Рабочий день - Александр Иванович Астраханцев

— не замечая насмешечки, ответил Миша.

— Ну, а все-таки? Если не секрет.

Миша не мог ответить на этот вопрос походя. Он отложил гаечный ключ, сел на цоколь дизеля, размял в толстых пальцах сигаретку и закурил.

— Во-первых, — он поднял к закопченному потолку глаза, отчего его лицо сделалось мечтательным, — одену жену и дочку. Потом золотые колечки куплю — мы давно о колечках мечтали, а когда женились, денег не было. Из мебели кое-что купим — она пишет, уже присмотрела...

— А не боишься, что, пока ты тут вкалываешь, она там — шуры-муры? — прищурив глаз, спросил Микутский.

— Не-ет, тут глухо, — ответил Миша. — Пишет: плачет ночью, скучает.

— Видишь, Миша, ты человек спокойный, положительный, а сделать всех подряд положительными — по-моему, мечта несбыточная, — рассудил Микутский.

— Спокойный-то спокойный, а одному вот так заехал по уху, — берясь снова за гаечный ключ, Миша начал длинную историю про какого-то прохвоста, паскудную рожу которого судьба, может, чуть ли не с пеленок готовила к встрече с несущим справедливость большим и мягким Мишиным кулаком. Под эту историю они крутили болты, обменивались соображениями насчет дизеля. Микутский отвлекался, задумывался, снова вникал.

Пришел Николай, принес амперметр и тестер. Следом за ним вернулся Эдик.

Николай обрадовался тому, что дело идет вовсю.

— Ну вот, давно бы так! — похлопал он по спине Микутского. Он почему-то был уже почти уверен в успехе. — Ладно, ребята, желаю успеха, я пошел. Вечером забегу, — и уехал.

Эдик взялся за дело энергичней. Прозвонил обмотки статора, ротора, возбуждающего устройства, разобрался с выводами фаз, стал вычерчивать общую схему генератора. И опять у него заело.

— Слышь, Боря, подошел он к Микутскому, — обмотки все целые. А со схемой ничего не понятно. Не разбирать же нам его. Прокрутить бы.

— Да понимаю, что прокрутить бы, — с легким раздражением ответил Микутский, — но мы ж не сидим без дела. Закончим — и прокрутим. Но имей в виду — они тоже прокручивали. Где-то, значит, возможна ошибка при сборке генератора. Без знания схемы мы ее не найдем. Думай, работай.

Зашел Гена, веселый, щелкая кедровые орешки.

— Чего не отдыхаешь? — спросил Микутский.

— Да скучно дома. Дом не коза — чего его стеречь? — улыбнулся тот. — Зашел вот.

— Вижу, что зашел. Но нам, Гена, некогда. Извини, но или позже приходи, или уж помогай. — Микутский подумал, что с Гены хватило и вчерашней помощи, и он спокойненько удалится.

— А отчего бы и не помочь? — весело сказал Гена и тут же, в чистой одежде, полез помогать возиться с двигателем.

V

В обед завели двигатель. Завелся он сразу, послушно набрал обороты. Проверить бы стабильность числа оборотов — нечем. Но и на слух понятно, что работает ровно, устойчиво.

— Во молотит! — поднял большой палец улыбающийся Гена.

— В пределах нормы, — скупо сказал Микутский. Им приходилось теперь говорить громко, чтобы слышать друг друга.

Пока двигатель прогревался, собрали с Эдиком из проводов, приборов и нескольких ламп временную цепь для генератора. Подсоединили, пустили двигатель в рабочем режиме, включили генератор. Он глухо загудел; все впились глазами в приборы и лампы; лампы не горели, однако стрелка вольтметра отчаянно заметалась по шкале.

— Выключи! Испортим! — крикнул Эдик.

— Погоди, черт с ним! — остановил его Микутский.

Они смотрели на шкалу, как завороженные минуту, две, пять минут в надежде, что стрелка вот-вот успокоится. Но она продолжала метаться. Микутский то сбавлял обороты, то увеличивал их до предела. Стрелка металась, лампы не горели. Микутский выключил генератор.

— Так с самого начала и было, — сказал Гена. Еще раз проверили цепь. Подсоединили по-другому, вновь запустили генератор, впились глазами в лампы и приборы. Лампы не загорались, стрелка вольтметра не шевелилась. Еще раз по-новому подсоединили — снова нуль. Вернулись к первоначальной схеме.

— Что скажешь, инженер? — спросил Микутский Эдика.

— Н-не знаю, — пожал тот плечами.

— Что значит «не знаю»! Два герца уже есть, где-то рядом должно быть решение. Разбуди-ка свое серое вещество!

— Значит, это... — начал Эдик, как двоечник на уроке. — Основная обмотка и компенсирующая... Непрерывность поля обеспечить...

— Ишь ты, — насмешливо сказал Микутский. — Это мне и школьник скажет... Знаешь что? Проверим-ка выходные данные возбудителя!

Подключили цепь к выводам возбудителя, прокрутили его отдельно от генератора. Напряжение и сила тока соответствовали данным, что выбиты на пластинке, прикрепленной к кожуху возбудителя. Колдовство какое-то! Все на месте, а не работает!

— Ну, что теперь скажешь? — спросил Эдика Микутский.

Тот молчал.

— Вот что, — сказал Микутский, — давай рисовать все возможные схемы генераторов. И по одной отметать.

Сели рисовать. Миша с Генкой болтали в сторонке.

— Ты, Миша, пока сходи пообедай, — сказал Микутский.

Миша с Геной ушли.

— А мы что, не будем обедать? — поинтересовался Эдик немного погодя.

— А мы еще не заработали на обед, — грубо оборвал его Микутский. — Знаешь что? — добавил он со сдерживаемым раздражением, поправив очки. — Возвращайся-ка, наверное, в бригаду. День проходит, а ты еще ни одной завалящей мыслишки не выдал!

Если бы Микутский сказал ему это при запиливании пазов в брусьях или при настилке полов, Эдик бы не обиделся — человек он был по-своему понятливый и незлобивый. Но здесь он обиделся и уперся: он не хотел, чтобы его прогоняли с работы, в которой он специалист, в то время как ее вдруг возьмут и сделают этот Боря — подумаешь, интеллектуала из себя корчит, — и этот размазня Мишка.

— Я что, виноват, если голова быстро не варит? — начал было он оправдываться и тут же двинулся в наступление: — Если твоя лучше, так ты имеешь право меня презирать? Здесь действительно все непонятно. Может, я и кретин, но уж нормальный генератор от ненормального отличу! — обозленный Эдик выражал теперь свои мысли ясней и резче.

— Во-первых, я не настаиваю на своем праве презирать тебя, — начал уже оправдываться