Док - Олег Борисов

Уже ближе к вечеру я закончил возиться с неожиданными пациентами и озвучил ротному свербевшую затылок мысль:

— На сегодня усиленный патруль в пригородах сформирован? Нет? То есть как обычно, выдернут на плацу проштрафившуюся роту и сунут в ночь… Подай заявку, капитан. Есть идея, как набрать по мелочи перед вылетом.

Седовласый спецназовец присел рядом и возразил:

— С какой стати? Я лучше дам парням лишние сутки отдыха. Вторая рота сегодня облажалась на полосе препятствий, пусть горбатятся без сна.

— Потому что вчера это бы не сработало. И не сработает завтра. А сегодня можно проскочить… Мы в усилении, в пригородах. Частный звонок в любой полицейский участок в нашей зоне ответственности и сообщение об угрозе волнений в "цветных" районах.

— Смысл? — Кокрелл никак не мог сообразить, куда я клоню.

— Продуктами и медициной мы запаслись, спасибо расхлябанности часовых на складах "под списание". Но много ли мы навоюем с нашим железом? А любой клуб у латино или ганга-братьев даст нам кучу оружия. Не знаю насчет пулеметов, но что-то наверняка должно быть. И дополнительные средства связи. И всякие полезные для вас штучки… Ну, не веришь мне, давай парней спросим, у кого знакомые в этих районах. Должны же они знать, ротный! Про нужные подвалы, про возможную добычу… Ты же в этом понимаешь куда больше меня, "пиджака" в халате… К утру распихаем добытое и вечером с баулами на вылет. Никто нас даже проверить толком не успеет…

Несколько человек, слушавших нашу перепалку, в унисон пропели:

— "Бакарелла"! Танцы, бабы и перевалочный склад братвы из "Конгеладо"…

Так неожиданно полковник получил целую роту добровольцев на ночное патрулирование.

04. Джамп-джамп, макаки

Я смотрел на сотню стволов, направленных мне в лицо, и пытался сглотнуть. Все же неприятно ощущать, что судьба-злодейка взвешивает твои шансы увидеть рассвет и нахально сбрасывает гирьки с весов с пометкой "Макс Убер". Похоже, моя идея по тихому вскрыть склады одного из криминальных кланов умерла, не успев толком появиться на свет.

— Эй, это что за дело?! Вас не звали, уроды, валите! — истерически заверещал из разномастный толпы писклявый голос. Вокруг меня защелкали предохранители автоматов, и градус ненависти в залитом неоновыми огнями зале резко повысился.

Я медленно поднял руки и сделал осторожный шаг вперед. Потом другой.

— С "рыбных" кварталов кто-нибудь есть?! А с восемьдесят пятой трассы? Или с латино-баскаты? Неужели никто меня не знает?

Недоброжелательно молчащая толпа продолжала буравить меня сердитыми взглядами, пока сбоку не показался молодой парень в распахнутой жилетке. Его обнаженную грудь украшали многочисленные наколки, с распятой Девой Марией в центре композиции.

— Так это "лепила" с больницы! Ромеро, ты что, не помнишь? Он тебя штопал тогда, после Пасхи! Ну?!

Я лихорадочно порылся в памяти: Пасха, ранение, кто-то из чужого для меня района… Поножовщина? Нет, не было… Тогда свои отличились. Может, разборки за территорию?.. Вряд ли, это было чуть раньше… Бытовуха, бытовуха, свадьба и стрельба по пьяному делу… Вот! Вспомнил! Неудачный налет на банк и три боевика, получившие очередь в спину! Я закивал:

— Да, Ромеро! Вы еще потом телевизор в палату привезли, в подарок… Я помню вас. — Народ зашевелился. Мне удалось чуть-чуть отодвинуть начало стрельбы и я зашипел солдатам, сгрудившимся рядом с выбитой дверью: — Уберите оружие! Ну! Мы пришли договариваться, а не подохнуть за сутки до вылета!..

Медленно-медленно стволы автоматов и дробовиков пошли в низ. Еще была вероятность сцепиться в кровавой свалке, но я уже говорил, говорил и говорил, пытаясь достучаться до чужих сердец:

— Парни, вы простите за замочек, что так неудачно открыли. Думали, к друзьям идем, а пускать не хотели… А ведь мы соседи, из сводной бригады. Вон, рядом с ипподромом стоим. Жаль, что в отгулы не отпускали, а то бы давно попили пивка все вместе…

Кто-то уже увидел знакомых, справа даже успели помахать рукой. Дело пошло на лад.

