Башня. Новый Ковчег-3 - Ольга Скляренко

Стёпка, как и не было его. И они снова будут вместе…

— Особенно Нике, — с нажимом повторил Литвинов.

— Но как же? Она что, будет думать, что её отца убили? — растерянно произнёс Кир. Сказанное Борисом Андреевичем никак не желало укладываться в голове.

Литвинов промолчал, внимательно наблюдая за Киром, считывая его реакцию. Кир подумал, что он видит всё, этот страшный человек, вальяжно развалившийся на стуле, этот хищник, свирепый тигр, только что прихлопнувший его одним ударом, даже не напрягшись. Прихлопнул играючи, между делом, словно ему просто надоело с ним забавляться. И в Кире зародилась злость — звонкая, яркая, отчаянная.

— Вы что? Вы всерьёз думаете, что я буду это скрывать от Ники? — Кир даже рот раскрыл от изумления. — Ну вы вообще… Не буду я! И ваши приказы дурацкие тоже… я вам не прислуга, понятно?

Кир выпалил это, глядя в смеющиеся глаза Литвинова, и от неприкрытого смеха в ненавистных зелёных глазах, его буквально подбросило.

— Павел Григорьевич! — Кир обернулся к Савельеву в отчаянной попытке найти поддержку хотя бы у него. — Скажите ему! Ника же ваша дочь!

Савельев, до этого молча наблюдавший за Киром, поймал его бешеный взгляд, выдержал, не дрогнув. И медленно, с трудом выговаривая слова, сказал:

— Ника не должна ничего знать. Выслушай… Бориса.

— Не буду я его слушать! Мне вообще на него плевать! — выкрикнул Кир. — Да он…

— Погоди, Кирилл Шорохов, не кричи. Тебе что только что сказали? Послушай Бориса. Вот и слушай меня, — Литвинов спрятал улыбку. — И головой думай. А геройствовать потом будешь.

Литвинов говорил спокойно, размеренно, словно гипнотизируя Кира, подчиняя его себе. И Кир не мог противостоять этой мощи и силе, этому напору, исходившему от Бориса Андреевича. Да и от Савельева тоже. Сейчас эти двое были вместе, Кир это уловил, они были словно единым целым, монолитом. То, что озвучивал Литвинов, было их общим решением.

Аргументы были железобетонными. Непрошибаемыми. Слушая, как Литвинов медленно, шаг за шагом обрисовывает ему, Киру, всю картину, объясняет, почему они должны молчать, разжёвывает каждый довод, терпеливо и очень уверенно, Кир ощущал, что его словно придавливает к полу тяжёлой каменной плитой. Он не мог ничего возразить, ничего противопоставить этой стройной и неумолимой логике. Литвинов был прав, чертовски прав. Ника не сможет скрывать это, выдаст себя и всех их с головой. И тогда случится страшное. Те могущественные силы, которые рискнули пойти на такое — на покушение на Главу Совета, раздавят и Нику, не задумываясь ни на секунду. Ей грозит опасность, и только неведение может её уберечь.

— Ну что, Кирилл Шорохов? Понял теперь? — закончил свою речь Литвинов и посмотрел в его глаза. Конечно же, Литвинов не сомневался в том, что Кир всё понял. И в том, что он сделает так, как они и хотят. Ничего не скажет Нике. Будет вместе с ними её палачом. Потому что нет другого выхода.

Кир кивнул.

— Вот и хорошо, герой, — удовлетворённо улыбнулся Литвинов, потянулся и встал со стула. Тигр закончил свои игры, косуля мертва.

— Ты не думай, что нам легко это делать, Кирилл, — подал голос Савельев. — Не держи нас за бездушных тварей. Мне тоже тяжело.

Кир не ответил. Он думал о Нике. Наверно, она уже заметила, что отец не вернулся, и немного о нём беспокоится. Пока ещё немного. К вечеру она начнёт паниковать. А может и раньше. Даже наверняка раньше — отсутствие Главы Совета не сможет оставаться долго незамеченным. Савельева будут искать. А значит Ника уже через несколько часов начнёт сходить с ума. А потом найдут того мёртвого хмыря на станции и охранников, тоже мёртвых. Кир мысленно застонал, представив себе то, на что они только что обрекли Нику. Его Нику.

— Ну всё, иди, Кирилл, — Литвинов закончил разговор. — И глупостей не делай. Помни, что её безопасность сейчас в твоих руках.

Кир послушно вышел. И с тех самых пор в его душе начался ад.

И теперь, слушая справедливые упрёки Веры, Кир снова вспоминал тот разговор недельной давности. И снова ощущал на себе тяжесть бетонной плиты аргументов Литвинова.

— Так ты придёшь или нет? — под Вериным бронебойным осуждающим взглядом Кирилл съёжился. — Мы уже на сегодня закончили, как раз собираемся все к Нике. Пойдём с нами?

— Я не пойду, — Кир спрятал глаза и упрямо повторил. — Я ей не нужен. У неё теперь есть этот, как его… Стёпка, — имя соперника он выплюнул, словно это было не имя, а мерзкий вонючий слизняк. — Пусть он её поддерживает. А у меня тут дел полно.

Он повернулся и быстро пошёл от Веры, чуть ли не побежал, понимая, каким скотом выглядит, но будучи не в силах ничего изменить.

— Ну и дурак же ты, Кирилл! Какой ты дурак!

Слова Веры ударили ему в спину. Он вздрогнул, но не обернулся, лишь ещё больше ускорил шаг.

Где-то с четверть часа Кир бесцельно бродил по коридорам, натыкаясь то на строителей, то на горы мусора. Даже умудрился поцапаться с бригадиром, ненавистным Петровичем, случайно попавшимся ему на пути.

Потом в голове немного прояснилось. И Кир стал размышлять, что делать дальше. Его рабочий день заканчивался. Наверное, уже пришла Катя — Анна Константиновна поставила их в разные смены, объяснив, что будет лучше, если в больнице всегда будет находится кто-то из посвящённых. Но Кир часто, отработав, оставался вместе с Катей. И Поляковым, который теперь всегда после своей учёбы и стажировки наверху прибегал сюда. Их, связанных общей тайной, неумолимо тянуло друг к другу. Только с ними, с Катей и Сашкой, Кир мог не притворяться, не нужно было прилагать постоянные усилия, чтобы не выдать себя ненароком неосторожным словом и поступком. И поэтому он каждый раз, передавая Кате дела, не спешил уходить. Хотя и чувствовал себя третьим лишним — наверняка им хотелось уединиться, побыть без него. Кир это видел, испытывал неловкость, но всё равно толкался рядом, мешая им, делая вид, что у него тоже есть какие-то дела. А потом, когда дальше тянуть было совсем уж невозможно, прощался и уходил к себе домой, где долго ворочался на кровати, только к утру забываясь в нервном,