Громовое колесо - Евгений Викторович Шалаев

сам себе головой. Вроде как в остальном – без изменений. И то ладно.

- Тебя звать-то как, кучерявый? – обратился я к моему обиженному приятелю, попытавшись всё-таки ещё раз, уже последний, навести с ним мосты. Ну, а если нет, то значит – нет.

- Орис, – неожиданно ответил тот, так и не повернувшись, правда, ко мне.

- Ну, а меня – Алексей, – ободрённый началом, вроде как, завязывающегося всё-таки разговора, представился и я. И тут же попытался развить успех. – Ты на плечо-то своё левое смотрел, Орис?

Кучерявый после моей последней фразы вдруг замер. Даже дышать перестал. А затем медленно, очень осторожно повернул голову и уставился на свою руку. Левую, само собой. Несколько секунд рассматривал плечо и даже, словно не веря своим глазам, прикоснулся пальцами к изображению клевера. Закрыл тату ладонью, да тут же резко откинул ту ладонь в сторону. И лишь убедившись, что рисунок так никуда и не делся, шумно выдохнул и вытер, неведомо как появившийся, пот со лба.

Оскалив было зубы в подобии улыбки, рогатый вдруг тут же снова поджал губы и нахмурился. Затем быстрым шагом приблизился ко мне, посмотрел на мою левую руку и удивлённо поднял брови вверх. Затем, видимо догадавшись, чуть сдвинулся в сторону и воззрился уже на правое моё плечо. Пробурчал что-то нечленораздельное, вздохнул тяжко, да и шлёпнулся задом на траву, усевшись, таким образом, прямо рядом со мной.

- Ну, и… – протянул я.

- Да, не понукай, не запряг, – пробурчал Орис.

- А надо?

- Что “надо”?

- Ну так, запрячь.

- Вот, что ты за человек?! – прорвало рогатого. – И так в сторонку подвинул, так ещё теперь и запрячь решил. Хотя, что от тебя ждать-то ещё?! От баловня фортуны. Это мне только всё трудом непосильным даётся. К примеру, вот эту самую поляну я полгода искал! Все холмики в округе излазил, все колени стёр, пока три в ряд растущих клевера удачи не нашёл. И что?

- И что? – повторил я за Орисом.

- Алёшенька вдруг нарисовался. Да нарисовался – ничем его не сотрёшь! – в сердцах воскликнул кучерявый. – И ведь не вчера ты, злыдень, здесь объявился. Тем более, не завтра. А именно, почему-то, сегодня. Да и ещё, к тому же, в то самое время, когда молния судьбы своего избранника опять искать собралась.

Я промолчал. Решил дать возможность Орису самому выговориться, пар спустить. Хотя, что за молния судьбы такая, ой как спросить хотелось. Но, сдержался я. Сдержался. Кремень я, прямо. Язык зубами зажал и в сторонку отвернулся. Только чтобы рогатый моего столь явного любопытства, яркими красками на лице написанного, не прочитал. И не попытался тут же попользовать меня. Так что отвернулся я и на близлежащие холмики воззрился.

А пустые до того пригорки, подобные нашему, постепенно начали наполняться живностью. Не кентаврами да сиренами, правда, а обычной самой живностью, без человеческой примеси. В понимании обывателя живностью, значит. Проще говоря, травоядными. Коровами там, козами, лошадками. А ещё жирафами, верблюдами и оленями. Кто был с одной головой, кто с двумя, а кто и с тремя сразу. Были и помеси животных, были и экземпляры, которых я вообще раньше никогда не видел, даже на картинках. Все они, судя по всему, прибыли на обед. Похоже, травка здесь была донельзя вкусная и сочная, раз такое количество тварей заявилось. Хорошо уже то, что на наш холмик пока никто не покушался.

Я ещё крепче сжал зубами язык и чуть не застонал от боли. Божечки! Куда я попал? Как всё, что творится кругом, понять, принять и не сойти с ума при этом. И, кстати! А только что умершие могут, вообще, с ума сойти-то? Или это только живых привилегия?

В голову полез уже совсем откровенный бред. Похоже, я начал синхронизироваться с окружающей обстановкой. Вливаться в неё, так сказать, и внешне, и внутренне. Да ещё и Орис снова замолчал, опять в себя ушёл. В свои переживания. Лучше бы орал на меня. Хоть какое-то развлечение.

И вот напрасно я так расстраивался. Потому как всё, что пока здесь происходило со мной, оказалось лишь семечками. Цветочки и ягодки, как скоро выяснилось, ждали впереди.

Глава 2

Рядом снова громыхнуло. Я как раз поднял глаза к небу, молясь всем богам подряд, дабы они дали мне возможность проснуться в своей родной квартирке. И разрешили вспоминать и пейзаж этот, и Ориса – дружка моего парнокопытного, исключительно, как страшный сон. В общем, уставился я на небо и потому был абсолютно убеждён, что оно по-прежнему голубое. Без единой тучки на сей раз. И без молний. Без молний хоть судьбы, хоть обычных самых. Так что звук шёл явно не сверху. И, соответственно, гнев небес (ну или благодать) этот грохот в себе не нёс. Тогда откуда звук?

Пока я с недоумением рассматривал небо, справа раздалось характерное покашливание. Это, значит, не когда в горле запершило, а когда внимание на себя обратить хотят. Опустив глаза и повернув голову, я увидел весьма импозантного дядьку, неизвестно как оказавшегося вдруг на нашем с рогатым холмике. Гром, видимо, сопровождал появление именно этого персонажа. Орис, кстати, тоже до того внимательно рассматривавший небосвод, также с не меньшим интересом, чем я, уставился на нового гостя.

Дядька, убедившись, что всё наше внимание отдано теперь ему, приосанился. Хотя, казалось, куда уж больше. И так присутствовали в полной мере и величавость, и выправка, и полный достоинства взгляд. К тому же был он необыкновенно высокий, где-то в полтора моих роста. С выпирающими мускулами, обладающий, судя по всему, огромной физической силой. И это несмотря на свой почтенный возраст, судя по развевающейся окладистой седой бороде. Усы, правда, при этом дедок почему-то имел золотые. Красил, что ли? Дополняли образ нашего гостя – доспехи, опять же золочённые, длинный красный плащ, высокие кожаные сапоги, да шлем с крыльями по бокам. На боку висели меч и колчан со стрелами. Лук при том отсутствовал.

- Перун. Бог, – представился наш гость.

- Заявился уже первый, значит, – закривился Орис, вновь возвращаясь к своему образу хама и грубияна.

- Знай своё место, сатир! – громовым голосом пророкотал Перун, заставив пригнуться траву на пригорке. Да и меня тоже, признаться. Но не Ориса.

- А то что? Что ты сделаешь?