Война и мир Михаила Тухачевского - Юлия Кантор

Миша рассказывал потом со смехом, что на раздувшийся карман обратил внимание дежурный и потребовал от кадета «привести себя в порядок». Миша полез в карман, где все наше подношение уже давно растаяло, превратившись в липкий ком. Тем не менее, он был страшно доволен»25.

В 1912 году отмечалось 100–летие Отечественной войны 1812 года. «Отечественная война и ее герои» стали темой выпускного сочинения кадетов. В качестве пособия рекомендовалась «Война и мир» Л. Толстого. Экскурсия на Бородинское поле была проведена в условиях походной жизни, с применением разведки, сигнализации и с использованием полевой кухни. В корпусе Тухачевский составил словарик военно–исторических событий по русской истории и в этой же тетради записал меткие пословицы и поговорки: «Бой отвагу любит», «Смелый приступ — половина победы», «Крепка рать воеводой», «Умей быть солдатом, чтобы быть генералом ». 1 июня 1912 года Тухачевский получил аттестат об окончании кадетского корпуса и высшее для выпускника корпуса звание вице–фельдфебеля. Аттестат был одним из лучших. Средний балл 10,39 из 12 возможных. Максимальные оценки — 12 баллов — Тухачевский получил по словесности, географии, истории и законоведению. 11 — по алгебре и геометрии, химии, физике, космографии26. Ему предстояла дальнейшая учеба — в привилегированном военном учебном заведении — Александровском училище. Тогда Тухачевскому снова напомнили о «подпорченной» родословной:

возникла необходимость в документе, подтверждающем происхождение, — с указанием принадлежности к потомственным дворянам.

С 1 сентября 1912 года он был зачислен в списки Александровского военного училища юнкером 2–й роты. Учитывая, что в кадетском корпусе Тухачевский проучился всего год, наибольшее формирующее личность воздействие на него оказало, конечно, пребывание в училище. Каким оно было? Куприн, выпускник Александровского училища, в повести «Юнкера» почти документально описал их альма–матер:

«Помещение училища (бывшего дворца богатого вельможи) было, пожалуй, тесновато для четырехсот юнкеров в возрасте от восемнадцати до двадцати лет и для всех их потребностей. В середине полутораэтажного здания училища находился большой, крепко утрамбованный четырехугольный учебный плац. Со всех сторон на него выходили высокие крылья четырех ротных помещений…

Между третьей и четвертой ротами вмещался обширный сборный зал, легко принимавший в себя весь наличный состав училища, между первой и второй ротами — восемь аудиторий, где читались лекции, и четыре больших комнаты для репетиций. В верхнем этаже были еще: домашняя церковь, больница, химическая лаборатория, баня, гимнастический и фехтовальный залы»27.

Александровское военное училище, считавшееся вторым после Павловского и третьим после Пажеского корпуса по престижности, имело репутацию либерального по духу образования. Что вполне устраивало отца будущего маршала и, скорее всего, наиболее соответствовало характеру самого Михаила. Тухачевского. Но вероятнее, что выбор именно Александровского училища для получения военного образования был обусловлен не духовнонравственными предпочтениями, а ограниченностью финансовых средств семьи. Обучение Тухачевского в Москве стоило дешевле, чем в любом военном училище Петербурга, — не нужно было снимать квартиру (здесь жила вся семья), не нужно было искать место, где столоваться, да и сама жизнь в Москве была дешевле, нежели в столице.

Однако для военной карьеры обучение в этом училище, несомненно, создавало гораздо большие сложности, особенно для выпуска в гвардию. Гвардейских вакансий для Александровского училища было очень мало.

А. Н. Посторонкин, выпускник московского Алексеевского военного училища, был знаком с Тухачевским, так как подготовка по стрельбе, лагерно–полевые и тактическоманевренные учения в Александровском и Алексеевском училищах проходили совместно. Посторонкин эмигрировал из России, категорически не приняв Октябрьский переворот, и написал воспоминания о товарище юности по заказу Пражского архива. В это время Тухачевский — один из самых успешных «красных генералов» и, соответственно, один из самых ненавидимых белоэмигрантской средой выходцев из царского офицерского корпуса. Несмотря на субъективность, этот документ представляет несомненный интерес, так как является одним из немногих свидетельств начала карьеры Тухачевского.

«Отличаясь большими способностями, призванием к военному делу, рвением к несению службы, он очень скоро выделяется из среды прочих юнкеров.

