Меч-кладенец - Борис Орешкин

Крисс насупился, медленно, неохотно отвязал от пояса мешочек.

— Только тебе! Другому нет. Дай слово, что назад вернешь.

— Как я тебе слово дам? — удивился Вел. — А если в реке утону вместе с амулетом?

— Тогда не бери! — сердито сказал Крисс. — Потеряешь амулет — вместо него много соли мне дашь.

— Тебе? — удивился Вел. — Ты что-то не так говоришь, Крисс. Не тебе, а роду, всем нам привезу я соль.

— Нет! Всем не надо. Привези только себе, мне, Геде. У кого соли нет, к нам придут. Ты, я, Геда много мехов получим. За соль. Хорошо жить станем. Лучше всех! Отдельное жилище построим.

— Разве мы плохо живем?

— Можно лучше! Я знаю дорогу в другие земли. Поедем туда, мех повезем, много денег будет у нас.

— Денег? Что такое деньги, Крисс?

— Долго говорить. Ты не поймешь. Такие кружочки светлые. На них все менять можно: мех, соль, бронзу, оружие, много одежды всякой.

— Человеку нужны только две одежды: одна промокнет — другую надеть можно. Зачем третья? Разве пойдешь на охоту в двух, трех, четырех штанах и куртках? — И Вел, рассмеявшись, хлопнул Крисса по плечу: — Ладно! Идите в лес, стройте себе хоть пять отдельных жилищ. Кто вам мешает? Пусть Геда тебе пять одежд сошьет, Крисс. Ходи в них, если так хочется!

И Вел, очень довольный своей шуткой, неторопливо, как подобает опытному охотнику, владельцу копья с бронзовым наконечником, зашагал к жилищу.

Весенние костры

Третий день плывут лодки по родной, с детства знакомой реке. Весло само раз за разом опускается в воду, толкает лодку вперед. Камень ли под берегом воду пенит, или мель песчаную нанесло, или коряга торчит — все видит Вел, вовремя поворачивает лодку как надо. Глаза свое дело делают, руки — свое. А мыслям нечего делать. Вот они и плутают, как отбившийся от стада лосенок. То вперед, на Торжище, забегут, то назад, в родовое жилище, вернутся. Правильно Колдун предсказал: вот она, лодка с тюками мехов, а в ней Бал с Ве-лом. Все верно! И бронзовый наконечник для копья ему, Велу, достался. Вот оно, новое прочное копье, вдоль борта лодки лежит. Не каждый из охотников такое имеет. Во всем роду только шесть таких наконечников. И четыре ножа бронзовых. Самый длинный — у Раба… Тьфу, у Крисса. Зачем было имя менять? Сменил имя и сам стал другим. Отдельный шалаш построил. Разве лучше жить в шалаше? И амулет для выбивания огня не хотел ему дать… Трудно понять Крисса. Он теперь как брат Велу, в род принят. Все у них общее. А он амулет давать не хотел! Неужели не понимает, что в походе он нужнее, чем дома? И соль… Разве можно так: себе все, а другим ничего? Может быть, не понял он Крисса? Наверно, не понял.

А на реке хорошо как! По обоим берегам сосны стоят, в воду смотрятся с обрывов крутых. Хвоей и смолой пахнет. И солнце светит вовсю, спешит отогреть землю и воду в реке после зимних холодов. Не только людям, каждому зверю, каждой птице, каждому дереву радостно: лето пришло! Вон выдра в воду нырнула, а там, в устье маленькой речки, бобры плавают. Много их развелось, осенью надо ловушки сюда принести, поставить. Вон лоси к водопою пришли. Стоят смотрят, не убегают.

Бал, сидевший на носу лодки, поднял весло, рыкнул, завыл по-волчьи. Лосиха с теленком в лес кинулась, а самец не сробел, только из воды на сухое место вышел, где биться удобнее.

Дальше и дальше лодки плывут, оставляя за собой речные излучины да сосновые гривы на крутых берегах. Вел уперся ногой в упругую поперечину на дне лодки, крепче стал налегать на короткое, прочное весло. Бал, выгнув широкую спину, тоже наддал. Долбленая лодка рванулась вперед. Вода зажурчала, заговорила под бортами и днищем. «Ха!», «ха!», «ха!» — дружно, враз выдыхали парни при каждом гребке. Вторая лодка сразу отстала. Сидевший в ней Выг тоже начал грести со всей силы, да куда там! Старый Выдра как греб, так и продолжал грести потихоньку. Разве догнать им Вела и Бала!

А время уже к полудню. Солнце печет. Вел скинул с плеч легкую, сшитую матерью кожаную рубашку. Пусть ветерком обдувает. Посмотрел на лодку Выдры и удивился: гребли, гребли они с Балом, а та лодка все еще здесь, почти и не отстала. Хитрый старик Выдра — путь держит вдоль самого берега, где течение тише, на струю не лезет, как они с Балом.

И опять плывут мимо обрывистые берега с непролазным лесом, песчаные косы на поворотах, заросли ивняка. Утки взлетают, очумело носятся над водой. Рыба плещется у самых бортов. Жарко. Пот течет по спине. Вел надел рубашку. Нельзя голое тело подолгу солнцу показывать — кожа сгорит, пузырями пойдет.

