Братство волка - Пьер Пело

Маркиз, нарумяненное лицо которого было не краснее обычного, пригубил вино, насладился его ароматом и, прикрыв глаза, поставил бокал. Затем он потер пальцем лоб у основания своего парика и тем же пальцем указал на рисунок из папки Фронсака.

– Видите ли, – сказал он, – местные жители не боятся волков. То есть я хотел сказать, обычных волков, понимаете?

Фронсак, прищурившись, посмотрел на маркиза и кивнул головой. С тех пор как они сели за стол в библиотеке, успев опустошить графин вина, маркиз рассказал им о волках и о волке-Звере, о своих людях и о горцах, которые жили независимо и никому не принадлежали.

– Конечно, – посмеиваясь, продолжал маркиз, – они не пускают их в овчарню, понимаете? И в дом их тоже не зовут, но они живут бок о бок с ними, встречаясь почти каждый день, и остерегаются только тогда, когда их следует остерегаться.

– А сами волки боятся людей еще больше, – вставил Тома д'Апше. – Те, по которым прошлась их баренкла, сюда до сих пор не вернулись.

– Баренкла? – переспросил Фронсак.

– Это палка, с одного конца обитая железом, острая, как клинок. Очень действенное оружие в руках того, кто умеет им пользоваться.

Маркиз наклонился и, негромко кашлянув, чтобы вновь привлечь внимание гостя, который повернулся к Тома, сказал:

– Хотите верьте, хотите нет, шевалье, но очень часто пастухи, даже просто девочки, колотят их как только могут: бросают в них камни, бьют по спинам палками. Дело в том, что единственная радость, которая есть у наших пастухов, как это запечатлел на своих картинах мсье Антуан Ватто, – это их галантные праздники, понимаете?

– Я видел некоторые картины мсье Ватто…

– Ну что ж, – вздохнув, произнес маркиз, – тогда вам следует увидеть еще и наших пастухов. Мне рассказывали, что как-то на пастушку, тощую, как жердь, напал один из таких зверей и хотел загрызть ее овец. Так вот, представьте себе, она разделалась с ним, не моргнув глазом, с расстояния десяти шагов. Конечно, люди любят преувеличивать, но все-таки доля правды в этом есть, по крайней мере, нечто подобное уже случалось. Возможно, на самом деле между ними было пять шагов, но ведь и это уже неплохо. – Внезапно он залился булькающим смехом и на его лице появилось веселое выражение. – Зверь не такой, как другие. Он отличается от хитрых и злобных существ, которых вы могли встретить в Новой Франции и которых вы здесь изобразили… – Старик кивком головы указал на папку с бумагами и положил руки ладонями вниз. Некоторое время маркиз молча смотрел на них, а затем поднял глаза и перевел взгляд на Фронсака. Он больше не скрывал своего страха и, вздохнув, продолжил: – Зверь избегает мужчин, сильных, здоровых, как будто знает, что ему с ними лучше не встречаться. Очевидно, у него есть причина бояться их. Но он не пощадит ни женщины, ни ребенка. И тут дело не в слабости или уязвимости, которая обуславливает такой выбор: среди его жертв нет ни одного старика или старухи. Еще вчера в горах Сент-Шели, перед Куласским лесом, нашли двенадцатилетнюю пастушку, растерзанную, обезглавленную. Это за нее пытались отомстить драгуны, которых вы встретили.

– Боже мой! Каким же образом?

– Они часто так делают: возвращаются в те места, где он неоднократно охотился, облачившись в юбки и корсеты, чтобы сойти за крестьянок… И он несколько раз туда действительно приходил.

– Извините. – Фронсак улыбнулся. – Но животное наверняка руководствуется скорее чутьем, а не зрением. Любой охотник это знает, и жалкий маскарад с переодеванием в женскую одежду ни к чему не приведет.

Маркиз не возражал.

– Конечно, я согласен. Все это понимают. Я просто думаю, что капитан-майор дю Амель, который командует солдатами Лангоня, уже не знает, какому святому молиться, и идет на любые уловки, даже весьма сомнительные, лишь бы Бог ему помог…

– А вы, маркиз, когда-нибудь видели Зверя?

Д'Апше снова улыбнулся, и в его глазах сверкнула искорка.

– Какой там лес, шевалье! В моем возрасте уже тяжеловато даже слуг гонять по комнатам…

– Господи, но как тогда вы можете быть уверены, что речь идет только об одном звере?

Маркиз, потянувшись, поднялся с кресла. Замечание шевалье нисколько не задело его. Он просто попытался распутать мысли, которые часто сбивают с толку недостаточно осведомленных в этом деле людей. За несколько лет жизни бок о бок с монстром у него выработалась привычка к некоторой скрытности. Может быть, поэтому все, что говорили или слышали о Звере, как в кулуарах Версаля, так и в самых отдаленных и крошечных деревушках Маржерид, было окутано тайной. Ужасающие подробности, о которых писали на страницах «Французской газеты» или «Авиньонского курьера», и то, что звучало на судебных процессах или в отчетах кюре, поражало воображение.

