Книжный мотылек. Гордость (СИ) - Смайлер Ольга "Улыбающаяся"

Я с удовольствием избавилась от сапог и чулок сразу, как меня проводили в теперь уже мою комнату, и ходила по комнате, ощущая ногами тепло нагретого паркета и мягкий ворс светлого ковра с непонятным рисунком. Увиденного с момента прилета на Мейфер было вполне достаточно, чтобы я осознала простую вещь — я до обидного мало знаю о мире, в котором оказалась, и виновата в этом только сама. Но хочу я или не хочу, теперь мне придется учиться и подстраиваться так быстро, как я только смогу, в конце концов — справился же с этим Ксав? Впрочем, была в этом и светлая сторона — мне всегда нравились романы тех давних времен до Расселения, и я частенько мечтала и о том, как бы было хорошо оказаться одной из таких героинь. Как там говорила тетя Анна, мама Птички: «Девочки, будьте осторожны в своих желаниях»?

В дверь осторожно поскреблись. Я удивленно прислушалась — я никого не ждала. После небольшого ленча бабушка проводила меня до дверей моей спальни и ушла. Я же решила последовать ее совету и потратить несколько часов, которые остались до обеда, на отдых. Однако звук повторился.

— Да, входите, — крикнула я.

Дверь отворилась, и в комнату буквально просочилась невысокая, полненькая девушка. Рассмотреть что-либо, кроме темно-синего платья, близнеца того, что я видела на Бригите, а также белого фартука и белого же чепчика мне не удалось. Девушка стояла, опустив лицо вниз, и, если бы я не успела перехватить ее лукавый и любопытный взгляд, когда она входила в комнату, то сейчас мне бы пришлось гадать и о ее возрасте.

— К Вашим услугам, мисс, — юное создание сделало книксен.

— Эээ… кто Вы? — Растерялась я.

Кажется, растерялась не только я, потому что девушка в переднике вскинула на меня совершенно удивленный взгляд. Глаза у нее были серые, очень живые, а нос и щеки украшала целая россыпь веснушек.

— Меня зовут Пруденс, я буду Вашей личной камеристкой. Это большая честь, мисс!

— Камеристкой? — Я нашарила за спиной кресло, опустилась в него и потерла виски, понимая, что выпускаю происходящее из-под контроля. — Ну, предположим…

— Я не нравлюсь мисс? — Обижено буркнули от двери.

— Не в этом дело, Пруденс, — покачала я головой, и ухватилась за нижнюю губу.

— Господа зовут меня Прю, мисс, — скромно потупилась та.

— Видишь ли, в чем дело, Прю, у меня никогда не было камеристки, — со вздохом призналась я, — и я просто не знаю, что мне нужно делать? Как мы с тобой будем теперь?

Сероглазая Прю отмерла, и, ловко подобрав сапоги и чулки, которые я бросила на пол, неспешно отправилась к малоприметной двери, не замолкая ни на минуту.

— И очень хорошо будем, мисс Амели, вот только примем ванну, да мерки снимем, чтобы Мотти — Мотильда, значится, экономка наша, к мадам Карине, модистке, Вам за платьем отправилась. Уж подберут на первое время что-нибудь из готового, что девушке из хорошей семьи пристало. Сразу видно, что Вы с внешних миров прибыли — хоть и красиво все, и фигурка ладная, да срамота какая, стыдно поглядеть, да… Вот и Мастер Рауль нет-нет, да на коленки пялился, благородный господин, а все туда же. Что поделать — кобели они все, прости Господи, и без разницы, какого фасона штаны носят — господские или рабочие.

Я, не выдержав, прыснула в ладонь. Прю, недоуменно посмотрела на меня, потом ойкнула и густо покраснела. Я в ответ замахала на нее руками, давясь хохотом.

— Все в порядке, Прю, все в порядке! И зови меня Милой.

Прю в ответ выразительно повела глазами, и скользнула за дверь. Я босиком, как была, последовала за ней.

