Клык - Алексей Шмаков

уже практически не доставляли никакого неудобства. Лишь небольшое жжение напоминало о том, что несколько вдохов назад я позволял шипам скальника проникать в своё тело.

Странно и удивительно.

Обычно эти раны болят несколько дней, если не принять противоядие и не обработать их составом, приготовленным знахаркой. Да и с составом требуется несколько часов, чтобы всё пришло в норму.

Но сейчас у меня не было такой возможности, а руки словно обработали составом и уже прошло как минимум две тысячи вдохов. Открылась ещё одна тайна моего тела. Тайна, о которой не следует никому знать. Одно из немногих наставлений, что я слышал от старика Грегори.

«Если с твоим телом снова начнёт происходить нечто необъяснимое, то ты не должен рассказывать об этом никому. Даже мне».

И я делал, как мне говорили. Даже не понимая, почему не могу поделиться своей радостью с остальными. Даже с Дейей, что была мне ближе стариков.

Но сейчас точно не время думать об этом. Сейчас тело — мой главный козырь. Придётся снова хвататься за колючки. Но это будет уже после того, как сорву императорское семя.

Рука оказалась слишком маленькой, чтобы целиком накрыть коробочку семени. Пришлось постараться, чтобы добраться до удерживающей его ножки. Словно нарочно в том месте колючки оказались свежими и невероятно прочными. Одна, особенно острая, проткнула безымянный палец насквозь. Я видел, как кончик иглы вышел сбоку от ногтя, чудом не попав в кость.

Вытащить колючку я не мог. Единственное, что оставалось, это дёрнуть палец в сторону, разрывая его.

Кровь тут же начала заливать побег и срываться с Клыка вниз.

Всего один вдох, чтобы приготовиться, и вот я уже сжимаю ножку семенной коробочки, которая впитывает мою кровь, словно губка. Но кровотечение прекратилось очень быстро и мне даже показалось, что рана начала затягиваться. Хотя в ней и виднелось что-то чёрное. То ли яд, то ли колючка оставила мне на память часть себя. Но разбираться с этим буду потом. После того как окажусь на земле и займу первое место по сбору семян скальника.

Ещё одно усилие и ножка лопнула, отдавая мне подарок звёзд.

Коробочка императорского семени отправилась в корзину. Когда убирал её, показалось, что внутри что-то шевелится. Хотя я и знал, что ни одно насекомое и ни один зверь никогда не притронется к семенам скальника.

Растение, которое помогало людям выживать в оазисе, для всех остальных было смертельно опасным.

В тяжёлые времена, когда урожай ещё не созрел, а дичь уходила в самые непролазные части оазиса, куда не совался даже отец Лиро, охотники брали семена скальника и изготавливали из них яд, благодаря которому могли убить шипастого водяного ящера. Или другого зверя, на которого в обычное время ни за что не стали бы охотиться. Слишком сильны были эти создания и в схватке с ними не обходилось без серьёзных ран, а то и гибели охотников. Знахарка потом переворачивала всё поселение в поиске нужных трав, чтобы исцелить раненых.

Поэтому я был уверен, что внутри этой семенной коробочки находится только семя скальника. Ну или семена, что было более вероятно.

Убедившись, что моя добыча не выпадет из корзины, позволил себе посмотреть на руку, державшую императорское семя. И едва не разжал пальцы, когда увидел, как по руке ползут чёрные полосы. И ползут они к запястью, скрываясь под рукавом рубахи.

Мне показалось, что под кожей завелись черви и теперь хотят добраться до моего сердца.

Ещё одна детская страшилка, что очень часто можно услышать от стариков. Хотя каждому достигшему пяти циклов и понятно, что всё это байки. Что в оазисе нет червей, способных сотворить подобное с человеком, но всё равно страшно до жути. Особенно, когда натыкаешься в джунглях на сражение чёрной сколопендры с её добычей.

Небольшое создание, размером с мою ладонь, может напасть на зверя, превосходящего его размером в десятки раз. И в этой схватке любой поставит на чудовищное насекомое. Благо, что этих монстров не интересуют люди. Вот только сейчас эти чёрные полосы под кожей были очень похожи на маленьких убийц.

Неужели это яд? Императорское семя оказалось намного ядовитее своих более мелких собратьев? В таком случае, почему я не чувствую боли? Мне, наоборот, кажется, что рука стремительно приходит в норму. Вон и разорванный палец уже практически не даёт о себе знать. Он весь перепачкан кровью, а на месте раны видна лишь тоненькая полоска розовой кожи.

— Точно не успеет. Осталось всего шесть песчаных мер. Да и наказать его должны за то, что полез за границу дозволенного. Поэтому поздравляю тебя с первым местом, Лиро.

Эти слова Таркина заставили меня забыть обо всём. Шесть песчаных мер — это крайне мало. Чуть больше двадцати вдохов. Ещё хоть мгновение промедления и я точно не успею.

Ну что же, пора мне снова удивить всех собравшихся. Показать, что я не бездарь. Пусть звёзды и не хотят говорить со мной, но земля всё же сжалилась и открыла один свой секрет. Открыла после десятков тысяч вдохов, потраченных на понимание всего одного, простенького обращения.

Обращения, что я смог постичь без звёздного света, горящего внутри любого идущего.

Прикинув примерное место, я слегка оттолкнулся от гладкой поверхности Клыка и начал падать, считая мгновения, чтобы не опоздать. Четыре вдоха и руки вновь обожгло болью. Шершавый камень отлично умеет сдирать кожу с ладоней.

Примерно в районе второго приюта я собрал те крохи энергии, что научился накапливать и толкнул их в ладони. А затем, толкнул в скалу, чтобы она помола мне. И величественная скала не отказала.

В одно мгновение ладони словно покрылись самым липким клеем, что умеет варить кожевник Сомар. Резкий рывок, едва не вывернул руки, отозвавшиеся резкой болью. Ещё немного проехал вниз, а затем энергия иссякла. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы ощутить опору под ногами. Чувство расстояния не подвело меня. Второй приют оказался именно там, где я рассчитывал.

— Вот же зергов ублюдок! — выругался Лиро, что вновь заставило меня улыбаться.

Дальше я провернул тот же трюк ещё дважды. Каждый раз боль в руках лишь усиливалась. И когда оставалось всего две песчаных меры, ноги коснулись расчищенной площадки, с которой собиратели начинают своё восхождение на Клык.

— Собиратель Ян закончил сбор, старейшина. — произнёс я, поклонившись суровому Йорго.

Старик смотрел на меня исподлобья, сжимая в руке своё любимое средство воспитания и обучения одновременно — толстую ветвь от каменного дерева.

Эта ветвь научила уже не одного собирателя, что значит не слушаться старейшину. И