Мне нравится, что Вы больны не мной… (сборник) - Марина Цветаева

«Солнце – одно, а шагает по всем городам…»

Солнце – одно, а шагает по всем городам.Солнце – мое. Я его никому не отдам.

Ни на час, ни на луч, ни на взгляд.        – Никому. – Никогда.Пусть погибают в бессменной ночи города!

В руки возьму! Чтоб не смело вертеться в кругу!Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!

В вечную ночь пропадет – погонюсь по следам…Солнце мое! Я тебя никому не отдам!

Февраль 1919

«Она подкрадется неслышно…»

Она подкрадется неслышно –Как полночь в дремучем лесу.Я знаю: в передничке пышномЯ голубя Вам принесу.

Так: встану в дверях – и ни с места!Свинцовыми гирями – стыд.Но птице в переднике – тесно,И птица – сама полетит!

19 марта 1920

«О нет, не узнает никто из вас…»

О нет, не узнает никто из вас– Не сможет и не захочет! –Как страстная совесть в бессонный часМне жизнь молодую точит!

Как душит подушкой, как бьет в набат,Как шепчет все то же слово…– В какой обратился треклятый адМой глупый грешок грошовый!

Март 1919

«Упадешь – перстом не двину…»

Упадешь – перстом не двину.Я люблю тебя как сына.

Всей мечтой своей довлея,Не щадя и не жалея.

Я учу: губам полезноРаскаленное железо,

Бархатных ковров полезней –Гвозди – молодым ступням.

А еще в ночи беззвезднойПод ногой – полезны – бездны!

Первенец мой крутолобый!Вместо всей моей учебы –

Материнская утробаЛучше – для тебя была б.

Октябрь 1919

«Когда-нибудь, прелестное созданье…»

Когда-нибудь, прелестное созданье,Я стану для тебя воспоминаньем.

Там, в памяти твоей голубоокой,Затерянным – так далеко́-далёко.

Забудешь ты мой профиль горбоносый,И лоб в апофеозе папиросы,

И вечный смех мой, коим всех морочу,И сотню – на руке моей рабочей –

Серебряных перстней, – чердак-каюту,Моих бумаг божественную смуту…

Как в страшный год, возвышены Бедою,Ты – маленькой была, я – молодою.

Октябрь 1919

«Да, вздохов обо мне – край непочатый!..»

Да, вздохов обо мне – край непочатый!А может быть – мне легче быть проклятой!А может быть – цыганские заплаты –Смиренные – моиНе меньше, чем несмешанное злато,Чем белизной пылающие латыПред ликом судии.

Долг плясуна – не дрогнуть вдоль каната,Долг плясуна – забыть, что знал когда-то –Иное вещество,Чем воздух – под ногой своей крылатой!Оставь его. Он – как и ты – глашатайГоспода своего.

17 мая 1920

«Суда поспешно не чини…»

Суда поспешно не чини:Непрочен суд земной!И голубиной – не черниГалчонка – белизной.

А впрочем – что ж, коли не лень!Но всех перелюбя,Быть может, я в тот черный деньОчнусь – белей тебя!

17 мая 1920

Пригвождена…

1

Пригвождена к позорному столбуСлавянской совести старинной,С змеею в сердце и с клеймом на лбу,Я утверждаю, что – невинна.

Я утверждаю, что во мне покойПричастницы перед причастьем.Что не моя вина, что я с рукойПо площадям стою – за счастьем.

Пересмотрите всё мое добро,Скажите – или я ослепла?Где золото мое? Где серебро?В моей руке – лишь горстка пепла!

И это всё, что лестью и мольбойЯ выпросила у счастливых.И это все, что я возьму с собойВ край целований молчаливых.

2

Пригвождена к позорному столбу,Я все ж скажу, что я тебя люблю.Что ни одна до самых недр – матьТак на ребенка своего не взглянет.Что за тебя, который делом занят,Не умереть хочу, а умирать.

Ты не поймешь, – малы мои слова! –Как мало мне позорного столба!

Что если б знамя мне доверил полк,И вдруг бы ты предстал перед глазами –С другим в руке – окаменев как столб,Моя рука бы выпустила знамя…И эту честь последнюю поправ,Прениже ног твоих, прениже трав.

Твоей рукой к позорному столбуПригвождена – березкой на лугу.

Сей столб встает мне, и не рокот толп –То голуби воркуют утром рано…И всё уже отдав, сей черный столбЯ не отдам – за красный нимб Руана!

3

Ты этого хотел. – Так. – Аллилуйя.Я руку, бьющую меня, целую.

В грудь оттолкнувшую – к груди тяну,Чтоб, удивясь, прослушал – тишину.

И чтоб потом, с улыбкой равнодушной:– Мое дитя становится послушным!

Не первый день, а многие векаУже тяну тебя к груди, рука

Монашеская – хладная до жара! –Рука – о Элоиза! – Абеляра.

В гром кафедральный – дабы насмерть бить! –Ты, белой молнией взлетевший бич!

19 мая 1920, канун Вознесения

«Восхи́щенной и восхищённой…»

Восхи́щенной и восхищённой,Сны видящей средь бела дня,Все спящей видели меня,Никто меня не видел сонной.

И оттого, что целый деньСны проплывают пред глазами,Уж ночью мне ложиться – лень.И вот, тоскующая тень,Стою над спящими друзьями.

17–19 мая 1920

«Писала я на аспидной доске…»

С. Э.

Писала я на аспидной доске,И на листочках вееров поблёклых,И на речном, и на морском песке,Коньками по́ льду и кольцом на стеклах, –И на стволах, которым сотни зим,И, наконец – чтоб было всем известно! –Что ты любим! любим! любим – любим! –Расписывалась – радугой небесной. Как я хотела, чтобы каждый цвелВ века́х со мной! под пальцами моими!И как потом, склонивши лоб на стол,Крест-накрест перечеркивала – имя…

Но ты, в руке продажного писцаЗажатое! ты, что мне сердце жалишь!Непроданное мной! внутри кольца!Ты – уцелеешь на скрижалях.

18 мая 1920

«Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе…»

Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробеНасторожусь – прельщусь – смущусь – рванусь.О милая! – Ни в гробовом сугробе,Ни в облачном с тобою не прощусь.

И не на то мне пара крыл прекрасныхДана, чтоб на́ сердце держать пуды.Спеленутых, безглазых и безгласныхЯ не умножу жалкой слободы.

Нет, выпростаю руки! – Стан упругийЕдиным взмахом из твоих пелен– Смерть – выбью! Верст на тысячу в округеРастоплены снега и лес спален.

И если всё ж – плеча, крыла, коленаСжав – на погост дала себя увесть, –То лишь затем, чтобы смеясь над тленом,Стихом восстать – иль розаном расцвесть!

Около 28 ноября 1920

«Знаю, умру на заре! На которой из двух…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});