Другой понедельник - Евгения Донова

– Вы бы купили такую машину своей жене? – поинтересовался Олег, все еще сидя за рулем.

– Она у меня не водит, но если бы водила, то купил бы, конечно, – соврал Ваня. Машина была слишком дорогая, и, даже если бы Машка села за руль, он бы никогда не купил ей эту тачку. Для первой машины сгодилась бы и подержанная дешевая Корея.

– А почему не водит? – спросил Олег, видимо, для поддержания разговора.

– Да она у меня читать любит… Говорит, что лучше будет в метро читать, чем ехать три часа по пробкам.

– Тоже верно, – легко согласился Олег.

Они еще немного поговорили о двигателе, коробке и подвеске, а потом клиент вдруг засобирался. Ваня уточнил, может ли он ему позвонить, и тот оставил свой телефон. Только вот когда Ваня через два дня набрал номер, телефон оказался выключен.

8

После той встречи около Машиной работы Олег вернулся в машину и минут десять сидел без движения, перебирая в уме и смакуя все подробности произошедшего. Его распирало от счастья. Тот факт, что она не захотела с ним знакомиться, лишь подтверждал его догадки: она не легкомысленная, не вертихвостка, а верная, преданная и серьезная.

Он впервые был так близко от нее. Он наконец полной грудью вдохнул аромат все тех же духов, разглядел четко очерченные скулы, родинки на шее и одну, очень маленькую, над губой, ключицы, выглядывавшие из-под футболки, впервые посмотрел в ее теплые светлые глаза, увидел легкую улыбку, которую вызвал именно он, а не кто-то другой.

Ее лицо было все таким же родным, знакомым, его хотелось изучать, трогать. Он уже столько раз рисовал это лицо в своих мыслях, что это родство теперь стало еще более крепким, нерушимым. Он даже не мог допустить мысли, что ошибся и выбрал не ту девушку. Теперь у него уже не оставалось сомнений – он влюбился.

Вопрос был только в том, стоит ли что-то делать с этой влюбленностью. Он хотел ее узнать, проводить с ней время, прикасаться к ней, но нужно ли это ей? Она замужем и, похоже, относится к браку очень серьезно. Нужно ли рушить ее брак из эгоистических соображений?

Этот вопрос не давал Олегу покоя не один день. Он несколько раз находил ее страничку в Сети, пытаясь отыскать на фотографиях доказательства того, что она несчастна, но, как ни старался, не мог их увидеть. Она всегда сдержанно улыбалась, всегда выглядела спокойной. Олег уже запутался: то ли она действительно не выглядела счастливой, то ли он убедил себя в этом, но в любом случае что-то в ее взгляде продолжало его звать.

Он всегда верил в то, что любой женщины можно добиться, это лишь вопрос времени, усилий и погруженности в процесс. Кого-то достаточно позвать в кино, на кого-то нужно потратить много месяцев, но суть одна: все женщины хотят внимания, любви, заботы и восхищения, пусть и в разных проявлениях, и все, что нужно, – это лишь дать ей то, что ей так необходимо.

У Олега никогда не было проблем с женщинами. Любил он лишь однажды, очень давно, это было взаимно и закончилось браком. Достаточно быстро стало понятно, что одной любви недостаточно, и их брак постепенно сошел на нет. Ей пришлось немного труднее, чем ему, но он сделал все, чтобы облегчить процесс развода: подарил ей полугодовое путешествие в Южную Америку и полностью исчез из ее жизни, чтобы лишний раз не причинять боль. Сначала она была очень обижена, но со временем простила его и научилась относиться как к близкому другу. После развода прошло уже шесть лет, и теперь они иногда встречались, делились последними новостями и могли даже обсуждать личную жизнь. У него остались самые теплые воспоминания о браке с Катей.

Когда они развелись, ему было двадцать шесть лет. Он в полной мере осознал, какой глупостью было жениться в таком возрасте, и пустился во все тяжкие. Женщинам он всегда нравился, они считали его красивым, их привлекал его успех, поэтому недостатка в женском внимании он не испытывал никогда.

Теперь он понимал, что все это было не то. Веселые, красивые, интересные женщины (ему никогда не нравились пустышки), но его никогда по-настоящему не волновала ни одна из них. Они вызывали интерес, желание, с ними было здорово проводить время, но разве когда-нибудь он сидел в машине, как мальчишка, радуясь тому, что разглядел родинки на шее одной из них?