19–летний юноша… быстро вживается в обстановку жизни юнкера тогдашнего времени. Дисциплинированный и преданный требованиям службы, Тухачевский был скоро замечен своим начальством, но, к сожалению, не пользуется любовью своих товарищей, чему виной является он сам, сторонится сослуживцев и ни с кем не сближается, ограничиваясь лишь служебными, чисто официальными отношениями. Сразу, с первых же шагов Тухачевский занимает положение, которое изобличает его страстное стремление быть фельдфебелем роты или старшим портупей–юнкером»28.

«Юнкера» Куприна:

«Из него уже вырабатывается настоящий юнкер–александровец. Он всегда подтянут, прям, ловок и точен в движениях. Он гордится своим училищем и ревностно поддерживает его честь. Он бесповоротно уверен, что из всех военный училищ России, а может быть, и всего мира, Александровское училище самое превосходное.

И это убеждение, кажется ему, разделяет с ним и вся Москва — Москва, которая так пристрастно и ревниво любит все свое, в пику чиновному и холодному Петербургу: своих лихачей, певцов, актеров, и, конечно, своих стройных, молодых, всегда прекрасно одетых, вежливых юнкеров… Живется юнкерам весело и свободно. Учиться совсем не так трудно. Профессора — самые лучшие, какие только есть в Москве. Искусство строевой службы доведено до блестящего совершенства, но оно не утомляет: оно граничит со спортивными соревнованием. Правда, его однообразие чуть–чуть прискучивает, но домашние парады с музыкой в огромном манеже на Моховой вносят и сюда некоторое разнообразие»29.

Александровское училище в конце XIX века славилось и великолепной военной библиотекой. Бывший воспитанник его В. А. Березовский, крупнейший книгоиздатель, подарил ей все свои издания, числом более трех тысяч30.

Среди военных книг, проштудированных Тухачевским юнкером, значилось более полусотни названий, среди них работы известных русских военных историков и теоретиков А. К. Байова, А. Г. Елчанинова, В. П. Михневича и других31.

Наиболее интересные занятия проходили летом. Лагерь училища располагался на Ходынском поле. Здесь производились тактические учения, стрельба и топографические съемки. Для ознакомления юнкеров младшего класса со строями, походными порядками и боевыми действиями составлялась рота военного времени из юнкеров старшего класса, и все преподаватели тактики объясняли своим группам суть занятий. В октябре училище выходило на Воробьевы горы, где отряд из пехоты, кавалерии и артиллерии производил боевую стрельбу.

Е. Н. Тухачевская вспоминала идиллию московских каникул.

«В то лето брату Игорю подарили футбольный мяч. Мяч этот почти никогда не лежал спокойно, он вечно был в игре, но когда приходил Миша, то игра в футбол становилась особенно веселой.

Обычно, приходя из корпуса или училища, он встречал нас, младших детей, и, конечно, нашего пойнтера шоколадного цвета, который был как бы членом нашей семьи. Тут же начиналась возня с собакой, поднимался шум. Михаил Николаевич брал с дивана валики и подушки и начинал бросать их в собаку, на что та отвечала громким лаем. На шум спешили отец, бабушка, мать. Все уже знали, что пришел Миша»32.

Как любое другое учебное заведение с устоявшимися и престижными традициями, Александровское военное училище формировало определенный стереотип поведения.

«Александроны», как и «павлоны», как и «николаевцы », имели свое лицо, свой облик, свои традиции»33. «Александроны » считались отражением «пореформенного либерализма» в армии и гвардии. Они сами по себе были некоторой «фрондой» в офицерском корпусе гвардии34. Как вспоминал генерал А. Спиридович, «Александровское училище в Москве — не строгое, даже распущенное, офицеры не подтягивают, смотрят на многое сквозь пальцы, учиться не трудно, устраиваются хорошие балы»35.

Куприн:

«Юнкер четвертой роты, первого курса Третьего военного Александровского училища понемногу, незаметно для самого себя, втягивается в повседневную казарменную жизнь, с ее внутренними законами, традициями и обычаями, с привычными, давнишними шутками, песнями и проказами… Парад в Кремле… объединил всех юнкеров в духе самоуверенности, военной гордости, радостной жертвенности, и уже для него училище делалось «своим домом», и с каждым днем он находил в нем новые, маленькие прелести…

После обеда можно было посылать служителя за пирожными в соседнюю булочную Савостьянова. Из отпуска нужно было приходить секунда в секунду, в восемь с половиной часов, но стоило заявить о том, что пойдешь в театр, — отпуск продолжается до полуночи»36.