Бездарь. Пять шансов из тысячи - Василий Горъ

– Читай по губам и артикулируй! – прервал ее снайпер, на всякий случай прижал палец к губам и сел на лавку, чтобы расшнуровать ботинки. – У них модифицированы не мышцы, а слух, зрение и память. Причем все это прокачано аж до третьей ступени, что позволяет им слышать чуть ли не сквозь стены, замечать миллионы мелочей и с легкостью запоминать совершенно безумные объемы информации. В частности, все, что мы говорим. Как на гелиа-ти, так и на русском…

– А что с подслушивающими и подглядывающими амулетами? – поинтересовалась Фролова. – Их нашли?

– Оль, скажи, на фиг местным мучиться с установкой всякой дряни, если дом деревянный, а чувствительность этой троицы похлеще, чем у сверхмощного направленного микрофона?!

– Мда-а-а…

– Мало того, я почти уверен, что аналитики гильдии та-Горена уже озадачены требованием составить переводчик с русского на гелиа-ти.

– А какой-нибудь аурный слепок, дающий знание языка, с нас пока еще не снимали?

Макс стянул с себя ботинки, встал и расстегнул ремень:

– Однозначно нет: Табаки сказал, что на это требуется порядка трех суток и какой-то охрененный артефакт. Думаю, они будут шуршать по старинке, набирая критический объем информации и до потери пульса анализируя все то, что мы говорим и делаем.

Девушка флегматично пожала плечами:

– Пусть слушают и запоминают – нам скрывать нечего.

– Оль, ты не поня-…

– I understood everything, that mentioned at the time when these are her, one day shall be remembered and analyzed. Any ambiguous matter or cause for misinterpretation attributed to the improper yet unjustified conduct of our behavior can be levered against us. Therefore, I caution a more desirable conduct for us to adhere to despite the moral injustice to do so and we should better chatter less[21]… – насмешливо улыбнувшись, заявила она.

Снайпер уважительно хмыкнул и тоже перешел на английский:

– Do you recall that according to legacy, you are my beloved wife?[22] Девушка помрачнела:

– Am I so unpleasant for you?[23]

– No, but…[24]

– There is no «but»! Is this part of the legacy that has already been cemented?[25]

– Угу… – кивнул Вересаев, задумчиво поскреб подбородок и… улыбнулся: – Ха! Как завещал великий Ленин, мы пойдем другим путем…

Глава 4

Максим Вересаев

…Продирать глаза ни свет ни заря было в падлу. Поэтому когда зажужжал вибросигнал телефона, предусмотрительно пристроенного вне пределов досягаемости, я мысленно обложил будильник по матери и вспомнил всех его родственников, начиная с допотопных часов с кукушкой и заканчивая кремлевскими курантами. Он почему-то не обиделся и не заткнулся. Пришлось вставать, плестись к подоконнику по прохладному полу и мысленно обзывать себя самыми нехорошими словами.

Когда я, наконец, нащупал нужную кнопку и вырубил трубку, ползающую по гладкой поверхности, проснулась Ольга. И, мгновенно вспомнив наши вечерние договоренности, томно мурлыкнула:

– Доброе утро, любимый!

– Доброе утро, солнышко! Как настроение? – голосом любящего мужа поинтересовался я. Мысленно порадовавшись тому, что девушка находит в себе силы абстрагироваться от малоприятных мыслей об исчезающе малых шансах на возвращение домой.

– Супер! – не задумываясь ни на мгновение, ответила она и с наслаждением потянулась. Причем умудрилась сделать это настолько сексуально, что мне слегка поплохело. Пришлось в хорошем темпе выполнить поворот «кругом» и уставиться в открытое окно.

Поняв, чем вызвана такая реакция, Фролова довольно хихикнула и решила подлить масла в огонь:

– Иди ко мне… Я та-а-ак соскучилась…

Услышав шелест отбрасываемого одеяла, я мысленно схватился за голову и пообещал себе при первой же возможности вправить нахалке мозги:

– Я тоже соскучился, и ничуть не меньше, чем ты, но через сорок минут нам надо быть в портальном зале!

– Вечером тренировка, утром тренировка, днем тренировка! А по ночам – здоровый сон… – сварливо пробурчала она. – Слушай, Макс, а может, тебе просто понравился кто-то из прислуги и ты меня специально выматываешь до предела?

– Мне нужна только ты! А выматываю я тебя по твоей собственной просьбе и лишь для того, чтобы повысить наши шансы на возвращение домой!

