Замок на песке. Колокол - Айрис Мердок

А мне надо на кухню, обед на плите.

После чего, кашляя и чихая, мисс Хандфорт скрылась за обитой зеленым сукном кухонной дверью. А Мор проделал описанный ею путь к умывальнику и попытался отмыть руки. От износившейся резины велосипедного руля ладони сделались черными. Мылу грязь уступать не хотела, зато охотно перешла на полотенце. Тон, каким мисс Хандфорт упомянула о гостье, недвусмысленно намекал, что домоправительница относится к постоялице не очень дружественно. Поэтому и Мор, махнув рукой на приличия, пошел наверх и постучал в дверь гардеробной. Изнутри донеслось какое-то ворчание.

– Можно войти, сэр?

– Нет, – раздался голос. – Уходите. Вы дьявольски рано притащились. Три минуты назад я еще спал. И вот теперь надо что-то решать относительно брюк. Не являться же перед вами в кальсонах. Там внизу, в гостиной, очаровательная леди.

Мор медленно побрел вниз. По дороге зачем-то поправил галстук. Остановившись у двери гостиной, он посмотрел вдаль, туда, где комнаты, идущие одна за другой, сходились в перспективе на дверях кухни, в которых стояла Ханди и, по всей видимости, прислушивалась. Мор пожал плечами. Этот жест мог означать что угодно. В ответ Ханди тоже пожала плечами и звучно втянула носом воздух. Что она хотела этим сказать, Мор не понял. Он вошел в гостиную и тихо притворил дверь.

В комнате, наполненной желтоватым вечерним светом, три высоких окна были широко распахнуты. Гостиная находилась в торцевой части дома. Окна ее выходили на лужайку, отгороженную сложенной из крупных камней стеной от ведущей к парадным дверям дорожки. В глубине лужайки темнела густая тисовая изгородь, украшенная каменной аркой с железной калиткой, ведущей на следующую лужайку, которую из окон гостиной нельзя было разглядеть. Эту лужайку со всех сторон окаймлял широкий цветочный бордюр. С нее ступеньки вели к расположенной на возвышении третьей лужайке. По обеим сторонам ступенек росли подстриженные кусты остролиста. А по верху обсаженного вьющимися растениями склона шла изгородь из самшита, как бы подчеркивающая разницу уровней. На этой третьей лужайке цвели розы, а за ними начиналась шелковичная аллея. Еще дальше стеной стояли высокие деревья, в просветы которых зимами гляделись красные крыши домов. Но летом ничего нельзя было разглядеть, разве что в одном месте, где зеленую стену разрезал указующий перст башни Сен-Бридж.

Гостиная была пуста. Мор почувствовал себя спокойнее. Он вновь поправил галстук и осторожно опустился в кресло. Эта комната ему нравилась. В его собственном доме, несмотря на пылкое старание Нэн подобрать всю обстановку по цвету и стилю, ощущения гармонии не возникало. Предметы оставались замкнутыми в себе, их форма и цвет никак не проявлялись. А здесь, в этой переполненной небрежно расставленными вещами комнате, все объединялось в вихре красного и золотого, и каждая вещь, отдавая дань целому, еще ярче проявляла свою индивидуальность. На полу лежал драгоценный ферганский ковер, наполовину скрытый под слоем плотно уложенных поверху маленьких ковриков, не менее прекрасных. Мебель стояла без всякого склада и лада, обеспечивая лишь одно – обилие ровных поверхностей, на которых теснились чашки, кубки, вазы, шкатулки вперемешку с фигурками из слоновой кости, нефрита, черного и желтого янтаря и агата. Вышитые подушечки громоздились на стульях и креслах в таком количестве, что толком и присесть было негде. Стены были оклеены бело-золотыми обоями, но являлись взгляду лишь фрагментами меж развешенных под различными углами, переливающихся, подобно шерсти сказочных животных, ковров. Мор прикрыл глаза. Формы предметов расплылись. Но теперь цвета с большей силой проникали в него. Он почти заснул.

И вдруг очнулся, словно от неожиданного толчка. В глубине комнаты на столике стояла на коленях женщина. Он не заметил ее раньше, не только потому, что цвет одежды сливался с фоном, но и потому, что не ожидал увидеть кого-то здесь, в этой точке пространства. Она стояла спиной к нему, поглощенная, по всей видимости, изучением висящего на стене ковра.

– Простите! – вскочил Мор. – Я вас не заметил!

Она резко обернулась, столик накренился и едва не опрокинулся вместе с ней, но она успела спрыгнуть, хотя и очень неловко. Мор устремился вперед, чтобы поддержать ее, но она уже вскочила на ноги.

– Вы меня испугали. Я не слышала, как вы вошли.

Они смотрели друг на друга. Мор увидел, что она очень маленькая, совсем юная, у нее короткие, по-мальчишески подстриженные черные волосы и очень румяные щеки, что на ней черная хлопчатобумажная блузка и цветастая красная юбка, что на шее бусы из больших красных шариков. И в тот же миг он будто увидел себя ее глазами: господин средних лет, с унылым лицом, уже начинающий седеть.

– Меня зовут Рейн Картер, – представилась девушка.

– А меня – Уильям Мор. Извините, что напугал вас.

– Не беспокойтесь. Я просто слишком увлеклась изучением ковра.

В ее интонациях промелькнула забавная важность.

– Это одно из сокровищ мистера Демойта, – пояснил Мор. – Кажется, ширазский.

Какая же она маленькая, подумал он, совсем ребенок. Может, Эвви и в самом деле прав. Глаза темно-карие, живые. Нос несколько широковатый, вздернутый. Довольно приятное лицо.

– Вы не ошиблись, ширазский, – отозвалась мисс Картер. – Как непостижимо сочетаются краски на ковре, вы обратили внимание? Каждая частичка переливается присущим только ей оттенком, а потом они сливаются в единый для всей поверхности цвет, точнее, в единый розоватый отблеск. – Она говорила наставительно и так важно, словно читала лекцию, и Мору это показалось и трогательным, и вместе с тем чуточку смешным. Интересно, она и в самом деле талантливый художник? Он протянул руку к ковру и осторожно притронулся к гладкой поверхности.

Мор хотел что-то ответить, но тут вошел Демойт. Мор оглядел его с некоторым удивлением. В это время дня старик обычно появлялся в старой, усыпанной табаком рыжей вельветовой куртке и в несколько помятом галстуке-бабочке. Но сейчас он предстал в сером элегантном костюме, который надевал, насколько Мор знал, лишь по праздникам, и в строгом галстуке. Да еще в чистой сорочке. Наклонив голову, он не вошел, а как бы неожиданно вонзился в пространство комнаты. Годы ссутулили его спину, но он по-прежнему был высок ростом, и голова его была почти до смешного велика для ветшающего тела. И нос с возрастом тоже укрупнился. На испещренном морщинами сухом старческом лице ярко голубели глаза. Редкие седые пряди плотно прилегали к черепу, обнаруживая его шишковатость.

– Что я вижу! – возопил Демойт. – Вы не предложили мисс Картер вина? Деревенщина вы, Мор! Простите нам, мисс Картер, нашу неотесанность, уж такая у нас здесь жизнь. Я налью вам хересу. – И тут же взялся за бутылку.

– Спасибо, но я не осуждаю мистера Мора. Он лишь минуту назад разглядел меня. А