Кладбище для безумцев. Еще одна повесть о двух городах - Рэй Брэдбери

Рой надкусил следующий пончик.

– Ага, зачем? Может, кто-то использует тебя, чтобы ты разболтал об этом всему свету. Ты ведь собирался рассказать об этом кому-то еще, правда?

– Мне надо…

– Не надо. Ты выглядишь таким напуганным.

– С чего мне пугаться? Хотя такое чувство, что это не просто шутка, тут есть еще какой-то смысл.

Рой, спокойно жуя, задумчиво смотрел на стену.

– Черт, – наконец произнес он. – Ты утром не ходил смотреть – вдруг тело все еще там? Может, сходим посмотрим?

– Нет!

– Эй, трусишка! Сейчас же день, светло.

– Нет, хотя…

– Эй! – окликнул нас возмущенный голос. – Что вы тут делаете, болваны?!

Мы поглядели с террасы вниз.

Посреди лужайки стоял Мэнни Либер. Неподалеку был припаркован его «роллс-ройс»; мотор работал глухо и почти бесшумно, не вызывая ни малейшей вибрации кузова.

– Ну так что? – прокричал Мэнни.

– У нас совещание! – непринужденно заявил Рой. – Мы хотим переехать сюда!

– Что?!

Мэнни оглядел старый дом в викторианском стиле.

– Отличное место для работы, – затараторил Рой. – Здесь будут наши кабинеты, солнечная веранда, поставим карточный столик, пишущую машинку.

– У тебя уже есть кабинет!

– Кабинеты не дают вдохновения. А это… – я обвел подбородком вокруг, принимая эстафету от Роя, – вдохновляет. Вам надо бы переселить всех сценаристов из писательского флигеля! Стива Лонгстрита[42] поселим вон там, в новоорлеанском особняке, пусть пишет сценарий фильма о Гражданской войне. А эта французская булочная? Не правда ли, отличное место, где Марсель Дементон сможет закончить свою революцию? Идем дальше – Пиккадилли: черт возьми, туда засунем всех этих новых английских сценаристов!

Мэнни не спеша поднялся на террасу, краснея от смущения. Он окинул взглядом киностудию, свой «роллс-ройс» и, наконец, нас обоих, как будто застукал за сараем голыми и с сигаретой во рту.

– Господи, мало того что за завтраком все пошло к чертям собачьим. У меня еще тут два кекса, которые хотят превратить хижину леди Пинкхэм[43] в писательский храм!

– Вот именно! – подхватил Рой. – На этой самой террасе у меня родился замысел самой жуткой мини-декорации в истории кино!

– Хватит гипербол, – отступил Мэнни. – Показывай, что у тебя там!

– Можно воспользоваться вашим «роллс-ройсом»? – спросил Рой.

И мы воспользовались.

Пока мы ехали к павильону 13, Мэнни Либер, неподвижно глядя прямо перед собой, произнес:

– Я пытаюсь заставить этот дурдом работать, а вы, ребята, сидите себе на террасе, в кулак свистите. Где, черт побери, обещанное чудовище?! Три недели жду…

– Черт побери, – сказал я, взывая к здравому смыслу, – нужно же время, чтобы из мрака появилось что-то действительно новое. Дайте нам возможность вздохнуть, дайте время на то, чтобы тайное «я» само вышло наружу. Не волнуйтесь. Вот Рой, он замесит глину. И из глины все и возникнет. А пока наш монстр еще скрыт во тьме, понимаете…

– Простите! – отрезал Мэнни, устремив вперед горящий взгляд. – Не понимаю. Даю вам еще три дня! Я хочу видеть монстра!

– А что, если, – вдруг выпалил я, – монстр уже видит вас?! Бог мой! Что, если снять все с точки зрения монстра, выглядывающего из засады?! Камера движется, она и есть монстр, народ пугается камеры и…

Мэнни удивленно посмотрел на меня, прищурил один глаз и пробормотал:

– Неплохо. Камера, хм?

– Да! Камера выползает из кратера. Камера, она же монстр, с пыхтением идет по пустыне, вздымая пыль, распугивая ядозубов, змей, грифов…

– Черт подери! – Мэнни Либер завороженно смотрел на воображаемую пустыню.

– Черт подери! – восхищенно воскликнул Рой.

– Мы поставим на камеру линзу с масляной пленкой, – тараторил я, – добавим клубы пара, тревожную музыку, тени и героя, глядящего прямо в камеру, и…

– А что потом?

– Если я расскажу, то уже не напишу.

– Напиши, напиши!

Мы остановились возле павильона 13. Я выскочил из машины, бормоча:

– О да! Пожалуй, я сделаю две версии сценария: одну – для вас, другую – для себя.

– Две? – вскричал Мэнни. – Зачем?

– В конце недели я вручу вам обе. И вы решите, какая лучше.

Мэнни подозрительно взглянул на меня, так до конца и не выбравшись из «роллс-ройса».

