Храбры Древней Руси. Русские дружины в бою - Вадим Долгов

По-настоящему преданные викинги, делом доказавшие свое мужество, пользовались при киевском дворе заслуженным уважением. Весьма интересна сага о конунге Харальде Сигурарсоне [Джаксон. 2000, 117–157], для которого Киев стал вторым домом.

Харальд отправился на Русь, потерпев поражение в борьбе за норвежский престол. Ярослав хорошо принял его и сделал «хёвдингом», то есть, говоря по-русски, воеводой. Харальд разъезжал по всей Руси, и Ярослав ценил его. И вот однажды Харальд решил посвататься к старшей дочери Ярослава — Елизавете. Он поговорил об этом с князем и… получил отказ. Согласно саге, Ярицлейв-конунг сказал ему:

«Это хорошо сказано; думается мне, во многих отношениях дочери моей подходит то, что касается самого тебя; но здесь могут начать говорить крупные хёвдинги, что это было бы несколько поспешное решение, если бы я отдал ее чужестранцу, у которого нет государства для управления и который к тому же недостаточно богат движимым имуществом. Но я не хочу тем не менее отказывать тебе в этой женитьбе; лучше оставить тебе твой почет до подходящего времени, даже если ты немного подождешь; используешь ты для этого, полагаем мы, и святость конунга Олава, и твое собственное физическое и духовное совершенство, поскольку ты так здесь прожил, что себе ты приобрел славу, а нам почет и большой успех нашему государству; очень вероятно также, что, начавшись таким образом, увеличится еще больше твоя слава и почет».

То есть Харальду, конунгу в изгнании, было поставлено условие: используя «свое физическое и духовное совершенство» ни много ни мало — вернуть себе свою страну (или подыскать какую-нибудь другую, подходящую).

Оставаться в Киеве после этого было невозможно. Харальд собрал отряд и отправился в долгое странствие. Отсутствовал он десять лет. Служил в войске византийского императора, участвовал в военной операции против пиратов в Эгейском море, сражался в Болгарии и на Сицилии, участвовал в войнах с сарацинами, путешествовал в Иерусалим, провел много зим в Африке и взял там богатую добычу. При этом все золото и прочие драгоценности, которые он добывал в походах, он посылал не в родную Норвегию, а на хранение конунгу Ярицлейву. Делал он это, во-первых, для того, чтобы уберечь богатства от рук политических противников, во-вторых, можно предположить, не без тайной мысли произвести впечатление на киевскую княжну и ее строгого отца.

И затея его удалась. Исландский скальд и хронист XIII века Снорри Стурлусон утверждал, что «это было такое большое богатство, что ни один человек в северных странах не видел подобного во владении одного человека».

Нужно сказать, Харальд как подобает настоящему викингу, был не только отважным и удачливым воином, но и поэтом. Возвращаясь на Русь, конунг сложил висы, своеобразные древние скандинавские стихотворные произведения, в которых он прославлял свои подвиги и сетовал на то, что, несмотря на все его успехи, русская княжна Элизабет не хочет высказать ему благосклонности. Произведение Харальда складывается в целую поэму, сохранившуюся в составе саги о нем. Называется эта «поэма» — «Висы радости».

Вот строки из нее:

«Корабль проходил перед обширной Сицилией. Мы были горды собой. Корабль с людьми быстро скользил, как и можно только было желать. Я меньше всего надеюсь на то, что бездельник будет нам в этом подражать. Однако не хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности.

У трёндов оказалось больше войска; мы выдержали поистине горячий бой; будучи молодым, я расстался с молодым конунгом, павшим в бою. Однако не хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности.

Нас было шестнадцать на корабле, когда внезапно поднялась буря; нагруженный наш корабль был полон воды, которую мы вычерпывали. Я меньше всего надеюсь на то, что бездельник будет нам в этом подражать. Однако не хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности.

Я владею восемью искусствами: умею слагать стихи; умею быстро ездить верхом; иногда я плавал; умею скользить на лыжах; я опытен в метании копья и владении веслом; я также умею играть на арфе и знаю восемь приемов борьбы.

