Гости незваные - Андрей Величко

Кроме поправки своего финансового положения, в поезде путешественники изучали приобретенную в станционных киосках прессу этого мира. Обзорную информацию они почерпнули из майского номера «Нивы», купленного в Иркутске. Так как недавно у здешнего царя был день рождения, то первые десять страниц посвящались этому событию.

Царь как царь, думал Александр, разглядывая цветные фото, чем-то даже похож на Николая, если того побрить. А это еще что? На четвертом снимке был изображен бородатый мужик в эсэсовской форме, зеркальных очках и со здоровенным, чуть ли не с рысь, рыжим котом у ног. Государственный канцлер? Охренеть и не встать. И в газетах, кажется, попадались подобные иллюстрации? Ну-ка, ну-ка…

— Значит, дорогой Виктор Иванович, — пояснил он своему спутнику по завершении обзора прессы, — если вам навстречу вдруг попадется гестаповец, не нужно в панике орать «Хайль Гитлер». Это здесь так одеваются комиссары во главе со своим канцлером.

— А кто они вообще такие и чем занимаются, вы не поняли?

— На основе имеющейся у меня информации я могу сказать только то, что их задачей является надзор за исполнением предписаний центральной власти. То есть если, как в песне, кто-то кое-где у них порой честно жить не хочет, то туда приезжает комиссар и учиняет такое, что уцелевшие, вылечившись от заикания, на несколько лет вперед приобретают мощный заряд трудолюбия и бескорыстности.

— Выходит, у них тут сейчас разгул реакции, — вздохнул Кисин.

— Ага, только довольно своеобразной. Вот, например, полюбуйтесь.

С этими словами лаборант протянул Виктору Ивановичу газету «Труд». Под названием сообщалось, что это орган ЦК объединенных профсоюзов Российской империи.

— Кстати, там на третьей странице они даже и по канцлеру немножко прошлись. Где? Да вот, смотрите: «И хотя мы отлично понимаем возмущение государственного канцлера при виде столь вопиющих нарушений норм техники безопасности, нам все же кажется, что он мог высказать его и в несколько более цензурных выражениях».

— Это значит только то, что здешние правящие круги как-то смогли подчинить себе профсоюзное движение.

— Как-то? Да небось как у нас. Хотя не совсем, наших как ни обматери, они только утрутся. Ладно, не надо тут среди меня проводить агитацию, лучше вот это почитайте. «В небе Атлантики» — воспоминания летчиков второй АУГ в художественной обработке Алексея Толстого. Даже если тут всего на треть правды, то все равно повоевали они здесь очень лихо.

А потом в соседнем купе появилась та самая супружеская пара. Причем супруги оказались столь любезны, что рассказали провинциалам, где лучше снять квартиру и как это вообще делается в Москве.

Так что вопрос с жильем решился несколько проще, чем это представлял себе Саша. Теперь предстояло определиться с работой, из-за чего он сегодня и проехал до конечной остановки на трамвае-тройке. Она называлась «Нескучный сад», и по правую сторону Калужского шоссе именно он и находился. А слева был большой завод, до недавнего времени принадлежавший братьям Бромлей, а ныне просто «Первый московский станкостроительный». Саша знал это предприятие, в его мире оно называлось «Красный пролетарий», или по-простому «Кырпыр». Вот он и решил посмотреть, как тут выглядит ситуация на рынке труда. Чего больше, спроса или предложения, кого куда берут и какие документы для этого нужны.

Часа через три, получив кое-какие сведения, лаборант двинулся к трамвайной остановке, и тут его внимание привлекла идущая впереди девушка. Она несла сумку, причем, судя по всему, довольно тяжелую. Вот девушка остановилась и со вздохом поставила свою ношу на землю. А она очень даже ничего, подумал Александр и, подойдя, предложил:

— Разрешите, я вам помогу? А то просто сил нет смотреть, как такая красавица мучается.

— Ох, конечно, я буду так вам благодарна! Вы, наверное, из столицы? Одеты-то как модно и обращение какое галантное. Ах, из Читы? Никогда не была, наверное, хороший город. А тут хоть помри прямо посреди улицы, никто и не повернется! Все прямо как мой инженер Каганович, у которого я в услужении работаю.

Мда, подумал Саша, беря сумку, вас бы в социализм. А то уже и шесть-семь килограмм весом считают, посмотрели бы, по сколько зараз тетки из какого-нибудь райпо тащат, когда там дефицит дают.