– Чушь! Лучший вариант ты напишешь для себя!

– Нет. Я буду стараться изо всех сил для вас. И для себя тоже. По рукам?

– Два монстра по цене одного? Идет! Пиши!

Перед дверью Рой театрально остановился.

– Вы готовы? Приготовьте ваш разум и душу! – сказал он, как пастор, воздев к небу свои прекрасные руки артиста.

– Я готов, черт возьми. Открывай!

Рой распахнул наружную дверь, за ней – внутреннюю, и мы вошли в непроглядную тьму.

– Дай свет, черт возьми! – произнес Мэнни.

– Потерпите, – шепнул Рой.

Мы слышали, как он движется в темноте, осторожно переступая через невидимые предметы.

Мэнни нервно подергивался.

– Почти готово! – нараспев прокричал Рой откуда-то из мрака. – Итак…

Рой включил ветряную машину на медленной скорости. Сначала послышались шелест вроде чудовищной бури, приносящей ненастье с андских вершин, снежные вихри, завывающие на гималайских уступах, ливень над Суматрой, шум ветра в джунглях, дующего в сторону Килиманджаро, крахмальный шелест волн у берегов Азорских островов, крик первобытных птиц, хлопанье перепончатых крыльев, – смешение звуков, от которого мороз драл по коже и мозг словно выпадал из тесного черепа навстречу…

– Свет! – закричал Рой.

И вот над пейзажами Роя Холдстрома забрезжил свет, открывая взору столь нездешние и прекрасные ландшафты, что у вас замирало сердце, страх улетучивался, а затем вы вновь погружались в трепет, когда тени огромными стаями леммингов проносились над микроскопическими дюнами, крошечными холмами и миниатюрными горами, уносясь подальше от смертельной угрозы, уже ощутимой, но еще не явленной.

Я с восхищением огляделся вокруг. И вновь Рой словно прочел мои мысли. Светотени, отбрасываемые на полночный экран моей мысленной камеры-обскуры, были украдены им, скопированы и воплощены даже прежде, чем я успел выпустить их на волю, облечь в слова. Теперь уже я буду использовать эту мини-реальность для воплощения в жизнь своего самого необычного и странного сценария. Мой герой едва удержался, чтобы не промчаться по этим миниатюрным просторам.

Мэнни Либер глядел на все это, пораженный.

Созданная Роем страна динозавров – это был мир призраков, представший перед нами в свете древней, искусственной зари.

Весь этот затерянный мир был окружен гигантскими стеклянными панелями, на которых Рой нарисовал первобытные джунгли и смоляные болота, где плавали его твари, под нестерпимо пламенеющими, как марсианские закаты, небесами, горевшими тысячей оттенков красного.

Меня охватила та же дрожь, какую я ощутил еще школьником, когда Рой позвал меня к себе домой и распахнул ворота гаража, в котором – я ахнул – были не автомобили, а существа, движимые древней потребностью вставать на дыбы, скрести когтями, жевать, летать, визжать и умирать во всех наших детских снах.

И вот теперь здесь, в павильоне 13, лицо Роя горело отблесками небес над целым континентом в миниатюре, куда нас с Мэнни выбросило волной.

Я на цыпочках пересек этот континент, боясь разрушить какую-нибудь крохотную деталь. Дойдя до единственной оставшейся под тентом скульптуры, я остановился.

Наверное, это оно, величайшее из его чудовищ, цель, поставленная им самим, когда нам еще не перевалило за тридцать и мы гуляли по коридорам нашего местного Музея естественной истории. Это чудовище, конечно же, все еще существовало в каком-нибудь уголке мира, пряталось под землей, топтало угольные пласты, затерянное в богом забытых угольных шахтах прямо под нашими ногами! Слушай! Слушай этот подземный гул, биение первобытного сердца и свист воздуха в вулканических легких, стремящихся вырваться на свободу! Неужели Рой выпустил его на свободу?

– Разрази меня гром! – Мэнни Либер наклонился к задрапированному монстру. – Это оно?

– Да, – ответил Рой, – это оно.

Мэнни прикоснулся к покрывалу.

– Постойте, – сказал Рой. – Мне нужен еще один день.

– Лжец! – вскричал Мэнни. – Черт побери, я не верю, что под этой тряпкой у тебя вообще что-то есть!

Мэнни сделал два шага. Рой подскочил к нему в три прыжка.

В этот момент в павильоне 13 раздался телефонный звонок.

Прежде чем я успел пошевелиться, Мэнни схватил трубку.

– Ну, что еще? – прокричал он.

И изменился в лице. Может, побледнел, а может, нет, только в его лице что-то изменилось.

– Это я знаю. – Он перевел дыхание. – Это я тоже знаю. – Он сделал еще один вдох, его лицо начало краснеть. – А об этом я знал еще полчаса назад! Черт побери, да кто говорит?

На том конце телефонной линии послышалось какое-то осиное жужжание. Повесили трубку.