Любовь и Миры (СИ) - Порохова Зинаида

Почему же она раньше не удосужилась разобраться в своих чувствах? Он считает её неразумной малышкой? Но она такая и есть! А Донэл — он почтенный педагог, хотя и вызывающий у некоторых студенток восхищение своими несомненными достоинствами. И всё! Она приняла уважение за любовь. Выходит — Поток Силы в Ночь Полнотуния загасил в ней это излишнее электричество, сменив его на разумную диэлектрическую мудрость. Лана с облегчением выдохнула. Стыдно быть смешной. Не зря Мэла над ней всё время потешалась.

— А не кажется ли тебе, тунная танцорка Микуни, Звезда Поона, что мы сейчас пропускаем лучшую часть этой волшебной Ночи? — сказал вдруг Донэл, поняв её настроение по-своему. — Туна льёт на нас могучую Силищу, наши ноги и руки так и закручиваются винтом, стремясь к выкрутасам, а мы прячемся от неё здесь, в тени, как робкие крабацы.

— Вы правы, почтенный доктор Донэл! — весело согласилась Лана. — Крабацам необходимо срочно погреть клешни, — изобразила она символ созвездия Крабацев.

— Так вперёд же, тунная танцорка! Без тебя там скучно! Скала ждёт! Ударим ещё разок по её друзам! — посмеиваясь, воскликнул Донэл, помогая Лане подняться. — Тебе это отлично удаётся, Микуни. Да и я, старичок, на что-нибудь сгожусь! — добавил он, притворно прихрамывая на ходу. — Кхе-кхе! Если только ты, конечно, научишь меня паре твоих выкрутасов. Вот этому, непременно! — изобразил он. — И вот этому, обязательно! Договорились?

— Но ведь вы уже всё и так умеете! — посмеиваясь, ответила Лана, сама себе удивляясь. Она с ним шутит? А где волнение? Где восторг от его — ЕГО! — приглашения на Танец? Ведь в начале вечера она об этом только лишь мечтала!

Но сегодня Ночь Полнотуния и все самые смелые мечты сбываются! Она — тунная танцорка! А скоро об её открытиях заговорит весь мир! А почему — нет? Она, если захочет, всего добьётся!

«Что это со мной? — спохватилась Лана. — Мания величия? Мне не нужна слава! Я хочу…  сделать что-то значительное! Пусть это случится!»

— О-хо-хо! Теряю квалификацию! В ученики к своей студенточке подался! — притворно ковыляя рядом, сетовал Донэл. — А ведь считал, что я уже дока в Танцах! — прибеднялся он. — Ошибался! Смена поколений не за волнами! Придут и превзойдут!

Лана, посмеиваясь, следовала рядом.

И вот, под приветственные овации поонцев, они снова влились в магический Танец, закружившись с ними в едином ритме. Лишь Донэл, осваивая новые выкрутасы, подсказанные Лане Серым Гигантом и показанные ею сейчас, то и дело выскакивал за край балюстрады, демонстрируя их восхищённым горожанам. А Лана, не замечая касаний воды, просто парила в Танце. Все танцевальные па и древние мистические знаки, недавно ею освоенные, мгновенно завладели её невесомым телом. И ей казалось, что она ничуть не уступает лучшим виртуозам Поона. И, уж точно, ничем не напоминает ту унылую личность, которая недавно вяло кружилась где-то там, с краю, вздыхая о неосуществимом.

Она намечает цели и добивается их! Она — Тунная танцорка Микуни! Она — лучшая!

Ну, или станет такой, если ещё немножко поупражняется.

«Как прекрасна Ночь! Какая великолепная ярко-зелёная Туна! — ликовала Лана, взлетая и паря, вращаясь и переворачиваясь. — Жизнь прекрасна! Спасибо тебе, Поток Силы, за то, что ты вынес меня к звёздам!»

А Мэла, танцуя неподалёку и поглядывая на неузнаваемую Лану, недоумевала:

«У них теперь роман начался с нашим деканом, что ли? Вот так всегда! Всякие чудеса происходят в Ночь Полнотуния, но только не со мной!»

А умник Сэмэл с его подругой Танитой, увлечённо танцуя, уже забыли о странной выходке Ланы. Ничего удивительного. Она ведь всегда рвётся в первые ряды, это всем известно. Вот и теперь выбилась в звёзды Поона, став знаменитой танцоркой и заводилой. Ну, что ж, успехов ей! Хотя могла бы и не нервировать публику. Ведь поначалу это был просто бульк, а не Танец! Мало ли что сюжет её шоу такой! Могла бы нервы друзей поберечь — предупредить их о своём сногсшибательном замысле. Придонный катась, а не Лана!

