Сон и явь. Перепутье (СИ) - Лин Брук

Сейчас бы Лукас сказал, что я должна была промолчать — не отвечать честно на вопрос Итана. Возможно, он был бы и прав, но я так не смогла. Да и не видела смысла в создании загадки. У меня не было никогда цели, чтобы кто-то хотел меня разгадать, завоевать. Тем более, Итан. Тем более, сейчас.

— Приятно слышать, — отвечает он, удовлетворённый моим ответом. — Знаешь, что я подумал, когда увидел тебя на выставке?

— Думаешь, мне стоит знать? — отвечаю с волнением.

— Подумал, как бы было замечательно поснимать тебя, — он не сводит глаз с дороги, лишь на мгновение отвлекается, посмотрев мне в глаза, чтобы вычитать мои эмоции, а потом снова отворачивается.

А я от неожиданности теряю дар речи. Он хочет меня поснимать? Итан Майер меня? Вспоминаю слова Стейси, что он фотографирует только тех, кто ему нравится. Да и сам он признался, что имеет возможность снимать только тех, кто доставляет его глазам удовольствие. И тут он говорит такие слова мне. Мне — ничем неприметной, исхудавшей, бледной, с потерянным взглядом девушке, у которой в голове один лишь мрак.

— Смешно, — реагирую я, вновь смутившись. — Очень смешно.

— Я на шучу, — он останавливается на светофоре, переводит на меня всё внимание, изучает. — Даже сейчас смотрю на тебя и хочу сфотографировать.

Краснею от стеснения. Не знаю, куда деть свои глаза, и что ему сказать в ответ на его откровенность.

— Я не фотографируюсь, — единственное, что удаётся мне вымолвить.

— Ожидал именно такого ответа, — улыбается он. — Но всё ещё впереди.

— Что это значит?

— Значит, что я обязательно осуществлю задуманное.

— Звучит не очень приятно. Решил принудить меня к съёмке? — понимаю, что одно неосторожное слово, и меня накроет волной возмущения.

— Никакого принуждения. Уверен, когда ты доверишься мне, то разрешишь сделать пару кадров.

— Уверен? Ты меня ведь совсем не знаешь.

— Не обязательно хорошо знать человека, чтобы его чувствовать.

Не нахожу слов, чтобы ответить ему. Может и в самом деле нужно быть более закрытой, чтобы люди вокруг не могли считывать меня? Но, с другой стороны, какое мне дело, что думают или чувствуют другие на мой счёт, когда я прекрасно знаю саму себя. И знаю, что не соглашусь на съёмку, даже если сильно этого захочу.

Небо покрывается тучами, и об стёкла начинают биться капли дождя. Тело покрывается мурашками от страха.

— Пожалуйста, езжай медленнее, — вжимаюсь в спинку сиденья.

Я любила дождь. Любила гулять под ним. Лукас всегда ругал меня, говорил, что нужно укрыться где-нибудь от ливня, иначе я заболею. Но я не хотела. Наслаждалась погодой и, кружась, громко смеялась.

Всё изменилось в день, когда я потеряла всех, кого любила, а за окном шёл беспрерывный дождь. Теперь, я боялась его. Боялась до оцепенения. Порой даже ненавидела.

Без лишних вопросов, Итан сбавляет скорость. Едет аккуратнее.

— Боишься?

Я киваю ему в ответ и снова отворачиваюсь к окну.

Мысли невольно возвращают меня к разным воспоминаниям. Как мы с Лианой купались под дождём, а потом мокрые бежали домой минут двадцать. Тогда мы заболели и неделю лежали дома с температурой, но ни разу так и не пожалели о поступке. Даже больше — повторяли это из раза в раз. Потом появился Лукас. Однажды я уговорила его на эту авантюру. Ночь, мы вдвоём в море под дождём. Купаемся, обнимаемся, целуемся и беспрерывно признаемся друг другу в любви. Я обожала его. Хотела обнимать и целовать каждую секунду. А в такой обстановке и вовсе потеряла голову. Не хотела возвращаться на берег, потом домой. Хотелось пробыть с ним в тёплой воде всю оставшуюся ночь.

Ком образовывается в горле, вдруг испытываю дикое желание вернуться в тот день, вернуть Лукаса. Хочется расплакаться, но держусь из последних сил, понимая, что рядом сидит посторонний человек.

