Возвращение с того света - Андрей Воронин

Нет, майор, ты меня, конечно, извини, но это не версия, а дерьмо собачье. А?

– Вот и мне так показалось, товарищ полковник, – со вздохом согласился Колышев. – Только, если это все обыкновенная «утка», зачем ему было шум поднимать? Никто ведь его ни о чем даже спросить не успел…

– Ну, мало ли что человеку с перепугу покажется, – благодушно протянул полковник. – Или, скажем, прославиться он захотел…

Этот благодушный тон насторожил майора. Колышев держал у себя дома кота, и полковник Малахов вдруг показался ему как две капли воды похожим на его любимца Серафима, когда тот, мурлыча с очень похожей интонацией, откусывал наконец голову наполовину замученной им мыши. Майор быстро посмотрел на полковника и успел засечь холодный металлический блеск в его глазах. Собственно, никакого особенного блеска там не было, и лицо у Малахова оставалось все таким же скучающе-недовольным, но майор работал с ним не первый год и мгновенно понял, что между тем, что говорил полковник несколько секунд назад, и тем, что он думает на самом деле, простирается огромная пропасть.

Полковник перехватил его взгляд и едва заметно усмехнулся самым краешком большого, твердо очерченного рта.

– Впрочем, – сказал он, подтверждая догадку майора, – в тылу оставлять ничего нельзя. Надо аккуратно пощупать эту самую секту, присмотреться.., а вдруг? Хотя, конечно, шансов мало.

– Секты – это же полковника Лесных вотчина, – сказал майор. – Может, мы это дело ему.., того?

– Сам ты – того, – в своей обычной, предельно «корректной» манере сказал полковник. – Подумай сам: если все, что в этой статейке прописано, правда, то Лесных просто не мог такую, мать ее, банду у себя под носом не заметить. Может, он ее давным-давно разрабатывает, а может.., может, и что другое.

В любом случае входить с ним в контакт по этому делу пока рановато. Сначала следует присмотреться к этому их чародею… А журналиста своего подними на смех и шугани, чтоб под ногами не путался.

Впрочем, пардон. Лучше запри его пока на одной из наших квартир. Объясни, что это для его же безопасности, пусть не рыпается. Но на смех подними обязательно, причем так, чтобы об этом знало побольше народу. Усек?

– Не вполне, – признался майор. – Должен ли я понимать это так, что данное направление расследования следует считать приоритетным?

Полковник некоторое время молча смотрел на него, забыв о своей сигарете.

– Ты сам-то понял, чего сейчас сказал? – поинтересовался он наконец. – Ей-богу, впору толковый словарь в кабинет тащить, чтобы с собственными .подчиненными без переводчика общаться.

– Это да или нет? – нимало не смутившись, уточнил майор.

– Скорее да, чем нет, – ответил Малахов. – Окончательного ответа я жду от тебя.

* * *

Андрей Владимирович Шилов, специальный корреспондент прекратившего накануне свое существование «Молодежного курьера», безуспешно пытался напиться.

Было три часа ночи, сигареты кончились, а вторая по счету и последняя из имевшихся в его распоряжении бутылка водки опустела уже более чем наполовину, но хмель обходил Андрея Шилова стороной. Его до сих пор трясло при воспоминании о том, во что превратили редакцию эти чертовы фанатики.

Отвратительнее всего, по его мнению, было то облегчение, которое он испытал в первый миг после того, как понял, что смерть, метившая в него, прошла стороной. Потом на смену облегчению пришел жгучий стыд, и только после этого на него свалилась ошеломляющая огромность происшедшего.

Он никого не подозревал. Ему не нужно было подозревать, потому что он знал, – знал точно так же, как и то, что Земля имеет форму сплюснутого с полюсов шара. Он был уверен, что, окажись он в редакции в тот момент, наверняка опознал бы террориста – если не по лицу, то хотя бы по особенному, ни на что не похожему рыбьему выражению глаз. У них у всех было одинаковое выражение глаз, когда они молились, вернее, когда они занимались тем отвратительным действом, которое называлось у них молитвой. Этот стон у нас песней зовется… Ах ты. Господи!..

Андрей налил рюмку до краев и, обильно расплескивая водку, поднес ее ко рту. Это было все равно что хлестать уксус: вкус был отвратительный, горло жгло, но облегчение не наступало.