Оуэн и Луна

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он не знал, сколько ему витков. Да и зачем их считать? Это люди отмечают завершение каждого прожитого ими лично года-витка как невероятно важное событие. Причём, чем больше этих витков, тем им грустнее. Какой в этом смысл?

Хотя он ещё помнил времена, когда и сам считал свои витки. Тогда таких, как он, разумных головоногих моллюсков на этой планете было много. И обретать индивидуальность помогало не только имя, выбор которого был ограничен историческими традициями и фантазией родителей, но и число витков прожитой жизни, то есть — возраст индивида. Допустим, в твоём окружении было несколько Саниэнов, но они рознились числом витков. Так и говорили — Саниэн, который четырёхсот витковый: Саниэн мэ ти-тан го. А сейчас его звали просто — Оуэн. Безо всяких там «го». Потому что называть его, как бы то ни было, сейчас было некому. Имя это всё, что осталось ему от той давней, очень давней, жизни. А число его личных го…  Зачем их считать, если отличаться уже не от кого? Ни одного Оуэна на планете — впрочем, как и Саниэна — больше не было. Когда-то ему было пятьсот тысяч витков — Оуэн мэ до-мэн го, но он уже давно сбился со счёта этих го…

«Почему Творец дал мне такую длинную жизнь? — в который раз спросил себя Оуэн, сидя в своей пещере, расположенной неподалеку от некоего южного острова. — Зачем я вообще живу, если я никому не интересен? — Он виновато покачал головой, устыдившись себя. — Опять хандра? Унылое настроение недостойно звания морского философа, каковым я себя считаю. Я ведь догадываюсь — зачем? Мне, как и каждому мыслящему существу, надо постигнуть смысл жизни. А для этого необходимо научиться воспринимать все перипетии судьбы с философским спокойствием. И быть благодарным Творцу за то, что Он дал мне это время на постижение истин. И в моей жизни есть смысл. А одиночество…  Путь философа всегда одинок. И тот, кто уходит вперёд, не имеет попутчиков. Это путь сильных. Буду считать, что я добровольно избрал его. Но как же труден мой путь! — не удержавшись, вздохнул он. — Я ведь начал его совсем в ином мире — в Великом Океане, моей прародине…  Мировия — нарекли его люди, обнаружив его древние знаки, мы же называли его — Тоо-Тэто-Кан: Великий и Могучий Поток. Потому что наш Океан был живым и постоянно двигался. Когда-нибудь и я уйду в бескрайний Океан Света — туда, куда ушёл мой род. В Иной Океан. А каков он и что там, за гранью реальности, я до сих пор не знаю. Мои соплеменники говорили — там, в Океане Света, объединившись с Творцом, каждый из нас постигает Истину — всё то тайное и вечное, что скрыто за границами материального мира. Как радостно мне будет понять всё то, что влечёт и мучает меня здесь: смысл существования, законы мироздания, истоки и цели возникновения вселенных…  Но мне, наверное, сначала надо постараться понять и осмыслить всё это самому. А иначе — зачем же Творец подварил мне столь долгую жизнь? — Оуэн снова вздохнул. — Надо учиться быть беспристрастным. Ведь Истина не даётся не сдержанным. А это не просто. Ведь каждым существом, живущим по законам этого мира, управляет инстинкт самосохранения. Он и внушает ему постоянную тревогу за себя — возможности жить и быть в безопасности. Но я всё ещё не научился полностью нейтрализовать эту тревогу. Разве что вот тут, в тишине пещеры, где в безопасности так легко думается о смысле жизни. Здесь я вне эмоций. Но какова в этом моя заслуга? Ведь за пределами этой самой жизни многое по-другому. Но иногда и здесь это удаётся — свести два непересекающихся мира воедино. Но это удаётся лишь иногда и если ты бесстрастен»…

Да, сегодня Оуэн даже в своём надёжном укрытии не был бесстрастен. Мало того — он был сильно встревожен. И для этого была веская причина. Он недавно сделал кое-что не так. И это его тревожило. Что само по себе, конечно, бессмысленно — ведь прошлое уже свершилось. И тревожится о нём не разумно. Ибо исправить это уже невозможно. Но он ничего не мог с собой поделать. Ведь он впервые с незапамятных времён не завершил свой танец Полнолуния достойно — так как это положено делать согласно древним традициям. Он не послал вселенной символ обратной спирали — знак беспредельной благодарности. Обычно он с его помощью вежливо прерывал контакт с небесными сферами — таковы правила. То, что он нарушил их, недостойно древнего существа. И могло внести дисбаланс в его физические и духовные силы. Возможно, что его сегодняшнее уныние и есть последствие этого. Единственное, что служит хоть каким-то оправданием — ему помешали. До древних ли традиций, если под вопросом сама твоя жизнь? Хотя и это его не оправдывает. Отнять или оставить ему жизнь — это не в его власти, а в воле Творца.