— Моя сестра любила дождь, — отрывает меня из мыслей Итан. — Пробиралась на крышу дома, сидела под навесом, слушала музыку и читала.

— Говоришь о ней в прошедшем времени?

— Её не стало пару лет назад, — отмечает он с грустью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мне очень жаль. Ты у неё был на кладбище?

— Да. Прихожу раз в неделю, смотрю на её памятник, чего-то жду, а потом разочарованно уезжаю обратно в город.

— Я всегда жду, что сейчас те, кто умер, появятся из-за угла и скажут, что всё это было шуткой.

Он грустно улыбается:

— Наверное, я жду того же.

— Я тоже потеряла два года назад родных.

— Знаю, — признаётся он. — Поэтому, посчитал правильным, чтобы и ты знала обо мне что-то важное.

— Спасибо за честность.

Не знаю, откуда он узнал об этом, наверное, оттуда же, откуда и моё имя, но я не была зла на него. Прозвучит странно, но за эти пару минут разговора с ним, я успела ощутить уют и согреться. У меня сложилось впечатление, будто я говорю сама с собой. Настолько чувствовала себя понятой и принятой. И прекрасно понимала самого Итана. В это мгновение я просто не могла испытывать злость на этого человека. Тем более, он сказал обо всём откровенно.

— У тебя не осталось никого? — спрашивает после нескольких минут тишины.

— Никого, — качаю отрицательно головой, глаза предательски наполняются слезами. — Наверное, только подруга мамы и мама Лукаса.

— А Лукас...?

— Прости. Я думала ты и о нём знаешь. Лукас — мой жених.

— Нет, о нём я не знал. Соболезную.

— И я тебе.

— Долго были вместе?

— Год. Должны были скоро пожениться, но случилась авария.

— И, очевидно, это обручальное кольцо? — взглядом указывает на средний палец на руке.

— Да, — касаюсь его бережно. — Раньше я носила его на безымянном, но сильно похудела, поэтому теперь ношу на другом.

— Удивительно, — вновь изучающе смотрит на меня.

— Что именно?

— На своём пути я встретил мало женщин, верных живым мужьям. А ты продолжаешь хранить верность своему усопшему жениху.

— Я просто его люблю, поэтому, не хочу видеть рядом с собой никого другого.

— А что, если встретишь кого-то? Влюбишься?

— Я сомневаюсь, что это возможно.

— Предположим гипотетически. В таком случае, снимешь кольцо?

— Гипотетически, - задумываюсь. — Итан, ты задал сложный вопрос. Я, признаться честно, не планировала влюбляться и строить с кем-либо ещё отношения.

— А влюбляться в Лукаса входило в твои планы? Разве влюблённость можно контролировать?

— Я была свободной, когда встретила его.

— Получается, ты планируешь хранить ему верность до конца жизни?

— Для меня это само собой разумеющееся.

Хотелось мне добавить, как я надеюсь, что моя жизнь не будет долгой, но решила промолчать и не пугать человека.

— А он? Прости за грубость, но будь он на твоём месте, он бы хранил верность тебе?

Наверное, за два года я ещё никогда не думала об этом. А его слова поставили меня в тупик:

— Сложный вопрос, — отвечаю задумчиво.

— Разве? По-моему, ответ очевиден.

— Возможно, ты прав. Но, если честно, я бы и не хотела, чтобы он проживал такую жизнь, как я сейчас. Было бы легче, если бы он был счастлив.

— Так почему ты считаешь, что он не хотел бы для тебя того же самого?

— Итан, ты и вправду задаёшь вопросы, о которых я никогда не задумывалась. Мне сложно так сразу на них ответить.

— Ты подумай над моими словами, а мы попозже ещё вернемся к теме твоего кольца.

Молчу, задумываюсь. Чего бы пожелал для меня Лукас, будь у него сейчас возможность сделать это? Нравится ему то, как я живу? Нравится ли то, что храню верность и не думаю о том, чтобы строить отношения с другими? Он был очень ревнив, мог ревновать даже к соседским подросткам или мимо проходящим незнакомцам. Сумасшедший, до конца не понимал, как я его любила. Поэтому, мне кажется, что такой расклад, как сейчас, ему пришелся бы по душе больше, чем какой-либо другой.

Мы подъезжаем к зданию фотостудии. Итан достаёт из бардачка зонт, говорит подождать. Раскрыв зонт, выходит из машины, подходит к моей двери, открывает её и помогает выйти.