Время умирать - Уилбур Смит

— Ага, старая ведьма! — вдруг взревел Шон. — Ну сейчас-то уж я точно отстрелю твою дурацкую башку!

Она остановилась в самый последний возможный момент, затормозив передними лапами футах в десяти от людей так, что в свете фонаря они даже увидели, как поднялось облачко пыли.

— Вали отсюда! — резко приказал львице Шон. Она недоуменно подняла уши, развернулась и послушно потрусила обратно в лес.

— Это была просто проверка на всхожесть, — Усмехнулся Шон. — Ей было интересно, кто — кого.

— А откуда вы знали? — Собственный голос показался Клодии каким-то хриплым и визгливым.

— По хвосту. Пока она им виляет, все это просто игра. Зато вот когда он неподвижен — гляди в оба!

— А вон и машина, — заметил Рикардо, и теперь остальные тоже заметили за деревьями свет фар «тойоты», которая, подпрыгивая на ухабах, приближалась к ним по проходящему чуть ниже их руслу пересохшей реки.

— Слава тебе, Господи! — прошептала Клодия.

— Это еще не конец, — предупредил Шон, когда они двинулись дальше. — Остается молодая ворчунья.

Клодия совершенно забыла о второй львице и теперь, ковыляя вслед за отцом, которого она продолжала крепко держать за пояс, принялась то и дело боязливо оглядываться.

Наконец они вышли на берег реки, ярко освещенный фарами стоящего всего футах в тридцати автомобиля с работающим двигателем. Она уже различала головы сидящих на переднем сиденье людей. Машина была так близко, так соблазнительно близко, что Клодия не справилась с собой. Она отпустила пояс отца и опрометью бросилась к «тойоте» по устилающему сухое русло белому песку. Она услышала за спиной крик Шона: — Идиотка проклятая!

И тут же следом — леденящий душу раскатистый рык несущейся за ней львицы. Клодия, не сбавляя скорости, бросила взгляд в ту сторону, откуда послышалось рычание, и увидела, что огромная кошка, выскочившая из окаймляющих русло зарослей, несется ей наперерез. В свете фар «тойоты» она показалась ей очень бледной и невероятно большой. На ходу она по-змеиному извивалась всем телом, а от ее рычания у Клодии внутри все похолодело, а ноги перестали слушаться.

Клодия видела, что хвост стремительно нагоняющей ее львицы высоко поднят и неподвижен, как стальной прут, и, даже несмотря на охвативший ее ужас, она мгновенно вспомнила слова Шона. Ее пронзила ледяная в своей ясности мысль: «На сей раз она не остановится, она намерена меня прикончить».

В первый, жизненно важный момент Шон просто не успел осознать, что девочка бросилась бежать. Он как раз осторожно спускался по крутому берегу пересохшей речки, держа фонарь в левой руке, а ружье — в правой. Ружье лежало у него на плече, он придерживал его за приклад, положив большой палец на предохранитель, и поглядывал на старую львицу, которая ползла на брюхе следом за ними. Но он был совершенно уверен, что, поскольку он взял над ней верх в недавней проверке «кто кого», она просто соблюдает необходимые формальности. Позади нее чуть поодаль в траве сидели оба львенка и, вытаращив глазенки, с искренним восхищением наблюдали за происходящим, хотя явно опасались принимать участие в забаве. Молодую львицу он потерял из виду, хотя и был уверен, что именно она представляет теперь наиболее серьезную опасность, уж слишком высокими и густыми были береговые заросли. — Шон почувствовал, как Клодия толкает его, но решил, что она просто споткнулась. Он и в мыслях нe допускал возможности ее бегства, поэтому сразу сообразил, что это она разворачивается для броска к машине. Он все еще искал взглядом молодую Львицу, шаря по кустам лучом фонаря, когда услышал сахаристый хруст речного песка под ногами несущейся к «тойоте» Клодии, мгновенно обернулся и увидел ее, одиноко мчащуюся по сухому руслу.

— Идиотка проклятая! — в бессильной ярости заорал он. С тех пор как эта девчонка появилась в лагере четыре дня назад, она была для него постоянным источником раздражения и не вызывала иных чувств, кроме враждебности. Вот и теперь она грубо нарушила его приказ, и он мгновенно — еще до того, как львица бросилась за девушкой, — понял, что все кончено. Гибель или даже просто ранение клиента для любого профессионального охотника были самым черным позором, который только можно себе представить. Это означало конец его карьеры, конец двадцатилетней работы и усилий.

И, крикнув ей вслед «Идиотка проклятая», он в этих двух словах излил все свои чувства по отношению к бегущей по песку фигурке. Он ринулся мимо Рикардо, который все еще стоял чуть впереди него на тропинке, оцепенев от неожиданности, и в этот самый момент львица выскочила из кустов, где, очевидно, незадолго до этого притаилась.

Русло было буквально залито ослепительным светом фар, поэтому Шон бросил фонарь и мгновенно вскинул ружье. Но стрелять было нельзя, поскольку он оказался в неудачном положении — девушка находилась прямо между ним и львицей на линии огня. Клодия бежала страшно неуклюже, ее ноги увязали в песке. На бегу она смотрела вбок — на приближающуюся львицу и беспорядочно, не в такт шагам, размахивала руками.

— Ложись! — крикнул Шон. — Падай плашмя!

Но она продолжала нестись вперед, не давая ему возможности выстрелить, а львица мчалась ей наперерез. Из-под лап с полностью выпущенными желтыми когтями во все стороны летел песок. На бегу она яростно рычала, а хвост ее был задран и неподвижен.

Тени, отбрасываемые девушкой и огромной кошкой в свете фар на белоснежный песок, казались черными и уродливыми. Они быстро сближались, и Шон сквозь прицел своего ружья видел, что львица подбирается, готовясь к последнему прыжку, но был беспомощен, поскольку не мог выстрелить так, чтобы не зацепить девушку.

В последний момент Клодия споткнулась, ее ослабевшие от страха ноги подкосились, и с жалобным криком она навзничь рухнула на песок.

Шон мгновенно прицелился в центр кремовой груди львицы. Из своего ружья он с тридцати шагов мог бы свободно попасть в две пенсовые монетки, одновременно подброшенные в воздух слева и справа от него. Из своего ружья он убил сотни леопардов, львов, буйволов, слонов — и людей, множество людей во время родезийской войны в буше. Повторного выстрела никогда не требовалось. Теперь, когда цель была открыта, он мог с уверенностью прошить львицу 750-грановой пулей с мягкой, расплющивающейся при ударе наподобие шляпки гриба головкой насквозь — от груди до самого хвоста. Львице пришел бы конец, но не только ей, но и всему сафари и, скорее всего, его лицензии. В лучшем случае его ждали бы многие месяцы следствия и суд. Смерть львицы обрушила бы на его голову гнев правительства и министерства охоты.

Львица была уже буквально в двух шагах от упавшей девушки — между ними оставалось всего каких-нибудь несколько жалких футов белого песка, но Шон чуть опустил ружье. Выстрел был страшно рискованным, но он всю жизнь рисковал. Конечно, он поставил на кон жизнь девушки, но она вывела его из себя, поэтому пусть все решит случай.