— Нам вон в тот дом, видите? До него можно и на трамвае доехать, но зачем же туда лезть ради одной остановки. Вот сдам ему продукты, и пусть эта метростроевская морда ими подавится! Предпоследний день у него, жадюги, работаю. Ой, спасибо, вы так мне помогли, что я и выразить не могу. Почему метростроевская? Да он же на строительстве метро работает. Как, вы не знали? В Москве уже полтора года метрополитен строится! И будет он не как в каком-нибудь Лондоне, а гораздо лучше. Примерно через год обещают поезда пустить. Слушайте, а давайте я вас чаем напою? С черничным вареньем. Тогда подождите, я сейчас быстренько отнесу эту сумку, а живем мы с подругой чуть подальше, у самой Калужской площади. Господи, я же даже не спросила, звать-то вас как. Саша? И я тоже Саша, надо же, какое совпадение. В общем, подождите, я быстро.

Жила Саша со своей подругой Мариной на последнем, пятом этаже большого дома за маленькой церквушкой, которую, как помнил Александр, взорвали где-то в конце семидесятых. Год назад они приехали в Москву из Курска, ну и уже маленько обжились тут за это время. Марина работала в недавно открытой гостинице «Октябрьская», а вскоре туда должны были взять и Александру. Квартира у девушек была даже чуть меньше, чем снимаемая Кобзевым и Кисиным, но зато трехкомнатная. А кроме того, тут имелся и такой явный признак зажиточности, как магнитофон.

— Мы на него полгода копили! — гордо объявила Саша. — Хотите, поставим вам Шаляпина? Такой записи ни у кого нет, это он неделю назад пел в «Октябрьской», а Марина смогла записать. И еще у нас есть пленка, где Северянин читает свои гавайские стихи, он тоже там останавливался весной, проездом в отпуск.

Однако с Шаляпиным поначалу получился небольшой конфуз. Вместо музыки магнитофон забубнил что-то невнятное.

— Еще позавчера нормально играл, — растерянно сказала Марина.

— А ну-ка, девушки, дайте я посмотрю, — предложил Саша. Да, подумал он, это вам не наша история. Магнитофон вроде советского «Тембра» в четырнадцатом году! Хотя чему тут удивляться после авианосцев и самолетов, по картинкам и описаниям вполне соответствующим началу второй мировой, если не ее середине. А вот трамваи почему-то почти как у нас в те времена. Но пленка тут суровая. Похоже, ацетатная, причем больше смахивает не на тип 6, а вообще на тип 2. Это же натуральная смерть головке. Хотя, может, ее еще не запилило, а просто загадило?

— Не найдется у вас спички, ватки и пары капель спирта? — спросил он у девушек. — И немножко машинного масла не помешает, хотя откуда оно тут…

— Которым «Зингер» смазывают, подойдет? — спросила Марина.

К счастью, головка оказалась всего лишь засорена, и через пятнадцать минут лаборант, почистив и смазав механизм, сам включил воспроизведение. Теперь из магнитофона послышалось настоящее пение Шаляпина.

— Да вы просто волшебник! — восхищенно всплеснула руками Саша. — Это надо отметить, вот и Марина тоже так думает.

Действительно, та уже доставала из шкафа бутылку кагора и бокалы.

В результате Александр явился домой около часу ночи. А через день он сообщил Кисину, что без документов человеку с улицы тут можно устроиться только катать тачку в метрострой или подсобным рабочим в литейку первого станкостроительного. Но у него, Кобзева, получилось пролезть в электрики гостиницы «Октябрьская». А кроме того, появились и знакомые, которые, возможно, смогут помочь с документами. Паспорта тут еще не у всех, так что для начала хватит машинописной справки от управы с предыдущего места жительства.

Глава 4

После того, как наши гости благополучно прибыли в Москву и осели на приготовленной для них квартире, я все-таки слетал на недельку к своим канарским кошкам и помидорам. Операцию прикрытия, которая проводилась параллельно с «Недохватом» и должна была показать имеющимся (а вдруг? Чем черт не шутит) кротам в наших спецслужбах, что пресекается какая-то утечка важной информации со спецобъекта под Читой, доведут до конца и без меня. Я же просто отбыл на дачу с несколько большей помпой, чем обычно, каковое по идее должно было подвигнуть интересующихся на мысли о том, что на самом деле я улетел куда-то совсем в другое место. В верховья Подкаменной Тунгуски, например, с целью опять что-нибудь там взорвать, причем похлеще, чем это было в восьмом году.

Вернувшись в Питер, я с удивлением услышал от величества, что ему, Гоше, было бы интересно взглянуть на Кисина.

— Это ведь тот самый легендарный партаппаратчик, про которых ты периодически вспоминаешь все пятнадцать лет своего здешнего существования! — пояснил император. — Тебя послушать, так это такие звери, что Союз развалили на счет раз, а ведь держава была вроде даже и покрепче Российской империи на момент, когда мы за нее взялись.