Ветер зазвенел стеклами, притушив огонь в камине. Мани оставил на каминной полке свой бокал и подошел поближе к собеседникам. Со стороны казалось, что этот смуглый мужчина соблюдал дистанцию между собой и остальной троицей, как бы показывая, что разговор ему неинтересен. Он их слушал, подмечая все детали, и ждал, что скажет этот старик дальше. В таком же ожидании пребывал и Тома, с той лишь разницей, что его глаза, в которых отражалось тонкое понимание того, что он слышал, лихорадочно блестели. Молодой человек быстро переводил взгляд со своего деда на смуглолицего человека со скрещенными на груди руками, замершего в нескольких шагах от него на краю коврика. Заметив, что стон ветра уже утих, Фронсак нарушил молчание:

– Я прошу прощения…

Но маркиз его прервал, подняв руку с дрожащими пальцами.

– Вам не за что просить прощения, друг мой. Ваша любознательность пробуждает в вас желание делать смелые предположения и одновременно вызывает подозрения. И это вполне естественно. Нет, я не видел его, как и вы, осмелюсь сказать, не видели ни одного из них, хотя и готовы верить в то, что он, вероятно, не один, а их много. Я действительно не встречал Зверя, а те многочисленные свидетели, которым выпало это сомнительное счастье, уже мертвы. Однако остались и те, которые видели это существо и могут описать его внешность. К тому же их показания о том, что они видели, сходятся. Среди этих людей и капитан дю Амель. Он выследил Зверя, достигнув этих мест. Когда Зверь объявился здесь, капитан был готов поймать его, но тот снова ушел в другие края. В этой стране, состоящей из оврагов, обрывов, ручьев, дремучих лесов, где можно встретить только ветер да камни, не так уж легко передвигаться, и хороший охотник сам должен быть зверем. За день до Рождества в деревушке Фо-дю-Пьер была разорвана девочка лет двенадцати-тринадцати. Через сутки, когда Зверь вернулся в эти места, люди дю Амеля окружили его где-то в роще. Если бы загонщикам не удалось выследить его, капитан не увидел бы Зверя и не описал бы его. Но теперь есть свидетели: капитан и два драгуна, которые были тогда рядом с ним. По словам солдат, он был больше, чем любой из известных волков, тело его покрыто густой коричневой шерстью, которая на животе имеет палевый оттенок. У Зверя крупная мощная голова с длинными зубами, с которых текла слюна, короткие торчащие уши и сильный, загнутый кверху хвост. Что касается дю Амеля, то он дал еще более детальное описание и до сих пор его придерживается. Если вы в ближайшее время встретите капитана, он вам в точности перескажет то, что не раз уже повторял: ростом Зверь с годовалого теленка; грудь у него, как у леопарда, лапы, как у медведя, и очень когтистые; бледный живот и рыжеватая шерсть с черной подпалиной вдоль позвоночника. Он держал его на расстоянии всего четырех шагов, стреляя из пистолетов (награда за Зверя составляла десять тысяч лир!), а драгуны на лошадях кружили вокруг него, пытаясь заколоть саблями. Но Зверь от них вырвался и скрылся в непроходимой чаще, где лошади не развернуться. Несчастным драгунам пришлось вынести на себе весь гнев капитана…

Маркиз замолчал. Он допил вино, которое оставалось на самом донышке его бокала, наполнил его заново и поставил графин на место, не предложив составить ему компанию. Казалось, старик напрочь забыл о гостях и теперь вел свой рассказ скорее для себя самого, чем для присутствующих. Пламя свечей дрожало, как крылья бабочки, освещая графин, который поблескивал так же, как перстни на пальцах маркиза. Кашлянув, он продолжил:

– Вы, конечно, услышите и прочие комментарии и не раз столкнетесь не только с научными толкованиями, но и с россказнями дураков. Вы уже думали о такой возможности? Я понял это по вашим предыдущим вопросам. Вполне вероятно, что вам расскажут, будто Зверь – это на самом деле беглый гугенот, избежавший чумы и замученный голодом, переживший перипетии Мардена и другие невзгоды, причиненные ему драгунами. Вам также поведают о том, что он якобы питомец папистов, бич Господень, посланный на борьбу с иезуитами, орден которых в этом году был распущен парламентом Лангедока. Именно там, как утверждают некоторые, Зверя видели в первый раз, и теперь он охотится на выживших гугенотов, с которыми они боролись… Семья огромных волков, рожденных от гулящих женщин, Божья кара на грешников – и такое вам скажут, не сомневайтесь. По чьему приказу он нападает? Опять же, вам дадут сотню ответов или же просто промолчат, бросив красноречивый взгляд… Возможно, вы услышите, что это сам дьявол, что его видели в образе странного человека накануне какого-либо злодеяния. И это еще не все, шевалье. Вам придется познакомиться и с другими версиями. Например, что этот Зверь – ни много ни мало волк-лев или собака-гиена и живет он в Кафрери в постоянно перемещающейся стае, а по ночам издает звуки, похожие на хохот безумца, и валяется в крови своих жертв. Вы знаете, что об этом говорят сами гугеноты? Что те, кто занимается разведением животных, скрестили волка и марокканскую гиену, а злоумышленники из Марселя запустили это существо в нашу местность.