Между синим и зеленым - Сергей Кубрин

в салон и наверстать упущенные километры.

Колотил дубак, и вот-вот начиналось утро. Густое небо нехотя разбавляло черноту водянистой проседью. Крапал мимолетный дождь.

Все-таки зря он вышел.

– Сидели бы сейчас, чай пили, – проронил дембель.

Косте хотелось драки. Он решил, что перестанет вообще применять физическую силу, как только покинет армейские трущобы. И в принципе держался как мог. Правда, несколько раз пободался с местной шантрапой, и то по пьяной лавочке.

Драться он любил. Нравилось чистить лица и самому получать. Так выбитый армейский зуб подарил ему не только уверенный соленый привкус, но и чувство, сравнимое с мужской утехой, а припухший глаз и преследующая несколько дней мутная пелена вторили – ты живой, живой.

Потому, прежде чем ударить оборзевшего дембеля, он спросил:

– Ты нарываешься, да?

Со словами «ладно тебе, братуха» дембель охотно хлопнул Костю по плечу. Костя хлопнул следом, но чирканул кулаком шею и без особого желания задел подбородок.

Она должна была прозреть, эта бешеная дембельская сила. Вспомнил вчерашний солдат, что такое телесная боль, когда горит лицо и режет глотка.

Костя дал по ногам, и дембель пошатнулся. Тот прописал, не раздумывая, в лицо, и, кажется, сместилась раздолбанная перегородка носа. Они сцепились и долго не уступали друг другу, пока шея дембеля не оказалась сжатой в здоровые Костины ручища. Дембель вырвался и цапанул налетчика за шкибот. Шатаясь, рухнул, потянув за собой Костю. Они барахтались на асфальте, словно два оголенных провода. Стоило сомкнуться, как повторялся боевой приступ, кровь проступала, туман проседал в голове.

Было хорошо. Костя улыбался. Заслуженная боль освежила. Теперь он мог думать, оставив нетипичную злость в ссадинах на дембельском лице.

Заметили на дороге остановку. Дышали часто, сраженные взаимной силой. Дембель протрезвел. Похлопав по карманам, понял, что кончились сигареты. Не стал спрашивать, а глубоко промолчал в надежде, что сейчас вот он отдышится и что-нибудь обязательно придумает.

– На, – протянул пачку.

Курил в тишине. Костя изучал табличку с расписанием рейсов. На выцветшем фоне еще виднелось вечернее время единственного маршрутного автобуса.

– Не дождемся мы никакого автобуса, – сказал дембель, докурив.

До приятного хруста размял он шею, щелкнул пальцами.

– Ты самый умный, что ли? Что ты предлагаешь?

Он кое-как уловил сигнал и загрузил дохлый браузер на телефоне. Следующий поезд должен идти через сутки. Костя не хотел сдаваться. Он мог бы подождать, но вот Леха ждать не будет. Точнее, родственники Лехи. Леха-то что. Он теперь любого дождется.

– Можно пешком до какой-нибудь станции. Но идея так себе, если честно.

– Слушай, – заговорил Костя. Говорил он тихо, в надежде, что раздолбанный службой дембель лучше уяснит, если будет вслушиваться. – Слышишь? Мне надо уехать. Чем быстрее, тем лучше.

– Я уж понял. Ты думаешь, я не понял?

– Понимаешь, мой армейский друг, – задумался Костя, – товарищ мой армейский. Понимаешь. Он умер. Его убили вроде бы. Я точно не разобрался. И вот надо мне доехать. Вся эта церемония. Честно говоря, не особо мне хочется ехать. Я бы не поехал. Но матери его обещал. Там приедут все, кто служил. Не все, конечно. Так, несколько из нашей компании. Ты же понимаешь. Это армейский друг. Служили вместе.

И зачем он рассказывал это дембелю. Немая пустота проступала сквозь ночь, и будто бы не было вовсе никаких слов.

Дембель перестал кривляться. Попросил еще сигарету. И Костя тоже закурил.

– Хочешь, вместе поедем?

– Давай, – согласился Костя, не раздумывая, – может, мне твоя помощь потребуется.

– Помощь? Какая?

– Да есть одна идея. Если согласишься, я в долгу не останусь.

Костя не хотел пока рассказывать.

– Если, конечно, не боишься.

– Да никого я не боюсь. Расскажешь?

– Слушай. Давай сначала придумаем что-нибудь. Давай сначала доберемся.

Он снова забыл, как называется очередная российская глушь, но билет не стал доставать, потому что поезд ушел, и все такое.

Затараторил дождь. Разбиваясь о железный навес, капли монотонно причитали:

«Что же ты, Костя, за друг. Что же ты, Костя, за товарищ».

Тук-тыщ, тыщ-тук. Друг и товарищ. Товарищ и друг.

Дембель поднял воротник бушлата, но дождь все равно моросил на шею.

– Я даже не знаю, что делать. Надо подумать. Ты вот сам что думаешь?

– Не знаю. Ты сам далеко живешь? Где твой дом?

– Да нет у меня никакого дома, – отрезал дембель.

Теперь уже Костя догонял дембеля, который шел так быстро, будто скорость движения могла заполнить пропасть между вечной памятью и лишними вопросами.

Костя хотел уточнить про дом: куда-то же ехал дембель, – но проснулся телефон. Снова появилась связь.

Пропущенные вызовы от Ксивы, неизвестные номера, снова пропущенные, уведомления о роуминге от оператора, реклама, мама… пропущенные от мамы. В глубине входящих сообщений он отыскал родную весточку:

«Костенька, сынок. Что же ты опять натворил. Приходили сотрудники в форме. Про тебя спрашивали. Я им все рассказала. Про друга твоего. Сынок, ты мне напиши, все ли в порядке. Ты мне пообещай, что все будет хорошо».

Повсюду мама ставила многоточие. Костя знал, эту пробельную недосказанность мать заполняла слезами.

– А как убили твоего друга?

– Да я не знаю пока что, – ответил Костя и мысленно поставил три жирные точки.

Домой он возвращался героем. Сам-то, конечно, никаким героем себя не считал. Но мать не сводила глаз с повзрослевшего, да что там, возмужавшего сына, и все носилась кругами, чтобы, не дай бог, не остался голодным. Вот и пирожки, а вот картошечка, на ужин – пельмени, домашние, как любишь.

Она попросила никуда не вляпаться, потому что знала Костю и его замашки. Подкрепленный армейским недугом характер должен был проявиться, заиграв резким цветом бесстрашной пиксельной рамки.

– Наследственность плохая, – опасалась мать.

Костя пообещал, что все будет хорошо. И сейчас он свободен, как никогда. И уже завтра найдет достойную работу и станет получать хорошие деньги, потому что – все, теперь все прошло. Дороги открыты, жизнь впереди.

– Твой брат тоже так говорил.

Костя обнял мать, и та поняла, что младший сын – другой и действительно ничего страшного не случится. Наконец она может спокойно жить и знать, если наступит завтра, никто не заберет ее любимого мальчика.

По крайней мере, она хотела верить.

Завтра, через неделю, спустя месяц, в какой-то момент перестал он искать работу. Одни требовали вышку, вторые – опыт, третьих смущал армейский вакуум.

«Вы, наверное, из жизни выпали. Тяжело придется».

Костя понял, что консультантом в банк его не возьмут – нужен внешний вид и грамотная речь. Рискнул пробиться в строительный холдинг, там требовался кандидат в службу безопасности. То ли не таким здоровым, то ли не настолько крученым оказался Костя,