Хуже всего было то, что люди в штатском, которым он рассказал свою историю, похоже, ему не поверили. Да что там – похоже! Они же так ему и сказали, избегая, впрочем, прямых формулировок.., привычно избегая прямых формулировок и твердо глядя при этом ему в глаза этим их сучьим взглядом: не волнуйтесь, гражданин, теперь, когда за дело взялись мы, вам совершенно не о чем беспокоиться… Все верно, подумал он, все правильно. С одной стороны, разговоры о сектантах, которые стаканами пьют кровь православных младенцев, давно навязли у всех на зубах. Сколько можно, в самом деле… Священников, как православных, так и католических, понять можно: они веками не знали конкуренции, а тут – здрасьте-пожалуйста – секты! Протестанты всех мастей, какие-то подозрительные кришнаиты в розовых простынях и даже, черт бы их подрал, сатанисты… Народ, глядя на то, как церковная верхушка прямо на глазах сращивается с государственной властью, которая, в свою очередь, становится все больше похожей на воровской сходняк, валом повалил к новоявленным пастырям, а это, как ни крути, прямые убытки для обеих официальных церквей. Вот они и бьют во все колокола." А тут еще некто А. Шилов со своей статейкой: крапивинские сектанты-де прячут в подвале оружие. У умного, в меру скептичного человека такая, с позволения сказать, сенсация на подобном фоне вызовет только здоровый смех да вполне резонный вопрос: а сколько, интересно знать, заплатили попы этому самому А. Шилову?

Он с размаху взъерошил свою смоляную шевелюру, зарылся пальцами в густые пряди и сильно дернул.

Легче не стало.

– Твари, – вслух сказал он, и в пустой прокуренной квартире голос его прозвучал испуганно и дико. – Ах вы, твари, – повторил он и принялся копаться в пепельнице, выуживая из нее бычок подлиннее.

Это с одной стороны, думал он, нервными затяжками раскуривая чинарик, с расплющенного конца которого на стол сыпались горячие угольки. Один из угольков упал на его голое предплечье, и он раздраженно смахнул его прочь. С другой стороны, такая мощная и хорошо вооруженная организация вряд ли смогла бы долго оставаться незамеченной менее чем в часе езды от Москвы, если бы ей не помогал кто-то наверху. Кто-то, кто скрывал ее существование, о котором знал по долгу службы… Структура спецслужб, конечно же, сильно изменилась со времен тотальной слежки и массовых репрессий, но не настолько, чтобы люди, отвечающие за федеральную безопасность, проморгали наличие у себя под носом хорошо организованной и отлично вооруженной группы, которая к тому же так широко себя рекламирует. Андрей на мгновение замер, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом. Версия вырисовывалась довольно стройная, и он, не удержавшись, мысленно похвалил себя за сообразительность. Ай да Шилов, ай да сукин сын!

"Вот именно, – немедленно сказал он себе, – сукин сын. Ты хоть знаешь, что ты сейчас придумал?

Ты смерть свою придумал, блаженный! Ведь если есть во всем этом полуночном бреде хоть одна крупица правды, то жить тебе осталось с гулькин хрен.

Мало тебе было той статьи, так ты еще сегодня перед ними распинался, Цицерон недоделанный…"

Он снова замер, лихорадочно пытаясь придумать, что же ему теперь делать. Сам того не замечая, он был-таки уже изрядно на взводе, и мысли его неслись вскачь с вдохновенной скоростью не вполне трезвого да вдобавок смертельно напуганного иноходца. Как ни крути, получалось, что жизнь его теперь не стоила ломаного гроша, и спасение утопающих, как всегда, было делом самих утопающих. Прятаться от ФСБ он вполне справедливо считал делом гиблым и бессмысленным, дающим к тому же гипотетическим преследователям пусть призрачное, но тем не менее неоспоримое моральное преимущество. На воре, как известно, шапка горит, и он не собирался подставлять спину под «случайную» пулю. Оставалось одно: распутать это дело самостоятельно. Когда у него накопится достаточно улик, он найдет, к кому обратиться…

Теперь он уже жалел о том, что пил почти всю ночь, пытаясь заглушить страх. Пьяный или не пьяный, но он был накачан алкоголем по самые брови, и первый попавшийся гаишник мог предъявить ему вполне обоснованные претензии. Честно говоря, он сильно сомневался в том, что сможет вести машину в таком состоянии. Но дома оставаться тоже было нельзя: он был уверен, что, поступив подобным образом, не доживет до утра. Возможно, уже сейчас было поздно.., возможно, убийцы уже караулили под дверью, осторожно пробуя замок.

Он настороженно прислушался. В квартире было тихо, только размеренно капала вода из неисправного крана в ванной да надоедливо жужжала, явно нацеливаясь перегореть в ближайшее время, электрическая лампочка над головой.