Чумные - Максим Сиряченко

— Ванесса, — ответил капитан, в его голосе отчетливо слышалась гордость, — моя дочь. Очень умная девочка.

— Ваша дочь? Так она не погибла во время бунта? Вместе с…

— Нет. Вы хорошо помните ту попытку государственного переворота десятилетней давности? Когда еще дворец горел?

Алхимик кивнул. Разумеется, он помнил.

— Ее организовали ярые сторонники Церкви. Монарх тогда имел с ней очень напряженные отношения. Как назло, начался голод из-за неурожая, эпидемия чумы. У вас тогда было полно работы, я помню. Этих причин Церкви хватило, чтобы устроить попытку переворота, обвинив в несчастьях «короля-отступника». Крестьяне и невольники штурмом брали дворец, и во время него погибла моя жена, Лилиана, мать Ванессы. Они просто разорвали ее кольями… Ванесса все это видела, когда я уводил ее из дворца, видела страшную смерть своей матери. И не только ее смерть. Церковь убивала всех дворян, чтобы затем поставить своих людей на их посты, и Ванесса была среди жертв. Ей было тогда всего семь лет, но разве жизнь девочки сравнится с неограниченной властью над Десилоном? Тогда я понял, что если она останется в стране, ее найдут и убьют. Я посадил ее на свой фрегат и отчалил от берега.

— И король посчитал это дезертирством. Как вас не казнили?

— Король тоже считал ее погибшей. Все считают и сейчас. Через несколько лет, когда он разобрался со всеми беспорядками и с Церковью, к берегу причалили его послы. Мне выставили ультиматум: либо я плыву с ними, либо я труп и кормлю крабов на дне моря. Выбора у меня особо не было. В разговоре тет-а-тет я рассказал королю все, как было. Ванессу все любили, и новость о том, что она жива, небывало обрадовала нашего короля. Это немного смягчило наказание.

— Насколько я помню, вас разжаловали. И вы стали капитаном фрегата, раз в полгода доставляющего припасы в новый свет?

— Меня назначил на этот пост монарх. Фактически, это неприятная и опасная госслужба. На деле, я сохранил мои полномочия и близость ко двору. И Церковь с этим считается. Наверное, король понял меня, и устроил все так, чтобы я почаще виделся с дочерью. Она ведь осталась на Зеленом берегу, живет там сейчас. Возвращаться обратно ей опасно, недоброжелатели еще остались, да и не хочет она возвращаться туда, где погибла ее мать. Вы хотели знать, почему ее не трогают? Шесть лет назад к ней в руки впервые попал алхимический трактат, так у нее появился интерес к наукам. Сейчас у нее там целая библиотека. И свои аппараты у нее тоже есть, наподобие ваших. Жители ее не трогают, потому что она им помогает болезни лечить, а церковь держит псов на цепи, потому что ее не в чем обвинять. Не так-то просто уличить в девушке дьявола, когда нет ни засухи, ни голода, ни чумы, а все жители ее любят. И еще за ней присматривает отставной адмирал. Доверенный короля и все еще его приближенный.

— И вы боитесь, что после вашей смерти Церковь спустит псов на вашу дочь, Ванессу?

— Боюсь. — Ответил Солт севшим голосом. В нем больше не было гордости. — Они тут же это сделают, найдут первый удобный предлог для того, чтобы развести сухой костер. Так что если есть хоть какой-то шанс спасти ее от гнева Церкви, я должен его использовать. Ведь если я умру, они доберутся до нее раньше, чем известие о моей смерти дойдет до короля. А Ванесса отказывается возвращаться на родину после того, что случилось, добровольно на корабль она не сядет. Филипп, извините за очередной бестактный вопрос… Но у вас есть с собой Королевская милость?

Филипп даже не сразу понял, о каком документе идет речь. Королевской милостью называли особый документ, скрепленной печатью монарха и означающий дипломатическую неприкосновенность того, на чье имя он выписан. Обычно такой привилегии удостаивались политики, приближенные короля, шпионы и послы. Вопрос действительно был очень личным, за который вполне могли донести.

— Откуда, капитан? — Алхимик нахмурился, не из-за самого вопроса. Этого не было видно из-за маски, но хорошо слышалось в голосе. — Мое имя не настолько известно, я всего лишь ученый и придворный врач. Не дипломат и не политик, и уж точно не шпион. Почему вас это интересует?

— У вас с собой только лицензия лекаря. Не алхимика. И нет Королевской милости, означающей неприкосновенность. Вы попытаетесь меня лечить, и церковь заметит, какие методы вы используете. После моей смерти на вас тоже спустят собак, на вас и на Ванессу…

— Я не боюсь Церкви, капитан, и вам не советую. Мне и вашей дочери ничего не грозит, пока вы живы. Будем надеяться на благоприятный исход. В любом случае, нужно еще доплыть до берега. Помимо спасения вашей жизни у меня есть еще одна миссия, не менее важная и очень долгосрочная.

— Вы погибните, Филипп, если останетесь. И Ванесса… Она ни за что не согласится вернуться на родину, и вы тоже вернетесь туда не скоро. О, во имя всех богов!

— Успокойтесь, капитан, не паникуйте. Из любой ситуации есть выход.

— Не из этой.

— Даже когда тебя съели, у тебя есть два выхода. Так говорил мой учитель, когда я оказывался в безнадежном положении. Он может не понравиться, но, тем не менее, решение есть всегда…

— Единственный выход — Королевская милость, документ. А он у вас есть?

— Будет. А теперь спите, я и так уже порядочно измотал вас своим присутствием. Чем больше у вас будет сил, тем выше шанс того, что этот выход искать не придется. — Филипп говорил уверенно, даже немного резко, как бы говоря, что дальнейший спор бесполезен.

Солт вздохнул и лег. Ему очень хотелось, чтобы все было так, как говорил Филипп. Не заразиться его уверенностью было тяжело, однако капитан не привык питать иллюзий. Он уже осознавал свое положение и дальнейшие мрачные перспективы. Тем не менее, ему верилось, что этот алхимик, его бывший друг, лучший друг, сделает все правильно. Человек такого ума просто не может допустить ошибку. И даже если его жизнь не удастся спасти, Филипп все равно найдет способ обезопасить Ванессу от грязных лап Церкви. Спасет его дочь и себя тоже. Такие люди, как Филипп, не умирают, судьба не может быть с ними настолько жестокой, чтобы отнять жизнь. Тогда Солт в это верил. Он успокоился, все волнения покинули его, и он почти тут же уснул. Разговор с бывшим другом слишком измотал больного.

В это время лекарь снова сел за стол. Он с минуту сидел и смотрел на исписанные листы пергамента. Затем скосил глаза и посмотрел на Солта, убедился, что тот спит. И только потом позволил себе снять с себя маску уверенности и непоколебимости. Алхимик глубоко задумался. Ситуация действительно была безвыходной, почти безвыходной. Единственный выход — вылечить капитана, и сделать это будет невероятно тяжело. А если капитан погибнет, что тогда? До поры до времени ни ему, ни Ванессе не будет ничего угрожать. Но после смерти Солта не будет никакой королевской защиты, и Церковь воспользуется любым удобным случаем, чтобы избавиться от девушки-алхимика. Ему, Филиппу, тоже достанется, и вряд ли меньше, чем дочери капитана. Разумеется, он приложит все усилия, чтобы Солт остался жив, но если вдруг судьба будет жестока с ними и капитан умрет, то в его же, Филиппа, интересах обезопасить Ванессу от гнева Церкви. А как это сделать, он не имел ни малейшего представления.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});