«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв - Артем Рыбаков

На этот выход оделись по-своему – в современный камуфляж и ботинки. Опыт предыдущих походов по здешним болотам сыграл при этом немаловажную роль. В то время как сапоги здешняя грязюка стаскивала с ноги уже на десятом шаге, высокие ботинки, к тому же зафиксированные «военным» армированным скотчем, держались. Та же история и с формой. Ничего плохого ни про галифе, ни про гимнастерку сказать не могу, но все-таки это не мое. И карманов маловато, и «гимнастическая рубаха» образца тысяча восемьсот лохматого года постоянно сбивалась на спине.

Самолеты улетели на восток, но стоило нам пройти еще шагов сто, как появился еще один.

Маленький подкосный моноплан вынырнул из-за леса совершенно неожиданно, и если бы Люк в тот момент не смотрел в нужную сторону, мы бы его проворонили.

– Воздух! – Не задумываясь, все трое рухнули лицом вниз.

«Ого-го! Осторожней надо… – Ствол моего ППД при падении пробил ковер спутанной травы, и вода, начавшая вытекать наверх, намочила мне грудь. – Ну хоть баланс будет – одежда на спине все равно уже насквозь пропиталась по́том! А вот гад этот явно неспроста тут кружит. На второй заход уже над болотиной идет. Вряд ли, конечно, конкретно за нами прилетел, скорее просто окрестности на предмет подозрительных шевелений обозревает… За два последних дня мы уже такие облеты раза четыре видели и заполошную стрельбу слышали три раза. Хорошо, что далеко от нас стреляли. Саша не зря про прочесывание местности говорил». – Я медленно перевернулся на бок, придерживая травяную накидку, и принялся наблюдать за самолетом-разведчиком.

«Шторх» (я только что вспомнил его название) летел медленно, километров сто в час, не больше. Мотор его стрекотал еле слышно, чем-то напомнив мне звук маминой швейной машинки. После первого круга пилот вел машину зигзагом. «Метров сто у него высота, может, сто пятьдесят. Размеров я его не знаю, так что точно определить сложно, но невысоко летит. Если бы мы сразу не залегли, заметил бы нас на раз-два, а там и «комитет по встрече» мог вызвать…» – Из иррационального опасения, что крылатый гад может заметить мою обувь, я осторожно подтянул ноги так, чтобы ботинки скрылись под накидкой.

К счастью, должной подготовкой для противодиверсионной деятельности и тем более необходимой аппаратурой немцы пока не обладали, и «Аист» – именно так переводится с немецкого название этого самолетика, – «пощелкав клювом», наконец улетел. Выждав еще минут десять, Фермер дал команду двигаться дальше.

Пока прятались от воздушного шпиона, мы отдохнули, а может, просто приноровились скакать по зыбкой поверхности, но до опушки казавшегося таким далеким леса дотопали всего за полчаса.

Местность вокруг была если и не пустынна, то, по крайней мере, населена очень слабо. Даже в современном атласе этот пятачок пересекала всего одна сколько-нибудь значимая шоссейная дорога, да и то эта трасса из Бобруйска в Могилев проходила сильно восточнее нашего нынешнего местоположения. Однако Казачина во время разглядывания карт не преминул сострить:

– Налево пойдем – все жывотными станем.

– С чего это? – удивился слабо подкованный в реалиях интернет-общения и сетевого жаргона Фермер.

– Саш, это присловье такое есть: «В Бобруйск, жывотное!» – вежливо объяснил Тотен.

– Отвыкайте от этой фигни, парни! Настоятельно советую! А то погорим… – строго ответил командир.

* * *

Три километра по лесу, и группа вышла к деревеньке, обозначенной на карте как Дубники. До Городца, то ли села, то ли местечка, а может, и маленького городка, где, судя по нашим данным, был мост, оставалось километров пять.

Командир достал бинокль, я – свой, а Люк приник к прицелу. «Точка» у нас замечательная – и до деревеньки, и до большой дороги меньше километра, подлесок густой. Наблюдай – не хочу!

«Тоже мне – шоссе! На карте – прям автобан, семь метров шириной, а на деле – две «трехтонки» с трудом разъедутся, и водителям еще попотеть придется, чтобы в кювет не навернуться. – Как левофланговому, мне досталось наблюдать за дорогой. – В принципе, кроме Городца, есть еще переправа километрах в трех к юго-западу, но там, если верить обозначениям на карте, паром, и непонятно, выдержит ли он вес «опеля»? И дорога оттуда выводит ближе к Бобруйску… Короче: хрен его знает, что лучше? Более опытные товарищи и то в сомнениях – с одной стороны, можно выждать, пока немцы устанут нас искать и проскочить, с другой – через неделю они, наоборот, могут плотно засесть в ключевых точках. А мы за это время весь «фашистский лоск», по меткому выражению Люка, потеряем. Трудно поддерживать уставную опрятность, живя в лесу у костра. Ладно бы под фронтовиков или окруженцев косили, но от эсдэшников гарью костровой вонять не может!»