– Прости, милый, я… просто… ревную. Очень-очень… – «виновато» вздохнула Фролова, вскочила с кровати, пулей подлетела ко мне и обняла со спины. Совершенно по-хамски прижавшись грудью. – Потому что люблю больше жизни и страшно боюсь потерять…

Не отреагировать на столь душещипательное признание я, «любящий муж», не мог. На шутку, больше похожую на изощренное издевательство, тоже. Поэтому выскользнул из объятий, развернул Ольгу спиной к себе, заставил наклониться вперед и упереться руками в кровать, затем задрал ее ночнушку чуть ли не до затылка и… запечатлел «нежный поцелуй» куда-то в район первого поясничного позвонка. Естественно, с соответствующими звуковыми эффектами, дабы греющие уши девицы прочувствовали всю силу моего желания.

Увы, насладиться моральной победой не получилось: сообразив, что экстремальный перевод в эту позицию – лишь месть за шутку, Фролова безумно эротично прогнулась в пояснице и, насмешливо посмотрев на меня через плечо, хрипло выдохнула:

– Блин, хорошо-то как, Настенька!

– Я не Настенька! – парировал я и шлепнул ее по заднице, обтянутой симпатичными белыми трусиками.

– Все равно хорошо! – расхохоталась эта оторва и, выпрямившись, нахально потребовала отнести ее в ванную. Ибо ее ножки, измученные во время вечерней тренировки, видите ли, напрочь отказывались ходить.

– Для начала не мешает приказать нагреть воду.

Фролова скептически наморщила носик:

– Макс, не смеши: раз наши девочки работают на та-Горена, а для нас все еще включен режим наибольшего благоприятствования, значит, вода уже нагрета, а завтрак – готов…

Как и предполагала Ольга, все три девицы были давно на ногах и шуршали, как дизель в Заполярье. «Училка» тусила в ванной, «Лолита» металась по гостиной – видимо, накрывала на стол, а секс-бомба зажигала на кухне. Последнее порадовало особо. Ибо после вечерней тренировки по ножевому бою, во время которой мы с Ольгой усиленно создавали алиби, и шестичасового сна я проголодался просто до неприличия. То есть был готов сожрать все что угодно. За исключением разве что своей «супруги».

Судя по урчанию желудка, Ольга испытывала то же самое. Поэтому, побив все рекорды по скоростному приведению себя в порядок, мы вскоре спустились в гостиную и, попадав в кресла, пододвинули к себе тарелки.

Гарнир – какую-то кашу из злаков с приправами – оказался никаким. То есть есть его было можно, а наслаждаться уже нет. Но стоило мне попробовать истекающее соком жареное мясо, как я чуть не застонал от наслаждения и сразу же потребовал добавки. Забыв про то, что кусок, лежащий в моей тарелке, был еще почти цел и внушал уважение своими размерами.

Фролова, удивленная выражением моего лица, задумчиво выгнула бровь, затем нахально продегустировала содержимое моей тарелки и, отодвинув в сторону уполовиненную пиалу с салатом, потребовала себе того же. Ждать, пока приготовят заказанное, она почему-то не захотела и принялась помогать! Мне! Да с таким энтузиазмом, что моя порция начала таять на глазах!

– Переесть не боишься? – ехидно поинтересовался я, когда в тарелке остался один гарнир, а «любимая супруга» голодным взглядом уставилась на дверь, ведущую на кухню.

– ТАКОЕ мясо – не еда, а наслаждение! – выкрутилась она. Потом подумала и добавила. Уже по-русски: – А наслаждений мне в последнее время катастрофически не хватает…

* * *

…Провожали нас, как на фронт. Правда, вместо того, чтобы захлебываться слезами и со страшной силой махать платками вслед, девицы усиленно тренировали чуткость слуха. И, наверное, страшно радовались услышанному. Ведь всю дорогу до ворот внутренней ограды поместья та-Горена мы с «супругой» обсуждали восхитительный завтрак и перспективы получить такое же гастрономическое удовольствие на обед и ужин. Тему еды задвинули только тогда, когда вломились в родовое логово ап-Лагарратов. Вернее, когда спустились в подвал, прошли по коридору и добрались до «банковского хранилища» – комнаты с нашим снаряжением, круглосуточно охраняемой двумя боевыми тройками. Впрочем, и там, готовясь к тренировке, мы обменялись буквально десятком фраз, большая часть которых касалась планов на день.

К дверям портального зала подошли точно в назначенный срок. И, оценив внешний вид собравшихся в коридоре магов, опять с трудом удержались от смеха. Почему? Да потому, что одетые по форме номер два[26] повелители стихий, разума и рун больше всего напоминали духов в карантине![27] Нет, не сложением – все трое обладали широченными грудными клетками и неплохим мышечным корсетом – а ощущением забитости, неуверенности в себе и тщательно скрываемого недовольства.

В принципе, я их понимал – великим и ужасным, привыкшим чувствовать себя нереально крутыми и поражать окружающих магическими умениями, не нравилось ощущать себя лохами. Но сочувствовать им я не собирался. Ибо для моих планов требовалась не только магия, но и вполне определенные двигательные навыки.