За дверью обнаружилась небольшая комнатка с несколькими дверями: две в стене напротив, еще одна справа, напротив таких же, как в спальне, высоких окон, занавешенных простой белой органзой. Когда я читала столь любимые мной сентиментальные романы, то каждый раз поражалась обилию и разнообразию упоминавшихся оттенков, начиная от совсем экзотического «цвета бедра испуганной нимфы» кончая вполне понятным «льдисто-голубым». Однако теперь я хорошо понимала, чем это было вызвано: например стены в этой комнате были неяркого цвета «мха под пеплом» — немного серого, немного зеленого, размешать, добавить плавных переходов и полутонов, но чтобы при этом оттенок казался теплым и мягким. Мебели в комнате почти не было — в простенке между окон на зеленом ковре с ярким цветочным узором, располагался туалетный стол с многочисленными ящичкам и «распахнувшим свои объятья» зеркальным трельяжем. Перед столом стояла банкетка с низенькой спинкой, обитая тканью в полоску мятного и фисташкового цвета, на которой лежали две подушки-валика. Огромное зеркало в полный рост в резной раме расположилось в левом углу, возле окна. С другой стороны, в углу у окна, обнаружился комод с изящными бронзовыми ручками. Напротив стола с трельяжем, у стены замерли два кресла. Комната была пустой, и как будто необжитой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что это за помещение, Прю? — Окликнула я девушку, которая мышкой скользнула за очередную дверь.

— Это ваша туалетная, мисс Мила, — Прю вынырнула из-за двери уже со стопкой полотенец.

— Туалетная? — Ошарашено повторила я за ней.

— Как и положено в хороших домах, мисс, — отчиталась Прю, заныривая в очередную дверь, и появляясь оттуда снова с пустыми руками.

— А что еще положено в хороших домах? — Осторожно уточнила я. — Можешь ты мне организуешь маленькую экскурсию?

Прю недоверчиво посмотрела на меня, но, поняв, что я не шучу, принялась шустро открывать и закрывать двери, объясняя, что за ними находится.

— Вот тут, мисс Мила, у нас туалет, думаю, тут вы и без меня освоитесь. Дверь рядом — ванная комната, я вот туточки полотенчики Вам положила, сразу при входе на сушителе, чистенькие, они тут греются, чтобы к телу приятней было. Вот эта дверь — гардеробная, выключатель здесь внутри, слева, ну да, пустовато пока, так и Вы, мисс, только приехали, еще нечего развешивать. Только не волнуйтесь, мисс Мила, хозяйка наша так это не оставит, любит она это дело… шооопинг, вот! Вашу одежду я вот там сложила, в комодике справа — жаль, что тут у нас такое не в ходу… А вот это, где мы сейчас с вами — туалетная, я Вам тут буду помогать одеваться, прическу тут делать будем. Вот смотрите, у нас все есть — и фен, и стайлер, и вот средства всякие, — на поверхность благородного комода «под старину» тут же были выложены последние новинки мира бытовой техники и косметической промышленности. И если до этого происходящее худо — бедно укладывалось в моей голове, то после увиденной картинки голова начала болеть, и грозилась взорваться.

Я добрела до кресла и сжала виски.

— Что с Вами, мисс Мила? — Забеспокоилась Прю.

— Устала, голова болит, — пожаловалась я ей.

— Дело известное, особенно когда издалека добираешься — охотно согласилась Прю. — Давайте я Вас отведу баиньки, только ароматическую соль принесу, или, может, мисс предпочитает таблетки?

— Не надо соли, и таблеток не надо, — взмолилась я, — мне бы ванну принять, а потом и лечь можно.

— А и конечно! — Всплеснула руками горничная. — Что же я, побегу ванну приготовлю для мисс, сделаю в лучшем виде! А потом и отдохнете с дороги.

И Прю развила бурную деятельность.

На целую неделю меня оставили в покое. Будить по утрам меня приходила Прю. Иногда мне даже казалось, что она специально караулила под дверью, пока старинные часы с пастухом и пастушкой, привезенные дядей Винсентом с Изначальной, не начинали бить девять часов. Тут же со стороны туалетной комнаты распахивалась дверь, и Пруденс, в остальных случаях умевшая становиться незаметной и ступать бесшумно, с топотом и пыхтением вторгалась в комнату. Шумно раздвигая гардины, нарочито громко щелкая пультом климат-контроля, она доходила до балдахина и хитро косилась на меня, подвязывая его полотнища, которые сама же распускала каждый вечер.

— Мисс Мила, ну мисс Мила! Ну, я же знаю, что Вы не спите. Мисс Мила, Хозяйка ждет Вас к завтраку, ну, будьте же паинькой. Открывайте глазки, пока я не стянула с Вас одеяло!