Ему хотелось прожить это чувство, пропустить его через себя. Он хотел, чтобы оно стало настолько невыносимым, чтобы ему пришлось начать ухаживать за Машей, несмотря на этическую дилемму. Он чувствовал, что этот момент наступит, и ждал его. Он понимал, что это малодушие, что нужно принять правильное решение и не влезать в чужую семейную жизнь, но слишком трудно было с этим бороться. И он перестал.

Момент этот наступил довольно скоро, через пару недель после провальной, но от этого не менее приятной попытки познакомиться.

Он продолжал ходить в кафе, хотя и понимал, что это рискованно. Если бы она его заметила и, не дай бог, узнала, то могла бы испугаться его навязчивого внимания, и это бы испортило все. Но соблазн был слишком велик, поэтому каждый понедельник, как и раньше, он продолжал приходить в кафе в восемь тридцать утра, заказывать американо, садиться за угловой столик, только теперь он брал еще и газету, за которой прятался, как настоящий преследователь.

На следующей неделе после их встречи она снова появилась. На этот раз она была явно не в духе, выражение лица у нее было угрюмое, между бровями залегла маленькая морщинка. Она забежала буквально на минуту, кофе приготовили быстрее обычного, или Олегу так показалось, и тут же вылетела из кафе обратно на улицу. Он даже не успел толком ее рассмотреть.

Еще через неделю она снова была там, но на этот раз совсем не торопилась, и настроение у нее было отличное, как тогда, около офиса. Она появилась в дверях раньше обычного в легком летнем платье, из-под которого выглядывали худые, почти детские коленки, и внутри у Олега что-то болезненно сжалось. Она прошла к стойке и улыбнулась кассиру, улыбка у нее была ласковая, довольная, и Олег, к своему неудовольствию, отметил про себя, что она улыбается почти так же, как тогда, две недели назад, улыбалась ему. Она перекинулась парой фраз с бариста, откинула волосы назад, вдохнула полной грудью аромат свежесваренного капучино и направилась к выходу.

Тот момент, когда она покинула кафе, оставив за собой привычный шлейф свежих духов, и стал поворотным.

Олег вдруг понял, что был дураком. Он почти четыре месяца подглядывал за этой девушкой, он ловил каждое ее слово, каждый взгляд, каждое движение, ждал каждого следующего понедельника, надеялся на встречу, мечтал. А все это время рядом с ней жил другой мужчина. Каждый день она возвращалась к нему, готовила ему ужин, ложилась с ним в постель. Каждый день они становились ближе, а вероятность того, что она будет с Олегом, стремительно уменьшалась. Он потерял столько времени ради чего? Он всего лишь, как последний слабак, давал себе время на то, чтобы убедиться в том, что и так было понятно с самого начала.

И он решил больше не терять ни минуты.

Часть 2

9

День не задался с самого утра. В унитазе плавал носок, который Ваня, очевидно, не докинул до корзины с бельем, и Маше пришлось его вылавливать. Пока она принимала душ, начались перебои с горячей водой, и она вспомнила, что именно сегодня ее отключат на десять дней, а значит, вставать теперь нужно будет еще раньше. Вообще, ежегодный ритуал кипячения воды в кастрюле и обливания из ковшика ее невероятно раздражал, но Ваня наотрез отказывался устанавливать бойлер, потому что «это выброшенные на ветер деньги, можно недельку в году и потерпеть». Она едва успела смыть остатки шампуня с волос, как воду все-таки отрубили, и она почувствовала что-то наподобие злорадства – Ваня вставал позже нее, так что мыться ему предстояло под ледяной водой. Ничего, ему полезно будет.

Вторники Маша не любила. Точнее, сначала она не любила понедельники, еще с младших классов, когда на смену веселым выходным на даче с любимыми родителями, бабушкой и друзьями приходила очередная учебная неделя, и надо было рано вставать, расчесывать длинные, спутанные после ночи волосы и заплетать косы. Будучи уже во взрослом возрасте, в очередной понедельник проснувшись в легкой депрессии, Маша решила, что так больше нельзя. И с тех пор стала разбавлять начало недели разными приятными мелочами. Капучино из любимого соседнего кафе уже вошел в привычку, иногда она пропускала этот ритуал из-за возникавших дел, но старалась делать это крайне редко. Остальные мелочи, которые ее радовали, тоже чаще всего приходились на понедельник. В обед она заказывала не бизнес-ланч, а полноценное вкусное блюдо и десерт, после работы могла купить в магазине какую-нибудь безделушку, а еще часто назначала встречи со старыми знакомыми именно на этот день. Таким образом, понедельник постепенно стал любимым днем в ее неделе, а его функцию дня паршивого взял на себя вторник, рискуя из персикового превратиться в серый.