Княжка-кошка - Анна Гринь

Свой первый корсет я порезала кухонным ножом и ножницами, а потом закопала под дубом в парке, чтобы меня никто больше не заставил его носить. Не найдя на следующий день этой части моего гардероба, служанка рассказала маме, а та сразу догадалась, что маленькая Вирена просто избавилась от ненужной жесткой тряпки с тесемками и крючками. С того момента мне разрешили не носить корсет вообще. Сначала все осуждали маму за эту уступку, приговаривая, что это плохо скажется как на моем характере, так и на фигуре.

Что ж, сказалось. Мой характер расстраивал всех, особенно тетушку, не оставлявшую попыток вдолбить в меня правила поведения для воспитанной девушки, а я только отмахивалась, предпочитая книги и прогулки монотонному кружению в сложных танцевальных па и зазубриванию звонких песенок под пиликанье флейты.

С лошадьми у меня сложились какие-то особенные отношения. Даже самый дикий и опасный зверь льнул ко мне, как котенок. Конюхи меня за это то ли уважали, то ли побаивались, а отец даже предположил, что это какой-то дар. Из магической Академии, из самого Заварэя, приезжали сухонькие старцы, ходили вокруг меня, рассматривали, просили показать себя в действии, но после всего этого объявили, что никаких способностей к магии у меня не было и не будет, а дар мой — всего лишь необычная особенность и только. Отец сильно расстроился — после смерти мамы он очень переживал, и возня со мной как-то отвлекала его от тяжких дум. Да и надежда, что его дочь окажется волшебницей, грела самолюбие князя, ведь тогда бы он прославился среди всех князей, как первый, у кого в роду появились маги.

— Ваша лошадка сегодня сильно перепугалась, когда этих легалов привели, — сообщим мне Бред. — Еле успокоили!

— Ну, что ты! Что ты! — я ласково погладила золотистую кобылку по бархатным ноздрям, заглядывая в ее перепуганные шоколадные глаза. — Все хорошо. Сейчас мы посмотрим, кого ты так перепугалась, и стоит ли нам бояться.

Услышав последнюю фразу, Звездочка как будто недовольно фыркнула. Или мне показалось?

Эту лошадку года два назад мне подарил отец, чем заслужил осуждение со стороны тети. Папа на все подобное всегда закрывал глаза, считая, что если затеи и развлечения детей не вредят ни им самим, ни окружающим, то глупо запрещать.

— Пойдем! — надулась Эмма. — А то мы так до вечеа ничего не увидим!

Я рассмеялась, подхватывая сестренку под мышки и подкидывая в воздух, пока та не залилась веселым хохотом.

— Идем! — улыбнулась я и опустила малышку на пол.

— Идем-идем! — завопила Эмма.

На самом деле идти было не так далеко. Из противоположного угла конюшен слышались громкие голоса и недовольное ржание лошадей. Ласточки, всю жизнь обитавшие под крышей, впервые за все время не оглашали воздух своим бодрым щебетанием, а попрятались, будто чего-то опасаясь. Подходя ближе к загону, в котором разместили легалов, я смогла разобрать, о чем говорят конюхи.

— Умнейшие создания! Умнейшие! Так говорят! — заметил конюх, которого иначе не называли, как дядюшка Фо.

— Да кто говорит-то? — съехидничал Базил — мужчина в кожаном фартуке, возвышавшийся над другими на добрую голову. Рядом с ним сгорбленный седовласый Фо казался карликом. Живьем я их, конечно, не видела, но читала в книгах про этот народ, обитающий в горной местности далеко на севере.

— Все говорят! — поддержал разговор Бред, обходя меня и Эмму. На нас конюхи даже не обратили внимание. Оно и понятно: меня в конюшнях видели почти ежедневно.

— Да, все! — ухватился за слова поддержки дядюшка Фо, а заодно и за свой сюртук, будто это помогло бы ему удержаться на ногах в случае чего.

— Да ладно вам, — хмыкнул кто-то из молодых парней. — Страшные они. И все!

Но я уже больше не слушала разговор мужчин, наше с Эммой внимание оказалось приковано к большому загону, в котором обычно держали коней, привезенных на продажу князю. Два красавца легала неторопливо прохаживались по свежим опилкам, поскрипывая когтями и постукивая копытами. А третий с самым невозмутимым видом поедал зерно из большой кормушки, заглатывая его своим шипастым клювом.

— Какие касивые, — прошипела Эмма и вздохнула. — Только сташные.

— Отчего же страшные? — раздался позади нас удивленный, но очень приятный мужской голос, от которого где-то в затылке что-то дернулось. — Очень милые и любопытные создания, если знать, как с ними обращаться.

— А как нужно? — спросила Эмма, обернувшись к говорившему. Чуть помедлив, я сделала тоже самое, стараясь контролировать выражение лица. И было от чего.

Перед нами сверкал самой обаятельной улыбкой высокий статный красавец в богатом замысловатом костюме, расшитом многочисленными гербовыми вензелями. На фоне всех собравшихся в конюшнях молодой человек выделялся не возрастом или богатым костюмом, а необычной для наших краев внешностью. Никогда и ни у кого я не видела таких светлых, почти белых, точно снег, волос, постриженных коротко и зачесанных назад и наверх, отчего создавалось впечатление, что на голове у парня высится миниатюрная ледяная скала. Кожа на фоне волос выглядела очень загорелой, отчего темно-синие глаза казались теплыми и загадочными.

— Я вам не вею, — ответила Эмма и гордо вздернула носик, подражая Ольме. — И пеед тем, как азговаивать с незнакомыми леди, следует педставиться!

— Ого! — рассмеялся молодой человек, присев перед малышкой на корточки, не боясь испачкать полы темно-серого камзола. — Какая милая и умная маленькая леди. Позвольте же мне, в таком случае, озвучить свое имя. Друзья зовут меня Клант.

— Леди Эмма, — представилась моя сестра и с таким восторгом позволила молодому человеку поцеловать свою руку, что я не удержалась и рассмеялась.

— Похоже, мы насмешили вашу няню, — хмыкнул Клант, окинув меня коротким взглядом.

— Это не няня! — очень по-взрослому фыркнула Эмма. — Это Виа!

— Ох, простите леди, что обидел вашу горничную, — промурлыкал Клант, глядя на девочку с самой обаятельной улыбкой.

— Кажется, Клант, твоя новая знакомая хотела сказать, что рядом с ней не служанка, а… Леди? — раздался у меня прямо над ухом вкрадчивый негромкий голос. От неожиданности я подпрыгнула, как заяц, задев говорившего по подбородку, от чего он громко щелкнул зубами.

Видимо, получившаяся картина оказалась очень смешной, потому как Клант и Эмма залились смехом, вместе с конюхами.

— Вы всех бьете, леди? — спросил второй молодой человек, недовольно потирая шею.

— Нет, только тех, кто подкрадывается со спины, — пропищала я, трогая макушку и запрокидывая голову, чтобы рассмотреть своего собеседника. Тот оказался не таким колоритным, как Клант, с похожими чертами загорелого лица, и с еще более синими, чем у беловолосого молодого человека глазами. Или они казались такими, на фоне черных волос? Одет второй парень был почти так же, как и Клант, с той лишь разницей, что его костюм состоял из белой сорочки, темно-синего камзола и черных бридж. Молодые люди, скорее всего, приходились друг другу братьями, ну или, по крайней мере, родственниками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});