В полдень пристали у песчаной косы. Пожевав вяленой рыбы и запив ее прохладной чистой водой из реки, улеглись отдыхать на теплом сухом песке. Тело приятно ныло после долгой работы с веслом. Хорошо! Что может в жизни быть лучше вот такого ясного дня и простора?

— От этого места, — сказал Выдра, — дальше вверх по реке угодья рода Ичи пойдут. Зверя какого увидите — не бейте. Соседей нельзя обижать.

— Да знаем, — лениво протянул Бал. — Сколько раз нам про это говорили.

— А ты слушай! — рассердился старик. — Тебя не худому учат. Может, сам в род Ичи уйдешь, в этих местах охотиться станешь.

— А что? — усмехнулся Вел. — Заворожит нашего Бала какая-нибудь ичиха, вот и останется Бал у нее.

— Как бы тебя самого не заворожили! — рассмеялся Бал. — Забыл, как в прошлую весну ичи к нам приходили костры жечь? Ну-ка вспомни, с кем ты через огонь прыгал?

— А ты не прыгал?

— Ну, та из другого рода была. Не Ичи.

— А ведь мы от самого праздника уезжаем… — вздохнул молчаливый Выг. И получилось это у него так грустно, что все рассмеялись.

— Опять Выг без жены останется!

— Что же ты согласился на Торжище ехать? Сидел бы дома.

— Ничего. На Торжище еще лучше жену найдешь. Из чужих земель, узкоглазую! — тоненько рассмеялся Выдра.

— А ты, старший, видел тех узкоглазых людей, что в безлесных местах живут? — спросил Вел.

— Видеть не видел, а слышать приходилось. На Торжище чего не услышишь.

— Крисс говорил, что в тех местах люди на спинах зверей ездят. Те звери на лосей похожи, только без рогов. Слыхал ты про это?

— Нет, не слыхал. Но раз человек говорит, значит, правда.

— Лось, он рогами со спины сбросит. А если рогов нет, почему не поехать? — раздумчиво произнес Бал. — Я бы поехал.

— Ну, молодые, пора дальше плыть. А то мы и к зиме до ваших ичей не доберемся, — заключил Выдра и первым маленькими стариковскими шажками засеменил к лодкам.

Еще через два дня стала заметна близость человеческого жилья: все чаще встречались ободранные на лыко деревья, порубки. Вот и дымом пахнуло. Еще поворот, и путники увидели такое же, как у них в роду, врытое в землю жилище с дерновой крышей, родовой столб на пригорке, белоствольную березовую рощу.

Их уже ждали. На берегу толпились люди. Высокий, с окладистой бородой охотник в приветствии поднял руку. Встав в лодке, Выдра ответил тем же. Два рода одного племени, да еще соседи, все равно что два брата. Приехавшие сошли на берег. Выдра и старший охотник из рода Ичи — Дрок обняли друг друга. Вел, Бал и Выг переминались с ноги на ногу, не зная, как быть. Но смущение продолжалось недолго. Местные парни вытащили на берег тяжело нагруженные лодки гостей, первыми подошли к молодым чагам. Женщины поднесли каждому по куску холодного вареного мяса со щепоткой соли.

— Хоть соль у нас в роду на исходе, а для гостей всегда есть, — певуче сказала статная, чем-то похожая на мать Вела женщина.

— Благодарим за еду и за соль вашу! — ответил Выдра. — Пусть чаги и ичи всегда в мире живут!

— Праздник у нас сегодня, — сказала женщина. — Как стемнеет, костры жечь начнем. Приходите!

Вечером в березовой Священной роще запылали большие праздничные костры. Прежде чем войти в рощу, Вел, Бал и Выг положили у крайнего дерева свои ножи, топоры, копья. Входить в Священные рощи с оружием не полагалось. Даже камень с собой нельзя взять. Случись с кем померяться силой — бейся просто так, без оружия.

Девушки и женщины принесли к кострам деревянные доски и корытца с жареным и вареным мясом кабанов, оленей, лосей, с утками, тетеревами и рыбой. Поставили на траву глиняные горшки с хмельным медом, настоянным на травах и ягодах. Первую чашу налили Выдре, как старшему из гостей. Он выпил и передал ее рядом сидевшему Дроку. От него чаша перешла к Велу, и так по всему кругу. Сидевшие у другого костра женщины тоже пустили по кругу свою чашу, поменьше. Не успели еще костры прогореть и до половины, как чинного порядка вокруг них уже не стало. Все смешались, переходя от костра к костру, все старались перекричать соседа, спорили, смеялись, тащили с досок и из горшков куски повкуснее. Роща наполнилась хохотом и громкими выкриками.

В стороне от общих костров девушки разожгли еще один, с визгом стали прыгать через него. Парни вломились в девичий круг, разорвали его, расширили. Закружился хоровод вокруг костра. Один за другим кто-нибудь выскакивал из него, птицей проносился над костром и снова включался в круг пляшущих. Все выше взвивалось пламя костра, все меньше находилось желающих прыгать через него.