О героях былых времен… - Александр Лапенков

…Анне Петровне Манн в 1941 году было всего два годика. Начало войны, она помнит расплывчато. Только врезалось в память, что у мамы по лицу текли слёзы, а кругом была какая-то необъяснимая суматоха. В ту пору в центре села на уличном столбе висел репродуктор. Вот по нему-то и сообщили людям о начале войны.

Петр Андреевич сразу получил повестку и ушел на фронт. Вскоре от него стали приходить письма-треугольники. В своих коротких посланиях, написанных на скорую руку химическим карандашом, он, насколько позволяла военная цензура, рассказывал о важных событиях, происходящих на полях сражений, сообщал, как тоскует вдали от супруги и ребят, надеясь на близкую встречу, а в последних строчках обязательно просил жену: «Веруся, ты в любом случае береги себя и детей». Эти весточки-листочки были самыми ценными в те страшные и трудные дни. Семью тем временем эвакуировали в Сталинградскую область. Вынужденным переселенцам пришлось там несладко. Анна Петровна помнит, как самолеты с черными крестами бомбили их деревню, а они с мамой куда-то бежали прятаться. Когда наши войска освободили Украину, мать вместе с детьми вернулась из эвакуации домой.

«В шесть часов вечера после войны». Катя Швецова, 12 лет,

с. Поспелиха

Как отец пришёл с войны, Анна Петровна помнит очень хорошо. Она как раз болела и сидела дома. В окно увидела, как с железнодорожной станции проехала бричка, груженная школьными партами – в селе открывали школу. А потом соседка тетя Маня в окошко: тук-тук: «А мамочка дома?»

– Где ж ей быть, на огороде!

– Вирка! Йди сюди! Муж с фронта повернувся! – громко закричала и почему-то заплакала тетя Маня. В то время всегда так было: когда с войны возвращались родные или даже друзья, соседи, все плакали и радовались.

Отец вошел: «Дочка!» Поднял высоко на руки, прижал к груди. Он был ужасно худой, с лицом, заросшим щетиной. Прибежали еще две дочки, они были постарше Ани. Это наш папка! Сколько было слёз! Наконец-то дождались!

– Помню, у него в солдатском вещмешке были медицинские бинты, он перевязал мои болячки, и с тех пор как бабка отшептала! – говорит Анна Петровна.

П. А. Бабич прошел в рядах Красной Армии всю войну, защищая Родину и изгоняя захватчиков с нашей земли. День Победы встретил в Берлине, там и расписался на рейхстаге. За ратные заслуги, мужество на поле брани он был награжден медалями «За Отвагу», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина».

В 1947 году семья Бабич вернулась на Алтай, а потом переехала в с. Красноярское.

– Мои родители – простые люди, честные труженики, – продолжает Анна Петровна. – Отец всю жизнь был разнорабочим, мама в животноводстве – дояркой, телятницей. В общем, трудяги каких поискать! Удивительно, что война не сломила отца. Он ценил жизнь во всех её проявлениях, прекрасно относился к своим родным и близким. Очень любил детей. Мы чувствовали его любовь, постоянно находясь рядом с ним. До сих пор вспоминаю его игры с нами, как ласково он гладил и теребил нас по голове…

Теперь уже нет ни Петра Андреевича, ни его супруги Веры. Осталась лишь небольшая фотография – кадр из жизни. Это единственный снимок, где воин-фронтовик запечатлён в военной форме, сразу после войны. Дети увеличили ее до стандартного размера и смогли разглядеть лицо своего папы. Он на том фото еще такой молодой!

Да, ему выпала трудная судьба, однако в ней нашлось место и счастью. Этот человек оставил после себя заслуживающую уважения, достойную память. Живя в полном согласии со своей супругой, они дали жизнь и воспитали шестерых детей. Из них выросли уважаемые, добрые люди.

У Петра Андреевича большое потомство: 13 внуков, 17 правнуков, 7 праправнуков. Они гордятся, чтят и всегда помнят о своих родителях. Если случается собраться всем вместе за столом, то обязательно вспоминают о былой жизни. И тогда всем становится так радостно и тепло на душе.

2015 г.

P. S. Судя по всему, Вера Каленникова, глава Администрации Красноярского сельсовета, получила свое имя в честь бабушки-украинки. Ведь Петр Андреевич Бабич её родной дедушка.

