Чёрная река - Токацин

— Пусть Таурт растит тебя, пусть она твоё имя называет! — возгласила Эмма, прикладывая к животу Кессы тёплый круглый камень. Огис и Кест держали её за плечи, рыжей краской вычерчивая на лопатках и пояснице странные знаки.

— Плодовитой женой пусть назовут тебя, матерью многих детей пусть назовут тебя, старшей великого рода пусть назовут тебя! — Эмма обмакнула палец в краску и начертила разлапистый знак под ключицами Кессы. — Многих сыновей и дочерей ты принесёшь для нового рода! Четверых сыновей, четверых дочерей!

— Так, как было в вашем роду, — негромко проговорила Огис, выпуская мокрую Кессу из парилки. — Ваша праматерь — из плодовитых. Четверо сыновей! Если Таурт будет добра к тебе, столько же родишь и ты.

Эмма протянула Кессе ворох сухой тины.

— Вытрись хорошо и одевайся, — она завязала мокрые волосы Кессы косичкой толстых цветных нитей с подвешенным к ним утиным пером. — Потом иди наверх. Старшие матери будут говорить с тобой. Расскажут, что делает жена. Бездна! Ещё Раймалт, ещё траурный год, ещё сговор до конца не заключён, а Сьютар уже торопится…

— Эмма! — прошептала Кесса, оглянувшись по сторонам. — Я слышала на Весеннем Изломе… Дедушка и другие — они хотят выгнать вас из…

— Да знаю я, знаю, — поморщилась Эмма. — От них нового не услышишь. Одевайся. Тут говорить нельзя.

Из пещеры Мейнов Кессу выпустили через три дня, и она вышла, вздохнула, глядя на недвижную Реку, и побрела к своей пещере по щиколотку в снегу. Он таял быстро, размываемый моросящим дождём.

— Кесса! — Сима Нелфи выглянула из пещеры. — Иди к нам!

В очажной зале Нелфи было не слишком людно — старшие снимали циновки со скал, высматривали с обрыва, скоро ли тронется лёд. У тлеющего очага сидел Авит Айвин, раздувал угли и смотрел на пламя. Волосы, коротко выстриженные слева от его макушки, за зиму почти отросли, и свежие шрамы скрылись, теперь о прошлогодних деяниях напоминал лишь большой клык на ремешке, повешенный на шею. Клык этот принадлежал не зверю…

— Позвать бы Хельга — сыграли бы в Ирни, — вздохнул он, едва заметно кивнув Кессе. — Да он весь в делах… Твоя сестра пробегала тут недавно.

— Её раньше отпустили, — буркнула Кесса и села к очагу, стягивая шапку и поправляя ремешок на лбу. Теперь к нему было привязано утиное перо.

— Ты из пещеры Мейнов? От матерей? — с жадным любопытством спросила Сима. — Тебя раскрасили знаками богини Таурт?

— Они уже почти стёрлись, — Кесса ослабила завязки на куртке и показала рыжеватый узор на ключицах. — Это охра, она долго не держится.

— А чему они учат? — спросила Сима. — Тебя позвали, потому что ты станешь Речницей, женой Речника Фрисса? Тебе рассказали, как драться двумя мечами, и как оседлать здоровенного кота? И как говорить с демонами?

Кесса помотала головой и досадливо поморщилась.

— Ничего такого. Ни демонов, ни мечей, ни сражений. Только всякие домашние дела — как обустраивать пещеру, да как детей нянчить.

— Бездна! — Авит хлопнул себя по ноге. — Разве мало вам об этом твердят, что нужно ещё в отдельной пещере запираться и о том же талдычить?!

— То-то и оно, — поморщилась Кесса. — Я ведь стану Речницей! А никто ничего об этом не говорит.

— Да они не знают, — махнула рукой Сима. — Это надо Речницу Сигюн спрашивать. Даже в твоей книге ничего об этом нет. Там пишут, как Ойга из Кецани была Речницей, а как ими становятся — об этом ни полслова.

— Ну, сражаться тебе надо будет, — покачал головой Авит. — Это уж наверняка. И говорить с демонами — тоже.

— Говорить-то ладно, — Кесса, запинаясь, пробормотала несколько слов на ломаном Вейронке — хесском наречии. — Вроде получается. Вот только найти бы демона, который захочет поболтать…

— Можно выманить Агва на берег, — неуверенно предложила Сима. — Они незлые.

— И многих ты выманивала? — хмыкнул Авит. — Им в воде ничего не слышно. Ты их лучше не трогай. Тебе теперь надо учиться драться. Вот у твоих старших есть копья…

— Тут что-то другое надо, — вздохнула Кесса. — Не видела я Речников с такими копьями.

Она повертела в пальцах маленький стеклянный ножик — осколок земляного стекла, оббитый с двух сторон и насаженный на короткую деревяшку.

— Ты, Сима, ночью к причалу Фирлисов выберешься?

— Запросто, — оживилась та. — Опять будем кидать ножи?

— Это у нас получается, — пожала плечами Кесса. — Какое-никакое, а всё ж оружие.

Солнце с каждым днём садилось позже, но всё же ночи ещё не слишком укоротились — и Кессу не тянуло в сон с наступлением сумерек. Убедившись, что завеса на двери в спальную пещеру опущена до земли, она проскользнула мимо, накинула меховой плащ и выбралась на заснеженный берег, освещённый лишь четырьмя крохотными лунами. Тучи разошлись, и светящиеся пятнышки на чёрном небе видны были отчётливо, как и россыпь звёзд поодаль от них. Потемневший снег уже не сиял белесым отражённым светом, но всё же можно было различить натоптанные тропы вдоль нагромождения льдин.

Немного не дойдя до огромной коряги, наполовину заваленной битым и вновь смёрзшимся льдом, Кесса огляделась по сторонам. От скалы у одной из пещер отделились две тени. Сима приветственно помахала рукой, Авит, остановившись чуть поодаль, сдержанно кивнул.

— Не потерять бы лезвия, — нахмурилась Кесса, пересчитывая ножи. Их было три — один из пещеры Нелфи, два — от Скенесов, и Авит, помедлив, достал ещё один.

— Найдутся, когда всё оттает, — отмахнулась Сима. Она пыталась вычертить мишень на замёрзшей коре, но уголь не оставлял следов на тонкой ледяной корке.

— Не надо, будем целиться вон в те сучки, — указала Кесса на тёмные пятна на ободранной части коряги. Это дерево лежало тут много лет, его успели частично ошкурить и даже разрубить на дрова, но большая часть коряги ещё была цела, и к ней летом привязывали плоты и лодки. Говорили, что когда-то Атун, старший в роду Фирлисов, держал тут летающий корабль — хиндиксу, но от той хиндиксы давно не осталось и гнилой щепки, и корягу называли причалом Фирлисов лишь по старой памяти. Она пошла трещинами, и несколько лишних дырок на ней никто не заметил бы.

— Авит, будешь кидать? — Кесса протянула ему лезвие рукоятью вперёд.

— Я так посмотрю, — покачал он головой, отходя ещё на шаг. Кесса отдала нож Симе и отступила к обрыву.

Первое лезвие с тихим стуком впилось в щелястую деревяшку и застряло, второе ударилось о замёрзшую кору и полетело в снег. Кесса, охнув, кинулась за ним. Оно провалилось до земли, только рукоятка темнела в снегу.

— Кесса, а моих там нет? — жалобно спросила Сима, разгребая льдинки под корягой. Единственное лезвие, попавшее в цель, так и торчало из дерева.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});