Я родился там, где уппландцы натягивали луки; теперь у меня есть корабли, ненавистные населению, которые плавают среди островов; с тех пор как мы спустили его на воду, корабль мой рассекал много морей. Однако не хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности.

Кроме того, ни женщина, ни юноша не смогут отрицать, что мы у южного города храбро сражались своими мечами: там есть доказательства наших подвигов. Однако не хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности».

В стихах видно, как страдал из-за своей неудачи герой. И вот, наконец, он со славой и добычей возвращается к Ярославу. Князь оценил боевой и политический потенциал будущего зятя и той же зимой отдал за него дочь. И не прогадал. Набравшись боевого опыта, располагая средствами и связями, Харальд вернул себе норвежский престол. Елизавета стала королевой норвежцев.

Русский поэт XIX века граф Алексей Константинович Толстой, создавший прекрасный поэтический перевод «Вис радости», так описал финал этой истории:

В Норвегии праздник веселый идет:Весною, средь плеска народа,В ту пору, как алый шиповник цветет,Вернулся Гаральд из похода.

Цветами его корабли обвиты,От сеч отдыхают варяги,Червленые берег покрыли щитыИ с черными вранами стяги.

В ладьях отовсюду к шатрам парчевымПриплыли норвежские скальдыИ славят на арфах, один за другим,Возврат удалого Гаральда.

А сам он у моря, с веселым лицом,В хламиде и в светлой короне,Норвежским избранный от всех королем,Сидит на возвышенном троне.

Отборных и гридней, и отроков ройВластителю служит уставно:В царьградском наряде, в короне златой,С ним рядом сидит Ярославна.

И к ней обращаясь, Гаральд говорит,С любовью в сияющем взоре:— Все, что пред тобою цветет и блестит,И берег, и синее море,

Цветами обвитые те корабли,И грозныя замков вершины,И людныя веси норвежской земли,Все то, чем владею я ныне,

Вся слава, добытая в долгой борьбе,И самый венец мой державный,И все, чем я бранной обязан судьбе —Все то я добыл лишь навечно тебе,

Звезда ты моя, Ярославна!

В последний раз варяги-наемники использовались Ярославом во время неудачного похода на Византию в 1043 году. Варяги перестали быть «козырной картой» в военных столкновениях. В дальнейшем отношения со скандинавским миром, пройдя фазу тесного сотрудничества, вновь обращаются в противостояние. Наиболее яркие моменты этого противостояния связаны с именем Александра Невского, князя Новгородского.

Политика Александра была весьма противоречива. Он всегда занимал позицию жесткого сопротивления западной католической экспансии, будучи при этом сторонником мирного урегулирования отношений с Ордой. Это стало причиной многочисленных и весьма бурных дискуссий по поводу личности Александра и его роли в русской истории XIII века. Высказывались диаметрально противоположные точки зрения. Одни считают его героем, другие беспринципным авантюристом. Негативно оценивает отказ Александра Невского от активной борьбы с монголо-татарскими завоевателями известный текстолог, московский историк И. Н. Данилевский. Более того, Александра обвиняют даже в том, что ордынское ярмо на шею русскому народу было водружено именно его усилиями.

Что ж, действительно, князь выступил инициатором «замирения» с татарами. Но произошло это тогда, когда время для активного сопротивления уже было упущено. Следует, однако, заметить, что сопротивление могущественному внешнему противнику для князя — не только вопрос личного мужества, а еще и вопрос ответственности перед вверившим ему власть населением города. Александр не был князем всей Русской земли, он был князем лишь земли Новгородской. Если шансы на победу невелики — он не имел права рисковать жизнями и судьбами людей. Почему, собственно, предосудительно, что Александр не захотел, чтобы Новгород пополнил список сожженных Батыем русских городов, которые были ничем не слабее Новгорода и Пскова? Князю, профессионалу войны и политики, расстановка сил была хорошо известна: большинство русских городов уже лежало в руинах, попытка сопротивления силами всего лишь двух волостей действительно была безнадежной. Александр едет в Орду, «дабы отмолити людии от беды» и освободить русских от обязанности посылать свои полки для участия в татарских походах. Поездка заканчивается для него смертью. Это был последний его подвиг. Свое исключительное личное мужество Александр доказывал не однажды.