Потанцуй со мной - Инна Стоун

лишь одну фразу:

— Сегодня я ночую с тобой.

Господи… как же мне было страшно разговаривать с Ваней. Я бы не сказала, что во мне всегда воспитывали угодливую жертву, что я вечно за все извинялась и всегда чувствовала себя виноватой, даже без вины. Просто… просто мне казалось, что я должна думать о комфорте других людей, особенно дорогих и близких. Ведь, в сущности, что может быть важнее, чем их чувства? Потому я очень боялась сделать Ване больно, боялась обидеть его. Я чувствовала себя виноватой, потому что дала ему вполне весомый повод усомниться во мне. Любой бы человек усомнился, притащи его возлюбленная к себе незнакомого человека. И это была бы вполне нормальная реакция. Вот Ваня никогда не давал мне поводов… Потому мне было очень важно показать ему насколько я открыта перед ним, насколько мне нечего скрывать. Я готова была даже Леру к разговору пригласить, если Ваня посчитает, что я вру. Ведь лучшей подруге я бы наверняка рассказала правду. Но это все не понадобилось, потому что Ваня доверял мне. А я была очень благодарна ему за это…

— А еще этот тип поцеловал меня… — призналась я, — … неожиданно и прямо в губы, когда уходил. Но сделал он все настолько быстро, что я даже не успела его оттолкнуть или хоть как-то отреагировать. И я клянусь тебе, что не давала ему никакого повода. Я просто стояла в дверях и ждала, когда он уйдет. И при выходе из квартиры он вот так поступил… Мне до сих пор мерзко. Честное слово!

Ваня никогда в жизни не устраивал мне истерик, не повышал на меня голос, мы ни разу не ругались. И даже сейчас он сохранял лицо, хотя, признаться, я была готова к любой его реакции. И любая его реакция была бы оправдана. Но Ваня был очень умным и интеллигентным. Я просто восхищалась его выдержкой…

— Ты знаешь фамилию этого типа? — спросил Ваня.

Я притупила взгляд.

— Нет… кроме имени я вообще ничего о нем не знаю.

— А лицо его хорошо запомнила?

С моих губ сорвалась горькая усмешка.

— У меня чувство, что лицо его я никогда не забуду и он еще долго будет являться ко мне в кошмарах.

Ваня покивал и на время затих, видимо над чем-то задумался.

— Я думаю, нам надо сходить в полицию и написать заявление. Тут ведь полный набор: и проникновение на частную территорию, и буквально удержание в заложниках, и наверняка еще много чего. Это нужно обсудить с юристом.

Услышав рассуждения Вани, я встрепенулась. Сама не знаю почему. Может потому, что я хотела поскорее забыть эту историю и пролонгирование ее, да еще и с участием полиции никак не входило в моим планы. А может все дело было в Денисе… Может, я не была так уж сильно зла на него и не собиралась мстить ему? Ведь и он сам, в какой-то степени, был жертвой ситуации, находился в опасности. Я… я не знаю. Но связываться с полицией и выворачивать ситуацию таким образом мне совсем не хотелось. Но я также боялась, что Ваня не так поймет меня, если я подвергну его идею остракизму, потому я решила просто промолчать, пустить все на самотек.

Затем Ваня спросил, когда вернутся мои родители и сообщил, что сегодня будет ночевать со мной. Мне, конечно же, стало легче от его заявления, но в то же время… Я еще ни разу не ночевала с парнями. Мои щеки моментально покрылись румянцем… В голове возникла тысяча вопросов. А что мы будет делать? А как мне себя вести? А где мы будем спать? Но я снова лишь улыбнулась и промолчала. Я решила довериться возлюбленному, потому что точно знала: он не желает мне зла.

После пар у меня снова была репетиция. Мы репетировали каждый день. Это было очень важно как для меня, так и для общего успеха. Ваня прекрасно понимал это, но теперь он боялся оставить меня одну. Потому мой возлюбленный отменил все свои дела и решила провести со мной весь остаток дня. Он отвез меня на репетицию, сидел в зале все время. И из-за всего этого я, почему-то, чувствовала себя такой счастливой. Жизнь будто начала налаживаться.

Однако сегодня, помимо Вани в зале сидели еще люди. Они смутили всю нашу труппу. Аркадий Тимурович хотел нас успокоить, но вместо этого лишь сильнее напугал.

— Не переживайте, — сообщил он, — там сидит директор театра, кое-кто из министерства и еще пара важных человечков. Хотят посмотреть на прогон. Ничего особенного.

Может быть, в этом не было ничего особенного для Аркадия Тимуровича, для старожил театра или для тех, кто за нами наблюдал. Но для меня, как для новичка, эта была практически катастрофа. Хотя я уже выступала в театрах, просто не в таких крутых и не с такими крутыми «зрителями». Но несмотря на все это, несмотря на вчерашний день я была готова выкладываться по полной. Меня очень поддерживал сидящий в зале Ваня. Не знаю, что случилось бы, будь я тут совсем одна…

В самый разгар репетиции в зал вошел кто-то еще. Мы пока были за кулисами, но услышали хлопок двери, потому украдкой выглянули. Вдруг на прогон пожаловал сам президент, раз уж тут собралось столько «шишек». Но нет. Это был какой-то молодой парень. Он прошел мимо рядов и уселся рядом с директором театра, начал переговариваться с ним.

Аркадий Тимурович тут же махнул рукой, музыка стихла, а все на сцене замерли.

— Здравствуйте, Денис Михайлович! — проговорил он.

Молодой парень махнул рукой. Видимо, это был сын директора театра. И тут мое сердце замерло, а затем чуть не рухнуло вниз. Я присмотрелась и ухватилась рукой за плечо стоящей рядом девушки. В зале сидел Денис… тот самый Денис!

Всех с наступающим Новым годом, дорогие мои! Увидимся в следующем году! Не скучайте!

Кто-то придержал меня за руку и помог отойти в сторонку, присесть на стул. Кто-то принес мне воды. А я… я вообще ничего не соображала, была будто в тумане. Мне даже дышать стало тяжелее, хотя духоты вокруг точно не было. Мне кажется, что я не испытывала такого никогда в жизни. Сознание то покидало меня, то снова возвращалось. Это было похоже на… на самые адские в мире американские горки! Наверное, так и проявляются те самые панические атаки, о которых там много пишут психологи.

— Лиля! Лиля! — доносилось с разных сторон. — Ты в порядке? Что с тобой?

Я была не в