Негромкий свист отвлек меня от размышлений. Фермер показал, что они с Люком идут в деревню, а мне придется контролировать подходы. Жестом подтвердив, что я его понял, снова поднес к глазам бинокль.

«Интересно, что еще месяц назад я бы, скорее всего, попросил оставить мне «эсвэтэшку», из расчета, что смогу прикрыть ребят огнем. А сейчас – даже не дернулся. Ни к чему лишние хлопоты! Мое дело – вовремя сообщить им по рации о возможных неприятностях. А со стрельбой лучше повременить. С учетом здешней привычки ездить, как черепахи, если немцы и появятся на дороге, у ребят будет минут пятнадцать. Это если я не лоханусь, конечно. А чтобы этого не случилось, лучше перебраться вплотную к дороге – виден-то мне только узкий участок…»

Все шесть домов деревеньки действительно раскинулись на большой, километр примерно в поперечнике, пустоши. Оба Александра растворились в редком подлеске, а я осторожно двинулся к дороге. Уже устроившись в симпатичной «лежке», услышал двойной щелчок в наушнике – мужики на месте. «Вот и замечательно! Что б оно все дальше так и шло. А то усталость за два месяца накопилась такая, что, того и гляди, на ровном месте ошибки начнем делать. На посту никто, конечно, пока не засыпал, но нервы у всех на пределе. Когда количество перешло в качество, я не заметил, но, похоже, это случилось недели две назад. Именно тогда я перестал воспринимать происходящее как опасную, но веселую игру. Да, точно! Как раз после лагеря! Оттого, может, и уговорил Фермера не отсылать Соколова и Приходько, что через них пришло ко мне это ощущение… Ого! А это что за на хрен?!»

Со стороны Городца в нашу сторону двигалось облако пыли. Переведя туда бинокль, я искренне удивился. Явление больше всего походило на выезд какого-нибудь важного чина. Впереди – традиционный, можно даже сказать, банальный, дозор на мотоцикле. За ним большая черная машина, очень похожая на автомобиль гангстерского босса из фильмов про «ревущие двадцатые». Замыкал маленькую колонну «ублюдок» вроде нашего, но в исполнении «легкий грузовик». В кузове я насчитал человек пятнадцать солдат. «Ничего не понимаю! Что немецкому начальнику делать в этой глухомани?» Ехали немцы медленно – километров двадцать в час, да и засек я их почти в двух километрах от себя, так что время внимательно рассмотреть нежданных и, чего уж там скрывать, совершенно ненужных «гостей» у меня было. «Так, длинный-длинный капот – не хуже, чем у машины Гиммлера, пожалуй… Кузов этот, если я правильно помню, называется «лимузин». Здоровенная такая бандура с резко обрубленным задком… Так, задние окна закрыты чем-то изнутри. Вроде как «глухая» тонировка у современных крутышей… Опа! А это что такое?» На крыше лимузина неизвестной мне марки я разглядел странное приспособление – что-то вроде довольно большого шара, составленного из двух колец и медленно вращавшегося вокруг вертикальной оси.

«Где же я такую фигню видел?» – Колонна была уже метрах в четырехстах, и я начал нервничать. Я поправил гибкий хоботок микрофона гарнитуры, собираясь предупредить Фермера о непрошеных гостях, и тут меня осенило: «Пеленгатор! В этой черной машине – радиопеленгатор!» Палец, уже почти нажавший кнопку «пититишки», судорожно отдернулся. «Еще засекут! Хотя – стоп! Бродяга же объяснял, что наши «вертексы» и «кенвуды» работают на частотах, здешним радиослужбам практически недоступных. И чтобы не то что перехватить, а даже засечь работу наших станций, им придется привезти в белорусские леса специальную, чуть ли не экспериментальную аппаратуру…»

– Фермер – Арту!

– В канале! Пыль видим. Кто это?

– Группа радиопеленгации. Мотоцикл, «черный ворон» с пеленгатором и грузовик с солдатами.

Ответ командира был совершенно непечатным.

– Мы не в их диапазоне, – пришлось напомнить Саше. Я заметил, что из-за отсутствия некоторых «военных» привычек мне иногда было значительно проще подстраиваться под местные обстоятельства. Понятно, что у профессионального диверсанта конца двадцатого века сообщение о том, что рядом работает группа РЭБ7, вызывает только одно желание – выкинуть рацию подальше и «закопаться» как можно глубже.