Сейчас и больше никогда - Анастасия Соловьева

– Ура!

Хасбулатов:

– Ельцин сегодня же должен быть заключен в Матросскую Тишину. Вся его продажная клика должна быть заключена…

Макашов (уже у мэрии):

– Заходите далее! Никого не трогать! Обрезать все телефонные связи! Чиновников выкинуть на улицу.

Руцкой на улице:

– …Старайтесь не применять оружие…

За руль военного грузовика еще в первые минуты сели парни из РНЕ (Русского национального единства) и попытались протаранить двери в мэрию. Идущий кабиной вперед грузовик встретили очередями в упор, и он замер около дверей. Из кабины сыпанули ребята. Кто-то сел за руль второго грузовика и, несмотря на автоматные очереди, также кабиной вперед все же протаранил центральные двери в мэрию. По машине вовсю стреляли из автоматов. Потом грузовик развернулся и стал долбить центральные двери уже своим кузовом, с третьего раза сумев пробить проход в мэрию.

В этот момент удалось завести водовозку, и она попыталась под пандусом мэрии пробить ворота подземного гаража в здании СЭВ. Сбоку от нее из-под пандуса мэрии вырвался БТР (№ 432) и покатил в сторону гостиницы «Мир», стреляя вверх. С его брони сыпались заскочившие на него верхом ребята из группы «Север». Тем временем солдаты МВД разбили стеклянные стены мэрии с противоположной стороны и убежали через проломы.

В мэрию мгновенно хлынули люди… Макашов, поднимаясь наверх, выкрикивал в мегафон:

– Сдавайтесь! Я, генерал-полковник Макашов, гарантирую вам жизнь. Выходите по одному и складывайте оружие!..»

www. user.commsol.ru

Саша вышла из автобуса на задворках спорткомплекса «Олимпийский» и недоуменно огляделась по сторонам. Никого! Ни одной души! Мягкое, клонящееся к закату солнце освещало широкую аллею бульвара, отделяющего новоявленный Олимпийский проспект от старинной Самотечной улицы. Лучи скользили по темно-зеленым, еще не осенним кронам старых, благородных деревьев, по гравиевым дорожкам, по черной витой ограде… Но все кругом было пустынным и безжизненным. Куда же подевались люди?

Саша дошла до Садового кольца и буквально оторопела, увидев, что по главной магистрали города больше не ездят машины. Раньше такое случалось во время военных парадов, демонстраций и еще каких-то физкультурных соревнований. Но тогда во всем чувствовался праздник. А теперь… Нет, что-то не то! И солнце это еще, какое-то оголтелое, тревожное, жуткое!

Под Сухаревской эстакадой она беспрепятственно пересекла улицу и бодро зашагала к Трубной, но вдруг повернула назад, привлеченная странным, смутно знакомым звуком. Где-то она уже слышала этот звук… В кино. Этим звуком пользовались режиссеры, изображая войну или революцию. О нем еще Окуджава написал:

Вы слышите, грохочут сапоги?И птицы ошалелые летят,И женщины глядят из-под руки.Вы знаете, куда они глядят?

Саша как раз и оказалась той женщиной. Стояла на опустевшем Садовом и во все глаза таращилась на проходящую мимо колонну мужчин в черном. Они шли в шеренгах по трое в перетянутой ремнями военной форме. Над шеренгами плыл красный транспарант, на нем – какая-то надпись, сделанная почему-то в дореволюционной орфографии. Поравнявшись с проспектом Мира, чернорубашечники стали сворачивать влево.

Саша постояла еще немного и тоже побрела вверх по Садовой-Сухаревской. Ближе к метро попадались редкие, торопливо шагающие люди. По домам спешат? От греха подальше? А Саша, наоборот, идет в неизвестном ей направлении. Страшно? Да не очень-то страшно! Но что заставляет ее двигаться вперед? Профессия? Кодекс чести журналиста?..

Лишь ненадолго Саша задержалась у метро «Сухаревская». Примета времени – коммерческие палатки, работающие обычно двадцать четыре часа, сейчас были заперты на увесистые замки. Она пошла дальше, по Сретенке, наблюдая, как быстро закрываются последние магазины, как суетливо ныряют в парадные редкие прохожие. За какие-нибудь четверть часа Сретенка обезлюдела так же, как и Садовое кольцо.

«Да что же это такое? – думала Саша. – Что же, наконец, происходит в городе? Почему люди разбегаются по домам, как тараканы?! И где это все происходит, если происходит вообще? Идешь-идешь…»

Со Сретенки она вышла на бульвары. Солнце закатилось, начинало уже темнеть. Саша почувствовала, что замерзла, и застегнула «молнию» новой темно-коричневой кожаной куртки. Она купила ее несколько дней назад в Москве и втайне очень гордилась обновкой. Удачно съездила – ничего не скажешь. Теперь бы только вернуться назад живой!

В том, что с ней может произойти всякое, Саша в этот момент не сомневалась. За Цветным, на Петровском бульваре ясно слышались выстрелы. По бульвару сновали мрачные мужские фигуры. Попадались и редкие парочки, но одиноких женщин не было и в помине! Теперь Саша все чаще задавалась роковым вопросом: зачем?

Зачем ее сюда принесло? Что она может написать обо всем этом такого особенного? Что она вообще в этом понимает? Конфликт президента и парламента? Парламента и президента? Это естественно. В нормальных демократических странах каждый день случаются такие конфликты. А у нас все не слава богу! И неужели из-за такой глупости ее Ольга останется круглой сиротой?

Вадим не в счет. В последний раз он женился на певице театра «Ла Скала» и живет теперь преимущественно в Италии. Вряд ли он согласится забрать к себе большую, уже одиннадцатилетнюю, дочь.

Однако, дойдя до Тверской, Саша почти успокоилась. Так мирно, даже роскошно горели огни и рекламы первой в городе улицы!.. Народу здесь было очень много, но держались все в основном дружелюбно и даже приветливо. Изредка, правда, попадались пьяные, но в России без этого никуда!

Из обрывков услышанных тут и там разговоров Саша поняла, что на Тверской собрались сторонники демократии и президента. Ночью возможен штурм Моссовета, поэтому основные силы добровольцев стягиваются к памятнику Юрию Долгорукому.

«Неужели штурм? – удивилась про себя Саша. – Но кто будет штурмовать?! Откуда в мирной Москве взялись вооруженные отряды?»

В это время в толпе заговорили о баркашовцах. Кто-то назвал их национал-социалистами. Другой добавил, что около семи отлично подготовленные подразделения Русского национального единства начали штурмовать телецентр в Останкино. Нашелся обладатель самой свежей информации, сообщивший, что во время штурма телецентра враждебные стороны обстреляла третья сила.

«А ведь это их я встретила на Садовом, – припомнила Саша, двигаясь в людском море вниз по Тверской. Толпа услужливо несла ее к зданию Моссовета. – Национал-социалисты, по-другому фашисты, одетые во все черное. И им вдогонку промчались грузовики…»