Выбор ее сердца - Никки Логан

– Теперь вы знаете, на какие средства я путешествую по стране. А что насчет вас?

– Торговля оружием и наркотиками, – серьезно глядя на нее, ответил он.

– Очень смешно.

– Но ведь вы именно это подумали, когда увидели меня впервые. Не так ли?

– Я увидела здорового парня на пустынном шоссе, он отчаянно хотел попасть в автобус. Как бы вы поступили на моем месте?

Маршалл прищурил глаза:

– Я, как и вы, работаю. Переезжаю с места на место.

– На кого работаете?

– На федеральное правительство.

– Ах, на федералов, – разочарованно протянула Эва. – А какой департамент?

Прежде чем ответить, он сделал большой глоток пива:

– Метеорологии.

– Вы синоптик! – недоверчиво переспросила она.

– Верно. Каждый вечер появляюсь на голубом экране с прогнозом погоды.

Ее улыбка стала шире. Откинувшись на спинку стула, он произнес заученным тоном:

– Метеорология – это наука.

– Не похожи вы на ученого. – Развитая мускулатура и татуировки никак не вязались в сознании Эвы с представителями этой профессии.

– Вам больше понравилось бы, будь я в белом халате и очках?

– Да. – Что угодно, только не черная футболка. – Что в ваших изысканиях такого важного, почему на них выделяют деньги налогоплательщиков?

– Ну, вам-то беспокоиться не о чем, вы не работаете, значит, не платите налоги.

Он прав, черт подери.

– В чем состоит ваша миссия?

– Инспектирую метеостанции, докладываю об их состоянии.

Теперь понятно, почему у него такие ухоженные руки.

– Я-то думала, вы вольная пташка на колесах, а вы аудитор.

Маршалл поджал губы:

– Боюсь, теперь я еще ниже пал в ваших глазах.

Эва с повышенным вниманием принялась намазывать маслом булочку, откусила кусочек.

– Сколько в стране метеостанций?

– Восемьсот девяносто две.

– И они послали одного человека? – удивилась Эва. Неужели местные власти не в состоянии следить за тем, чтобы опоссумы не проникали в дорогостоящие установки?

– Я сам вызвался на эту работу. Хотел сменить обстановку.

Эва предпочла не интересоваться – почему. Предполагалось, что они будут обсуждать примечательные путевые моменты.

– Где находится самая труднодоступная станция?

– В Джайлзе. Это пустыня Гибсона в семистах пятидесяти километрах к западу от Элис-Спрингс.

– А стартовали откуда?

– Из Перта. Там же и закончу.

– То есть отсюда полтора дня езды.

– Вы родом из Перта?

– Нет, из Сиднея.

Эва представила, как он объезжает страну против часовой стрелки, с запада на восток.

– Ваша миссия близится к завершению?

Его смех привлек внимание других посетителей.

– Да.

– А полюбоваться местностью оставалось время? Или только работали?

Он пожал плечами:

– Некоторые места стремился проскочить поскорее, в других задерживался. Я наделен гибкостью.

Эва прекрасно понимала, что он имеет в виду. Бывают города, которые нашептывают на ушко, точно возлюбленный, другие орут в голос, прогоняя прочь. От последних она бежала со всех ног.

– Где вам больше всего понравилось?

Маршалл пустился в воспоминания. Говорил о местах, покоривших его воображение, о доисторических, поросших папоротниками глубинах каньона Клаустрал, купании в кристально чистых водоемах на известняковых берегах Южной Австралии, умиротворяющем уединении ущелья Кэтрин в Национальном парке «Нитмилук» на севере Австралии.

– И конечно, впечатляющее местечко недалеко отсюда.

– Налларбор? – Огромная, напрочь лишенная деревьев пустынная равнина, не самое примечательное место, однако ничего другого в голову не приходило.

– Большой Австралийский залив, – уточнил Маршалл.

Эва часто заморгала:

– Вы съехали с шоссе и отправились на побережье?

– Моя цель – города. – Он наигранно подавил зевок. – Но я не мог пропустить одно из самых удивительных чудес природы всего в полутора часах езды.

– Это означает прибытие в следующий город с опозданием.

Он нахмурил брови:

– Вам нужно чаще смотреть по сторонам.

– Я на работе.

– И я тоже, но и о жизни забывать не следует. А выходные?

Прозвучавшая в его голосе критика ранила Эву.

– Не все подчиняются строгому распорядку труда и отдыха. Один день – один час – может сыграть роль во встрече с кем-то, кто видел Трэвиса.

Возможно, даже во встрече с ним самим.

– А что, если вы с этим человеком разминетесь как раз на час? Задержитесь где-нибудь полюбоваться природой, и ваши пути пересекутся…

Подобные мысли нередко терзали ее по ночам. Бесконечные «что, если…».

– Час позднее означает, что он увидит мою листовку, а час раньше – даже не будет знать о пропаже брата. – Так она всегда себя убеждала.

Маршалл пожал плечами:

– Неужели не понимаете?

– Не быстрее ли разослать объявления по электронной почте во все почтовые отделения страны и попросить служащих их расклеить?

– Дело не только в объявлениях. Я ведь с людьми разговариваю, охочусь за подсказками, пытаюсь произвести должное впечатление.

– Так вот чем вы сегодня занимались? Должное впечатление производили?

– Для достижения цели все средства хороши.

Официантка принесла заказ, расставляя на столе тарелки и стаканы.

– Мы же хотели о другом поговорить, разве нет? – весело сказала Эва, пробуя жареную картошку. – Куда вы отправитесь дальше?

– Сначала в Калгурли, потом в Саут-Кросс.

– На север. В противоположную ей сторону.

– А вы? – нейтрально поинтересовался Маршалл.

– В Эсперанс и Рейвенсторп с заездом в Израильский залив. – Могла бы сразу нарисовать план маршрута на салфетке! – После Налларбора у меня листовки почти закончились, надо зайти в отделение городской полиции. По закону они обязаны бесплатно печатать листовки с информацией о пропавших людях, – видя недоумение на лице Маршалла, пояснила она. – Ближайшее отделение в Эсперансе.

– Удобно.

– Это самое меньшее, что они могут сделать.

На большее они и не способны, но хотя бы выражают сочувствие.

– Тяжело, должно быть, везде натыкаться на кирпичные стены.

– Лучше уж натыкаться на стены здесь, чем намертво застрять в Мельбурне. Тут я хотя бы делом занимаюсь.

Ожидание дома, когда другие люди найдут брата, убивало Эву.

– У вас большая семья?

Перед глазами промелькнуло убитое горем лицо отца.

– Только отец.

– Матери нет?

Она выпрямилась. Он отказывается рассказывать о Кристине-с-татуировки, потому о ее пьянице матери ничего не узнает. Выражение ее лица говорило красноречивее слов, он поспешил сменить тему.

– Подозреваю, это наш первый и последний совместный ужин, – весело произнес он, салютуя вилкой с порцией картофельного пюре и горошка. Простая констатация факта.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});