Николай и Александра - Роберт Масси

В двадцать один год цесаревич был стройным юношей среднего роста, с квадратным, открытым лицом, унаследованным от отца, выразительными, как у матери глазами, и неотразимым личным обаянием. О воплощенным благородством, добротой и дружелюбием. "Ники улыбнулся своей обычной мягкой, робкой, чуть-чуть грустной улыбкой", - вспоминал его родственник и близкий друг, великий князь Александр Михайлович (Сандро). Готовый любить всех, Николай Александрович надеялся, что и окружающие любят его. И насколько он мог понять, несмотря на лесть и подобострастное внимание окpужающих, так оно и было.

Цесаревич получил прекрасное среднее и высшее образование. У него была феноменальная память, он хорошо знал историю. "Он мог ввести в заблуждение любого оксфордского профессора, который принял бы его, по знанию языка, за настоящего англичанина. Точно также знал Николай Александрович французский и немецкий языки", - писал Александр Михайлович. Цесаревич великолепно ездил верхом, отлично танцевал и метко стрелял. Его приучили вести дневник, и, по примеру многих тогдашних князей и дворян, он изо дня в день добросовестно заносил туда сведения о погоде, количестве убитой дичи, имена всех, с кем совершал прогулки и обедал. Дневник Николая II ничем не отличался от дневника его кузена, короля Георга V; он представлял собой реестр событий, описанных лаконичной прозой, и ведение их рассматривалось как одна из обязанностей. Как ни странно, но дневник Николая II, в котором отсутствуют выразительность, свойственная его частным письмам, оказался золотым дном для клеветников, между тем как на дневники Георга V зачастую ссылаются, как на доказательство откровенного характера этого доброго монарха.

В мае 1890 года, за несколько дней до своего двадцатидвухлетия, цесаревич писал в дневнике: "Сегодня окончательно и навсегда прекратил свои занятия, окончив их с Леером". После этого юноша предался более приятному занятию - развлечениям. Вставал он поздно утром, не успев придти в себя после очередного кутежа. "Как всегда после бала, чувствовал себя ненормально, в ногах слабость, - записал он в дневнике. - Встал в 10 1/2; я уверен, что у меня сделалась своего рода болезнь - спячка, т.к. никакими средствами добудиться меня не могут".

Встав с постели, он отправлялся на заседание Государственного совета, принимал шведского министра или путешественника, вернувшегося в Россию после двухлетнего пребывания в Эфиопии. Иногда ему везло. "Сегодня не было заседания Государ. совета, я этого не оплакивал".

От Николая Александровича требовалось, чтобы он большей частью ничем не занимался. Главная задача цесаревича по завершении им образования и достижения совершеннолетия состояла в том, чтобы ждать, по возможности, не подавая виду, свой черед занять престол. [(Ошибочное, хотя и распространенное мнение. После 9-ти месячного заграничного путешествия Николай Александрович вернулся в С.-Петербург, после чего в течение нескольких лет Александр III привлекал его к участию в государственных делах. Он состоял Председателем комитета по сооружению Великого Сибирского пути, возглавлял Комитет по борьбе с голодом в 1892-93 гг., пожертвовав на помощь голодающим доставшиеся по наследству 5 миллионов золотых рублей, заседал в государственном совете и в Комитете Министров. Тот же факт, что, подавленный неожиданной кончиной отца, он сказал великому князю Александру Михайловичу, что не подготовлен к царскому служению, лишний раз свидетельствует, насколько наследник цесаревич был требовательным к себе. (См. Е.Е.Алферьев, цит. пр. сс. 22-23).)] В 1890 году Александру III было всего сорок пять лет. Рассчитывая, что процарствует еще лет двадцать или тридцать, он не очень то спешил поделиться с наследником опытом правления. Николай охотно принял на себя роль повесы, предоставившуюся ему с молчаливого согласия отца. Он появлялся на заседаниях Государственного Совета, но то и дело посматривал на часы и при первой возможности под благовидным предлогом исчезал.

Зимой он забирал с собой сестру Ксению и отправлялся на каток, где катался на коньках с сестрой и теткой Эллой. "На катке было очень весело. Я наконец надел коньки и валял во всю мочь за мячиками", - писал он. Упав на лед, он разбил коленки, стер ноги, и ему пришлось ковылять в домашних туфлях, завидуя счастливцам, которые могли кататься на коньках. С наступлением сумерек, разрумянившись от движения и мороза, конькобежцы шли к кому-нибудь в гости и пили горячий чай. Ужинать они могли где угодно: в ресторане вместе с друзьями или шли к знакомым, где хозяин устраивал концерт балалаечников.

