сам себе думаю. Ничего… Все еще может быть… Главное – спокойствие.

Что бы вы думали? Правильно! Через несколько дней звонит моя хозяйка, культурно интересуется – где я, и сообщает, чтобы я прикупил бутылочку вина и прямиком на квартиру. Она, мол, уже вся изнемогает.

Конечно, про изнемогает, это я немного нафантазировал. Но я все правильно понял и сразу же пошел в аптеку за презервативом. В наше время, между прочим, не так уж просто было это. Можно было аптеки три сменить, прежде чем удача случится. Так что, умные люди заранее все готовили. Ну… где умные, и где я?

На этот раз мне повезло. Я купил сразу пачку, как раз при деньгах был. Оттуда метнулся в магазин, за винцом. Заодно колбасного сыра прикупил и какую-то консерву. По-моему, сардины в масле… или килька в томатном соусе.

Надо же… а консерва почему-то из памяти выпала. Сыр колбасный остался, а вот консерва… Зато вино помню хорошо – портвейн три семерки. Замечательный напиток был. Я даже три бутылки взял. При деньгах же…

Хорошо, авоська всегда в кармане, а сердобольная продавщица кусок бумаги толстой дала, завернул я бутылки, чтоб не гремели. А сам четвертую-то ополовинил. Как же ж я трезвый заявлюсь. И сказать-то не знаю чего.

А так… У меня сразу столько слов образовалось, пока я на троллейбусе ехал в сторону моего нового жилья.

Ума хватило остатки не допивать. Я ее просто отдельно завернул, чтобы не перепутать и алкашом, сразу-то, не выглядеть.