Фронтовой шофер

ВЕЛ СВОЮ МАШИНУ СКВОЗЬ ПУРГУ, ОГОНЬ И ЧЕРНЫЙ ДЫМ…

Тревожный сон разбудил его раньше времени – снилась передовая, сугробы, всполохи ракет над нейтральной полосой. Василий Ильич Баранов вспоминает войну разве что перед праздником, когда его жена достает из шкафа тяжелый от медалей костюм. Но во сне часто приходят к нему то разбитые снарядами фронтовые дороги, то вражеские «фоккеры», заходящие на очередное бомбометание, то нестройные залпы из автоматов над могилами павших однополчан.

Василий Ильич родом из Пензенской области. Отец умер рано, в 1933 году, оставив на руках жены пятерых детей. Мать, чтобы прокормить семью, с раннего утра и до позднего вечера трудилась в колхозе. Тяжелые времена переживала семья Барановых. Поэтому Василий окончив, как он сам определяет, «четыре класса и коридор», тоже пошел на заработки – пас коров, телят, жеребят. Потом, уже перед самой войной, в большие люди выбился – на трактор сел…

Война всю жизнь перевернула. Молодые парни один за другим уходили на фронт. В 1943 году настала очередь и Василия Ильича. 3 марта – эта дата прочно врезалась в память ветерана – ушел и он из дома на войну.

Поначалу попал в Ульяновскую область в 27 учебный автомобильный батальон. Технику Василий любил, поэтому быстро овладел всеми секретами устройства и вождения легендарной полуторки ГАЗ – АА, которую бойцы на свой манер звали «ГАЗ два раз». После окончания учебки Василия как толкового шофера направили на юг – перегонять американские «студебеккеры» из Грузии в район города Беслан. Такая «лафа» (и это притом, что гоняли машины по Военно-грузинской дороге, где каждый поворот – настоящая игра со смертью) была недолгой. Необстрелянных шоферов ждала Белоруссия. Там Василий и попал в первый раз под бомбежку.

– Я часто смотрю военные фильмы, – говорит Василий Ильич. – И удивляюсь. Ну не было такого на фронте! В кино, если ты фронтовой шофер, то обязательно должен давить на акселератор и убегать от самолетов. Ну сами посудите. Разве может машина с самолетом в скорости тягаться? Летчик не бомбой, так из крупнокалиберного пулемета достанет. Поэтому бросали технику и бежали от нее куда подальше, искали хоть какое-то укрытие, хоть какую – то ямку. Вообще авиа– и артналеты – самое страшное на войне. Это только в песенке «не страшна нам бомбежка любая». Страшна, и еще как! Потому как нет от нее никакого спасения. Остается уповать только на Господа Бога да на счастливый случай.

Василий Ильич крутил баранку в 368-м отдельном автомобильном батальоне. Это мобильное подразделение обеспечивало подвоз боеприпасов на 1-ый и 2-й Белорусские и на 4-й Украинский фронты. Кабина автомобиля была для военного шофера и рабочим местом, и столовой, и местом отдыха. Кстати, питались солдаты в основном американскими консервами, сухари в железных банках тоже присылали из-за океана. Да и ездили наши ребята в основном на американских «студебеккерах».

– Эта была очень хорошая машина, – вспоминает Василий Ильич. – Мощная, 110 лошадиных сил, неприхотливая в эксплуатации. Легко заводилась даже в сильные морозы. Наши потом ее перекопировали, сделали ЗИЛ – 157. Но затея, на мой взгляд, получилась неудачной.

Война продолжалась, и Василий все колесил и колесил по разбитым фронтовым дорогам, доставляя снаряды на передовую, забирая в обратный рейс раненых. Сложность была в том, что все это нужно было делать ночью, скрытно. Но ведь в это время ни в коем случае нельзя включать фары! Немец сразу же накроет снарядом или миной. Но выход все-таки был найден. Какой? Вопрос, как говорится, на засыпку. А ответ довольно простой: два солдата ложились на крылья автомобиля и командовали водителю: «Вправо, влево, прямо». Шофер вел машину, считай, вслепую.

– Часто утром, смотришь, а машина вся в крови. Значит, по трупам где-то ехали. Было такое. Не думайте, что мы кого-то пугались или нам страшно было от крови. Да нет. Привыкли мы к смертям. Сядешь, поешь, да и дальше поехал.

Да, интересный случай расскажу. Дело было в Сарнах, это Польша. Как-то прилетел немецкий самолет-разведчик – солдаты называли его «рамой» – и сбросил листовки. Я одну подобрал, а там Гитлер вместе со Сталиным нарисованы. У первого в руках баян, у второго – балалайка. Рядом с фюрером надпись: «Широка страна моя родная», а у нашего вождя – «Прощай, нонешний денечек». Короче, эта листовка была пропуском для сдачи в плен. При этом нужно было поторапливаться, иначе был обещан авианалет и даже указывалось точное время прилета бомбардировщиков.

Василий Ильич Баранов