Зимой 1890 года Николай каждый вечер выезжал в свет. В январе он двадцать раз был в театре, опере или балете, которые иногда посещал дважды в день. Именно тогда в Петербурге состоялась премьера балета "Спящая красавица" на музыку Чайковского. Цесаревич побывал на двух генеральных репетициях и на двух спектаклях. Он смотрел пьесы, исполнявшиеся на немецком, французском и английских языках, в том числе "Венецианский купец". Особенно ему нравилось слушать оперы "Евгений Онегин" и "Борис Годунов", а в феврале ему даже предложили сыграть небольшую роль в "Евгении Онегине". Он был желанным гостем на званых вечерах, где гостей развлекал оркестр императорского флота, хор с участием шестидесяти певцов или знаменитый конферансье, рассказывавший гостям забавные истории. Два-три раза в неделю цесаревич отправлялся на бал. "Пение, пляска продолжались до первого часа; ...сели за ужин в 3 1/2 утра". С наступлением Великого поста увеселениям приходил конец. После бала и позднего ужина, завершившего зимний сезон 1890 года, Николай сделал следующую запись: "Я находился целый день в веселом настроении масленицы, что отчасти не подходит к времени говения".

С наступлением Великого поста Николай оставался дома, ужинал в обществе матери, играл с друзьями в карты. У него в комнате во дворце был установлен телефон, связанный со сценой театра с тем, чтобы цесаревич мог слушать оперу Чайковского "Пиковая дама". Часто наследник отправлялся с отцом на охоту. Уйдя из дома на рассвете, они целый день бродили по окрестным лесам и болотам, охотясь на фазанов и зайцев.

Цесаревич был особенно счастлив, когда, сидя на белом коне перед Зимним дворцом и приложив к козырьку руку, наблюдал, как мимо проходят рысью эскадроны казаков в надвинутых на бpови папахах, держа в руках пики с развевающимися на концах значками. Всю жизнь Николай Александрович был влюблен в армию с ее нарядными мундирами, ее историей, и ни один из своих титулов не ценил более чина полковника, к которому представил его отец. "Став командиром эскадрона лейб-гусарского полка, он затем два года прослужил офицером в Гвардейской конно-артиллерийской бригаде. Ко всем своим обязанностям относился серьезно и добросовестно, - вспоминал впоследствии его двоюродный дядя "Сандро". - Смерть отца застала его командиром батальона Лейб-гвардии Преображенского полка в чине полковника..." Скромность цесаревича создала ему большую популярность в среде офицеров-однополчан.

Получив в девятнадцать лет под свое начало эскадрон, он отправился с ним на маневры в Красное Село. Сняв частный дом со спальней, кабинетом, столовой и балконом, выходящим в небольшой сад, вел приятное бездумное существование, ничем ни отличавшееся от от жизни любого молодого русского офицера из аристократической семьи. Он участвовал в жизни и разговорах офицерской столовой и заслужил дружбу своих товарищей.

"Теперь я вне себя от радости служить и с каждым днем все больше свыкаюсь с лагерной жизнью, - писал он матери из Красного Села. - Каждый день у нас два занятия: или утром стрельба, а вечером баталионные учения, или наоборот, утром баталионные учения, вечером стрельба... Завтракаем в 12 час., обедаем в 8 ч., между этими [занятиями] спим и после чай. Обеды очень веселые, кормят нас замечательно. После еды господа офицеры... играют в биллиард, кегли, карты, домино".

Императрицу тревожила мысль, как бы ревностный служака не забыл, что он наследник престола. "Ни на минуту не забывай, что глаза всех прикованы теперь к тебе, все желают увидеть, каковы будут твои самостоятельные шаги, - писала он. - Постоянно будь вежлив и учтив с каждым, не выделяя никого в особенности, но, в то же время, не допускай излишней фамильярности или панибратства и никогда не слушай подхалимов".

Николай Александрович 25 июня 1887 года благопослушно отвечал: "Всегда буду стараться следовать твоим советам, моя душка Мама. Нужно быть осторожным во всем на первых порах!" Но в дневнике записал иное: "Умаялись", "испробовали шесть сортов портвейна и немножко перепили", "валялись на траве и пили", "офицеры вынесли меня на руках".

Весной 1890 года, в ту пору молодой офицер, Николай впервые встретил семнадцатилетнюю танцовщицу из Императорского балета Матильду Кшесинскую. Hевысокого роста, живая, гибкая, полногрудая, с гордо изогнутой шеей, темными локонами и живыми глазами, Кшесинская уже десять лет училась в балетной школе, и в 1890 году была лучшей ученицей выпускного класса. На выпускном спектакле и праздничном ужине присутствовала вся императорская семья.