Люся, которая всех бесила - Тата Алатова

каждая ярила — шлюха. Главное, чтобы Соловьевой дали спокойно работать, а город не лихорадило от паники и ненависти. Нам тут стихийные покушения ни к чему, а то психических много в последнее время развелось. Помнишь, как спалили магазин, в котором работали нави?

— Ладно, — первый шок прошел, и теперь Люсин мозг перешел в рабочий режим. Она прокручивала варианты и уже сочиняла заголовки. — Договорились.

Это будет захватывающий квест.

Можно ли изменить мышление целого города?

И какими методами?

— Я не волшебник, я еще только учусь, — пробормотала она и, перегнувшись через стол, мягко поцеловала Великого Моржа в пушистые усы.

Обернулась уже от порога:

— А Самойлова можно турнуть?

— Терпи, — попросил он с непривычными для себя извиняющимися нотками, — а то брат мне всю душу вынет.

— Есть терпеть, — приуныв, отозвалась Люся.

Всю дорогу до дома Люся спрашивала себя: звонить Баринову или он сам себе Буратино? Кто просил его связываться с серыми схемами? Тем более в области медикаментов. У людей вообще-то жизнь от этого зависит.

— Добро налево, зло направо, — сказала себе Люся, — прямо пойдешь, охваты наберешь.

Два года назад ее собственная сестра попалась на том, что половинила ампулы, вливая пациентам лишь часть препаратов, а излишки сбывала налево.

Сестра была ярилой — яркой, красивой, любящей легкую жизнь.

Мать требовала, чтобы Люся подняла все свои связи и вытащила сестру. Или хотя бы смягчила ей приговор.

Люся, наверное, могла бы, но вместо этого расписала все подробности дела на своем портале.

С тех пор у нее не было больше семьи.

Выбор, который мы делаем каждый день. Возможно, неправильный, но единственно возможный.

Холодная голова, горячее сердце и чистые руки, говорила себе Люся, но с возрастом эта мантра все чаще давала сбой.

Легко быть максималистом в двадцать, в тридцать пять сомнений становится куда больше.

— Я подумаю об этом завтра, — пообещала она себе, паркуясь.

Поднимаясь наверх, Люся ожидала вечер в тишине и одиночестве — впервые за много лет Нина Петровна не станет ходить за ней по пятам, пересказывая сериалы. Сегодня она будет водить хороводы вокруг внука.

Однако соседка нашлась на ее кухне. Она тушила на пару котлеты, что-то мурлыча себе под нос.

— Нина Петровна? — удивилась Люся.

— Ты сегодня рано.

— А у вас разве нет гостей?

— Вот что, милая моя, — строго проговорила Нина Петровна, — я с тобой свои семейные дела обсуждать не буду. Тебе же только слово скажи, а завтра весь город прочитает об этом в интернете.

— Это правда, — согласилась Люся, — мой мозг не рассчитан на хранение и сокрытие информации, а только на ее распространение. Профессиональная деформация. Поэтому молчите, Нина Петровна, о семье и говорите со мной про сериалы.

— Иди руки мыть.

Люся молча прошла в ванную комнату, умылась, переоделась в домашнее.

Звонить Баринову?

Не звонить?

Зачем Великий Морж поставил ее перед таким выбором?

Наверняка проверял, старый садист.

Все-то ему интересно, как Люся поступит в той или иной ситуации.

По закону? По-человечески?

А продавать фальшивые таблетки — по-человечески?

Вернувшись на кухню, Люся села на табурет и уткнулась лбом в теплое дерево столешницы. Осина. Мебель из этого дерева пользовалась неизменным спросом.

Травмированная нога, как обычно по вечерам, немилосердно ныла.

— Ниночка Петровна, — спросила она жалобно, — почему же так жить-то трудно?

— Трудно ей, — фыркнула старушка, — выдумала! Вот если у тебя сын — поганец, а внук — слизняк, вот это трудно.

— А давайте выпьем, — предложила Люся. — Чувствую, что нам сегодня прям надо.

— А давай, — согласилась Нина Петровна. — И правда надо.

Она достала из морозилки ледяной водки, ловко разлила по стопкам и быстро нарезала соленые огурцы.

— Так вот, значит, стоит Хэ Су на коленях под дождем, мокнет, бедняжка. И тут появляется Ван Со и накрывает ее своим плащом. Мурашки, Люсь, мурашки! — тяпнув, крякнув, завела свое Нина Петровна.

Люся засмеялась. Ее отпускало.

К черту Баринова.

Пусть сам выкручивается.

Она мошенников прикрывать не нанималась.

Глава 03

— Люсь, а Люсь?

— Ммм?

— А как ты думаешь, кто сексуальнее — Хиддлстон или Камбербэтч?

— Что? — удивилась Люся и открыла глаза.

Шесть тридцать утра. Нина Петровна сидела на краешке ее кровати и увлеченно что-то строчила в фанатских пабликах.

Потянувшись за своим телефоном, Люся убедилась, что материал про русалку вышел четко по расписанию и в такую рань уже собрал несколько тысяч просмотров и сотни комментариев.

Довольно потянувшись, Люся скинула с себя одеяло, предвкушая насыщенный день.

— Голая по квартире не ходи, — не отрываясь от мобильника, предупредила Нина Петровна, — внук будет завтракать с нами.

— Здесь? Почему? — Люся остановилась посреди спальни, нетерпеливо переминаясь, — ей хотелось быстрее рвануть навстречу приключениям.

— Потому что я не вынесу его и по утрам тоже, — соседка раздраженно дернула плечом. — Будешь моим громоотводом.

— Я могу быть только громоприводом, — предупредила Люся и скрылась в ванной комнате.

Отец любил, чтобы к завтраку все были одеты, причесаны и сияли бодростью духа. И всю жизнь Люся сначала собиралась, а потом садилась за стол, даже когда ютилась в общаге и на завтрак у нее была вчерашняя гречка, приправленная кетчупом. Привычка, что поделать.

Сегодня, когда встреча с Дедом-Дубом не входила в планы, можно было себе позволить и яркий макияж, и короткую юбку, и броские украшения.

Две косы — тоже папина причуда, которой Люся следовала до сих пор, кольца, цепочки, стринги, чулки, пушап, замша и шифон, эклектика и фьюжн — порой казалось, что женщиной быть слишком сложно.

А бронебойной женщиной — и вовсе тяжкий труд.

Все это — доспехи на каждый день — весило сто тысяч тонн.

Когда Люся появилась на кухне, Ветров уже сидел за столом.

Начальник видовой полиции, бывший когда-то мальчиком-мажором с иллюзиями о вседозволенности, читал новости в телефоне. Глаза его побелели от ярости.

Вчера был его первый рабочий день в новой должности, и он обернулся грандиозным провалом: ведь это подчиненные Ветрова не допросили русалку как жертву. Это Ветров подписал решение о казни на рассвете.

Никогда в жизни у Люси не было возможности наблюдать, как объекты ее деликатной интернет-критики читают репортажи о себе в режиме реального времени.

— Доброе утро, — вежливо произнесла она, внимательно следя за сменой выражений на ветровском лице. Слепая ярость — ледяное бешенство — холодное отвращение. Что же, всегда приятно иметь дело с человеком, который умеет держать себя в руках.

— Доброе, — отозвался он после короткой паузы. — Сорри, что заявился без спроса, с моей бабулей не поспоришь.

Какими мы становимся вежливыми, молча восхитилась Люся, после того как