Студёная любовь (СИ) - Билык Диана

Нас учили быть смиренными, покоряться работодателям, улыбаться через силу и выполнять приказы, даже если не хочется. Попаданцы бесправны на Энтаре и должны быть благодарны за то, что живы. В нашей группе были те, кому не нравилась эта программа, но обет, данный в начале учебы, заставлял их подчиняться правилам.

Глянув на счастливо порхающие пары под светящимися нитями из люмитов, я ушла в сторону и спряталась под покрытыми инеем ветвями старой ивы. Сама не знаю, что со мной не так, но все происходящее, отбор, ужин и танцы, раскачивало в груди необъяснимую тревогу и раздражение. Приезжие богачи выбирали нас, будто цветы на срез. Вот эта подойдет. И эта ничего. А тот паршивый. Выбросить. Ведите другого или другую.

— Представляешь.

Около моего плеча снова появилась толстушка. Я дернулась от неожиданности, а Глория склонилась, чтобы перекричать музыку:

— Зарину выбрал лорд из южных земель Имана. Смотри, какой толстый мужлан. — Девушка перевела взгляд в сторону, и я невольно проследила за ним. Я бы не хотела к такому опоссуму попасть. У него нос длинный, как у грызуна, а уши круглые, их не прикрывают даже торчащие в разные стороны пепельные волосы. — Он предложил ей замужество, как только увидел, и она сразу согласилась. А какая была простенькая, и магии в ней совсем мало, — заговорщицки прошептала Глория. — Говорят, он владеет большими землями в Имане. Но я ей не завидую. Теперь с таким постель делить… Даже Нэлию, противную стерву, уже отметили — по мундиру и нашивкам на плечах ее спутника вроде богач из Криты попался, но его внешность издали я не разглядела. С такой скоростью на нас с тобой гостей не хватит.

— Их раза в три больше, чем претенденток, — бросила я раздраженно. — Иди, Глория, а то тебя не заметят, — и кивнула в сторону заходящих в зал гостей, но рыжая упрямо плелась за мной. — Останешься без покровителя.

— А может, я домой хочу вернуться? — пожала плечами соседка и пухлыми пальчиками убрала волосы за ухо. — Да и выбирают девушек повиднее…

Многие с нашего курса выглядели довольно блекло по сравнению с Глорией, но оценивать то, в чем я не сильно разбираюсь, не было желания.

Заметив суматоху около портала, что пропускал приглашенных на бал и регистрировал их приезд, я прикипела взглядом к алому кругу. Сама не знаю почему. Все шло сегодня не так, будто я не с той ноги встала с кровати.

Какое-то время было не разобрать, что происходит. Только после того, как Ринэма, куратор по досугу, виляя крупными ягодицами, выбежала наперерез драке и применила магию, толпа немного разошлась, а над площадью повисла кроткая тишина. Лея и Нигева, сестры-близнецы с моего потока, устроили драку за вельможу с Криты в длинном парчовом балахоне. И богач, недолго думая, выбрал обеих, нацепив на их грудь знаковые цепочки. Девушки гордо прошли мимо нас с Глорией, вцепившись в руки мужчины так, что он аж побледнел. Весело, ничего не скажешь. Зачем ему две попаданки? Я не слышала, что такое вообще возможно. Обычно выбирали кого-то одного, потому что маг иномирец стоит целое состояние и покупается навсегда.

Странно было смотреть, как сокурсники ждут и жаждут, что их выберут. И кто им сказал, что с покровителями будет проще? Никто не давал гарантий, что владелец будет понимать тебя, любить или хотя бы уважать? Или кто обещал, что статусная женщина станет хорошей хозяйкой и не казнит тебя за мелкую промашку в первый месяц работы?

Нас много лет учили безропотно подчиняться власти, мастерам и законам, не задумываясь о последствиях, но я внутренне всегда сжималась от этого правила и всегда чувствовала, что этот отбор — фарс.

Взрывая тишину, пелена магического зеркала, напоминающая алую воду, пропустила на площадь нового посетителя. В портал, точно поезд, на всех парах влетела серебристая колесница. Я таких на Энтаре никогда не встречала. Машина рассекла воздух над академией, оставив после себя туманный след, а в ушах навязчивый гул.