— Вы же меня знаете, я не одному из вас дырки "штопал" и сыновьям разбитые колени зеленкой мазал. Переехал потом, но недавно сюда же и вернулся… Мы на огонек заглянули перед отлетом попрощаться. Думали, последнее "прости" сказать… Ну и поменять чего, из ненужного вам. Так, по мелочи…

Народ засмеялся. Похоже, амплуа клоуна теперь навечно останется со мной. Шизанутый доктор на арене… Лишь бы не стреляли…

— Вы посмотрите на нас! Мы, гордость армии, гордось смешанных кварталов! Мы врагов голыми руками порвем, как доберемся! Голыми руками, честное слово!.. Потому что крутые пушки и броники отдали "диетическому мясу" из гвардии. А мы так, с остатками со складов… Ну, или что по дороге прихватим… Пока хозяева в клубе тусуются… Возьмем попользоваться, чтобы оборванцами совсем не выглядеть. А потом вернем, кто домой доберется…

Смех потихоньку стих. Я чуть напрягся, но навалившаяся тишина была не враждебной. Похоже, что вооруженные до зубов хозяева клуба посмотрели на незванных гостей совсем по другому, заново оценив латанные разгрузки, пошарпанные каски и видавшие виды штурмовые винтовки.

Из толпы выбрался тот самый Ромеро: красавец мужчина с иссиня черными волосами, забранными в роскошный хвост. Глядя, как он медленно идет мне на встречу, я окончательно вспомнил его залитую кровью спину и долгий месяц череды мироопераций, поставивших гангстера на ноги.

— Не кишись, респетадо[6]. У меня племянник в легкой пехоте, неделю как забрали… И у свояка двое мальчишек к вам призвали… Говоришь, и в армии нас делят на "правильных" и "мусор"?

Я лишь криво усмехнулся и одернул мятый комбинезон, висевший на мне все время, как мятая тряпка на вешалке-переростке. Зашумевшая толпа накатила на меня волной выкриков:

— И у меня брата забрили! И у нас… Да что резину тянуть, правильный это доктор! Я его тоже знаю! И копам он никого не сдал!

Бысто оценив смену настроения, вперед высунулся наш латино-спортсмен, успевший спрятать уставной берет и щеголявший отросшей бородкой на подвижном остроносом лице:

— Куда парней свояка определили, в какую роту? Не знаешь? Ну, так фамилии скажи, я найду, слово даю! И мы поделимся с парнями, без дураков. Мы там все одинаковые, братишка, все из пригородов. Все сиротинушки…

Уже ранним утром, когда мы навьюченные оружием и разнообразной хитрой техникой возвращались в бригаду, молчавший до этого ротный пихнул меня в бок и тихо спросил:

— Что, так ни одного и не сдал полиции?

Я лишь вздрогнул и быстро начертил знак оберега:

— Типун тебе на язык, капитан. Я, может, в военных вопросах и профан, но по жизни не идиот. Кто же одного соседа другому в кутузку сдаст? Да и для чего, отчетность полиции портить?.. Нет, этим только богатые балуются, им есть что терять. А я, как ты знаешь, сиротинушка, в чужом красивом костюмчике. Дали поносить с полгода, и хватит.

И приткнувшись головой к подпрыгивающему борту грузовика, я попытался задремать. Впереди накатывала неизвестность, которую мы ждали с равнодушным фатализмом. Сегодня вечером заброс. Прощай, база Грандлэг. Здравствуй, пропеченный солнцем юг… Здравствуй новый дом, плюющийся свинцом…

* * *

После спешного обеда нас собрали кучей на плацу, и какой-то толстый чин с облитым золотом погонами долго надрывался в микрофон про долг, честь и спасение Отечества. Старые колонки дребежжали и хрипло крякали в прожаренный воздух что-то сумбурное, изредка выплевывая куски фраз:

— … нападение… наша обяза… как один… солдаты… ть!..

Я покосился на дремлющего рядом Самсона, за широкой спиной которого спал целая колонна бойцов, и тихо спросил:

— А куда хоть нас забрасывают? И зачем?

Чернокожий гигант переступил с ноги на ногу и лениво ответил:

— На политинформации ходить надо, медицина. Там бы послушал про демократию, оппортунистов и вредителей народа.

Разморенному на жаре спецназовцу было лень рассказывать прописные истины, но я действительно озадачился: в суматохе сборов, вживания в новый коллектив и чехарды бесконечной беготни, мне никто не объяснил: а ради чего нас забрасывают за тысячи километров от дома, увешав оружием с ног до головы. Поэтому я безуспешно попытался расслушать хоть что-нибудь в бесконечной череде безголосого динамика и снова повернулся к силачу:

— Сам, мне некогда было отцов-командиров слушать. Ты мне в двух словах скажи, раз умный, ради чего воюем?

Сзади хихикнули и тихим шепотом продекламировали:

— Мы летим защищать безопасность государства, пресекать сепаратистские поползновения и обеспечивать неделимость Отечества!.. Медицина, ты супер! Мы-то думали, что ты лишь прикидываешься, под идиота косишь, а…

— В нарядах сгною! — прохрипел в унисон трибуне ротный. — Вы у меня глобальные проблемы до печенок прочувствуете!