Глубокий минус - Владимир Михайлов

Колин покосился на барохрон, потом на Юру, не отрывавшего взгляда от прибора. Нет, можно еще жить. И усилить темп, а?

Ну нет. Усилим темп - возрастет сопротивление субвремени, странной среды, где господствуют неопределенность и вероятность. Так что потерпим. Пока лучше отдохнуть: чем ближе к современности, тем больше возни. А пока за приборами может последить Юра. Только следить, самому же не прикасаться из боязни немедленной, беспощадной и ужасной расправы.

Колин так и сказал. Юра вздохнул.

Проснулся Колин сам; Юра уже занес руку, чтобы подергать его за плечо. Курсовой хронатор только что получил сигнал маяка группы эоцена. Этот этап прорыва кончался. "Мои ресты, - весело подумал Колин. - Подать их сюда!"

Розовый туман исчез так же мгновенно, как и наступил - никому еще не удавалось уловить тот момент, в котором происходило это преобразование и хронокар вновь возникал в историческом времени. Колин выключил ретаймер и сладко потянулся.

Затем он влез в отделение ретаймера и потрогал ладонью рест. Горяч, но еще не настолько, чтобы следовало бояться всерьез. Все-таки у них колоссальный запас прочности. Затем Колин открыл дверцу и выбрался на землю третичного периода.

Было раннее утро. Овальное солнце, потягиваясь, разминало лучи. Петька спал в палатке, голые пятки торчали из-под синтетика. Юра стоял рядом и глядел на пятки, во взгляде его было вдохновение. Он оглянулся в поисках прутика, но прутика не было, и Юра присел и с наслаждением пощекотал пятки мизинцем. Пятки втянулись, из дверцы в противоположном конце палатки показалась голова.

- Где у тебя ресты?

- Какие?

- Такие, - сказал Юра. - Те самые ресты. Мои. Которые тебе оставил Сизов.

- А он не оставлял, - сладко простонал Петька и закрыл глаза. - Он торопился. Я погрузил контейнеры, и он отбыл. Будет через два дня с лишним. А зачем вам ресты?

Колин посмотрел на Юру взглядом, хлестким, как плеть. Мальчишка стоял с опущенной головой. Колин хотел кое-что сказать, но промолчал и только сплюнул.

- Ладно, - сказал он затем, приведя мысли в порядок. - Проверьте все батареи, как здесь с запасом энергии.

Он присел около Петькиной палатки, пока оба парня, кряхтя, лазили вокруг оставшегося контейнера. Хорошее настроение исчезло, словно его никогда и не было. Вообще, конечно, глупо - поверить так нелепо, на скорую руку сконструированной фантазии относительно того, что Сизов найдет пакет и оставит его Петьке. Наивно, конечно. С другой стороны, пробиваться к Сизову надо было так или иначе. Так что горевать пока нечего. Вот если не удастся пробиться...

- Ну долго там? - спросил он.

- У нас готово, - чуть испуганно, как показалось Колину, проговорил Петька. Он подошел и остановился в нескольких шагах. - Слушай, парень мне все объяснил. В общем, невесело, а?

- Да, - сказал Колин.

- Но, может быть, вы его еще поймаете...

- Ветра в поле.

- Да нет... Сизов будет брать два контейнера в миоценовой группе. Так вот, там он наверняка наткнется на ресты.

- Понятно, - сказал Колин. Он оживился: ну, еще один этап они, может быть, проскочат без приключений. А там, если Сизов и в самом деле полезет в багажник... - Ты правда так думаешь? - строго спросил он. - Или только утешаешь?

- Вот ей-богу, - ответил Петька.

- Тогда мы поехали. Позавтракаем в дороге.

- Давайте. Поезжайте поскорее. Буду ждать вас.

- А ты не спи, - сказал в ответ Колин. - Работай. Из глубокого минуса данные есть, остановка за вами. Срок экспедиции истекает. Ну, удачной работы!

- Счастливо! - откликнулся Петька.

Снова настала розовая тьма. Теперь Колин больше не думал о сне - за рестом надо было следить, ни на миг не спуская глаз с барохронов. Указатели давления времени, которые раньше казались неподвижными, теперь плясали, отмечая флуктуации плотности. От этих явлений можно было ожидать всяческих неприятностей.

Хронометр неторопливо отсчитывал физические секунды, минуты, часы. Колин сидел; и ему казалось, что с каждым движением стрелки он все больше тяжелеет, каменеет, превращается в инертное тело, которое даже посторонняя сила не сразу сможет сдвинуть с места, пусть и при самой крайней надобности. Сказывалось расхождение между напряжением нервов (его можно было сравнить с состоянием средневекового узника, голова которого лежит на плахе, и топор занесен, но все не опускается, хотя и может обрушиться в любую минуту) и вынужденной неподвижностью мускулов всего тела, для которого сейчас не было никакой работы - никакого способа снизить нервный потенциал. Колин подумал, что руки у него, по сути дела, так же связаны, как и у только что придуманного им узника. Да, невеселое положение...

- Сходи посмотри, как там рест, не очень нагрелся? - сказал Колин, хотя термометр находился у него перед глазами. Ничего, пусть парень сделает хоть несколько шагов, все-таки разомнется. Сам, и то устаешь, а новичку, наверное, и вовсе невыносимо: ведь ощущения движения нет совсем, все тот же розовый туман за бортом, и можно верить, глядя на приборы, что ты перемещаешься, - ощущать этого нельзя, к этому долго не привыкают. Посмотри, равномерно ли греется, - сказал Колин вдогонку.

Юра вернулся через несколько минут; он был озабочен.

- Так я и думал, - сказал Колин. - У него одна сторона была сильнее подношена.

- Надо охлаждать, - сказал Юра.

- Система охлаждения действует.

- Еще надо. Вручную. Возьму баллончик с азотом, буду обдувать по мере надобности.

- Не лишено целесообразности, - пробормотал Колин. - Только там же не то что сесть - стоять негде. В три погибели... Долго так не простоишь.

- Простою, - сказал Юра.

- Иди. Только не злоупотребляй.

- Понятно.

Парень торопливо ушел в корму. Смотри - пригодился и в самом деле. А мысль неплоха. Свидетельствует о том, что начатки технического мышления у него есть.

Снова потекло время. "В три погибели в этой жаре, - подумал Колин. Там каждая минута покажется часом... Если так, то, может быть, все-таки чуть ускорить темп? Сэкономить эту минуту?

Он покачал головой: хорошо бы, конечно, но нарушать ритм, в котором сейчас работает рест, нельзя. Именно это нарушение ритма может оказаться роковым. Нет, до следующей группы придется дойти в этом же ритме.

"Инстинкт самосохранения, - недовольно подумал он. - Не главное ли теперь добраться побыстрее, чтобы спасти тех, кто сейчас ожидает помощи, кто бессилен предпринять хоть что-нибудь? Не стоит ли ради такой цели и рискнуть собой?"

Нет, перебил он сам себя. Дело обстоит вовсе не так. Рискуя собой, он рискует и теми людьми. И еще одним: результатами экспедиции. Тем, что получил Арвэ с товарищами.

Может быть, никто из нас и не уцелеет. Но если при этом результаты дойдут до современников, то погибнем мы не зря. А если не дойдут...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});