Меня пробрало необъяснимой дрожью. Чтобы позволить другим студентам приблизиться к явно непростому гостю, отошла подальше. Толстушка за мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Стоит поторопиться, — бросила я Глории через плечо, надеясь, что та отстанет. Она завороженно рассматривала гостей и облизывала пересохшие губы, но плелась за мной следом, как привязанная. — Это последний бал на нашем курсе, больше выбора не будет. Воспользуйся шансом.

— Не пропустят, — прыснула Глория, показывая на толпу желающих попасть в услужение к богачам, и задорно сморщила обсыпанный веснушками нос. — Там, гляди, какая толпа. Они меня затопчут быстрее, чем я доберусь хотя бы поглазеть на вельможу. От судьбы не убежишь: не выберут, и мороз с ним… Попробую государственное распределение.

— Все равно иди. Попробуй. — Я кивнула в сторону портала. — Нечего со мной стоять. Тебе же хочется поближе рассмотреть гостей.

— А ты пойдешь? — переспросила Глория.

— Конечно, — пришлось соврать, иначе она не отстанет. — Я скоро.

Девушка помялась, сложила пухлые ладошки перед животом, потопталась около меня, но не ушла.

— Что ты хочешь? — спросила я, догадываясь, что Глория не просто так медлит.

— Можно я тебя обниму? — соседка поджала губы и посмотрела на меня из-под густых ресниц, словно окрашенных в морковный сок. — Знаю, что ты не любишь…

— Это лишнее, — я повела плечом от фантомной боли, стоило только представить прикосновение.

Никто не сможет приблизиться ко мне без моего согласия. Во мне спрятана вечная мерзлота, что очень не любит, когда на нее посягают. Это не болезнь — это магическое влияние, здесь сомнений нет. Патроун подозревал, что моя холодность и бесчувственность — следствие сильного вмешательства. Только откуда такой блок во мне, ректор так и не определил. Среди попаданок я — брак, который невозможно изучить. Ис-тэ понимал, что не гожусь я для программы распределения, потому не настаивал на выборе и разрешил не снимать артефакт во время бала, лишь попросил поприсутствовать на танцах и послушать его речь. Я ведь не сумею быть покорной и хорошей женой, если меня вдруг выберут. Ректор это осознавал, поэтому послабил мое условие, хотя совет мастеров академии был против. Но я даже прислугой не сгожусь, потому что если прикоснусь к хозяину, ибо сгорю от боли, либо убью его, поэтому маги все-таки согласились меня не трогать.

Я тряхнула головой, прогоняя тягучие мысли, и повернулась к танцующим. Что-то слабо потянуло в груди, рассыпая по плечам мелкие мурашки, а правая кисть, где под рукавом прятался старый шрам, вдруг неприятно зачесалась. Я перекрутила пальцы, чтобы унять жжение. Хотела использовать магию, но вспомнила, что на балу это запрещено. Перетерплю.

— Ты хорошая, Любава, — с грустью сказала Глория, все еще маясь около меня. — Что-то мешает тебе быть открытой, но ты добрая. Знаю. И чувствую.

Рыжая по основному таланту менталист, но я все равно никогда не верила ее комплиментам. Слишком все это странно. Как можно сказать, что ты чувствуешь кого-то добрым или злым? Как определить, что человек хороший или плохой? Разве срединных понятий не бывает?

Так и магия. Она или есть, или нет. Нельзя представить или поверить, что вода замерзла, если она горячая. Чтобы изменить состояние жидкости придется прочитать заклинание, направить силу из эссахи и сначала охладить влагу, а потом превратить ее в твердь.

— Беги, — вымучив улыбку, я кивнула в сторону портала. Пусть уходит уже. Может, я и открывалась бы другим, если бы не эта, сводящая с ума, боль. Сейчас внимание толстушки жутко утомляло.

Глория подступила ко мне, но на мой прищуренный взгляд острее ножа попятилась и убежала прочь.

— Не скучай, Любава, — вылетел из толпы ее веселый голосок.

Почему-то я смотрела соседке вслед и не могла отвести взгляда от мешковатой юбки. Та долго мелькала между другими нарядами, пока не остановилась около прибывшей колесницы.

Вытянутая громадина, упираясь на две длинные лапы, напоминающие ножи — только повернутые плашмя, замерла у портала, как инородное нечто, не вписывающееся в пейзаж Агоса и архитектуру академии. Две железные лошади в упряжке взбивали льдистую землю, рассыпая в стороны искры снега. Животные были ненастоящими. Огромные механизмы, больше человека раза в три, от которых веяло несокрушимой мощью.