Лейла. Шанс за шанс (СИ) - Цвик Катерина Александровна

Но сейчас не о детях, а о взрослых. Мне катастрофически не хватало нормального общения!

Тем временем пауза затягивалась, и я решила ответить:

— Отец, мама, никогда раньше с вами об этом не говорила, но… — Я замерла, подбирая и лихорадочно обдумывая слова. На примере Малики я поняла, что врать, привлекая каких-то посторонних людей, нельзя — будет только хуже. Поэтому решила положиться на высшее и непознанное: — Но после того как я выздоровела после той страшной болезни, я стала замечать, что знаю некоторые вещи, которые вроде как и не должна знать. Например, как с этим сливочным мармеладом. Я просто знала, что если я сделаю так-то и так-то, то будет именно он.

— И с кофею так же? — после некоторой паузы спросил отец.

Я скосила глаза на Малику, решила, что она меня не спалит, и кивнула.

— И что еще ты знаешь? — Отец смотрел очень внимательно и, кажется, даже верил.

— Много чего. Просто знание всплывает применительно к чему-то. Например, сегодня я захотела удивить тебя чем-то вкусненьким, и в голову пришел этот рецепт.

Некоторое время лицо отца было очень серьезным и сосредоточенным, и я даже испугалась. Заметив это, он тепло улыбнулся и сказал:

— Лейла, милая, иди найди Мамука, а то твой мармелад настолько вкусный, что ему может ничего и не достаться, а мы с мамой еще немного здесь посидим.

— Хорошо.

Я неловко спрыгнула с лавки и вышла из комнаты, а потом и из дома.

Крикнув во все горло «Мамук, ты где?», я быстренько развернулась и мышкой проскользнула в предусмотрительно оставленную приоткрытой дверь обратно в дом и прокралась к занавеси в комнату, где совсем чуть-чуть, стараясь не шевельнуть все полотно, отодвинула тяжелую плотную ткань вбок5.

Сначала мне показалось, что в комнате никого нет, но тут отец тяжело вздохнул:

— Знаешь, Малика… — тихий голос отца зазвучал как-то неожиданно, и я вздрогнула. — Я никому об этом не рассказывал, но во время своей болезни Лейла на несколько минут перестала дышать. В тот момент я был рядом с ней. Аврора как раз слегла и попросила меня присмотреть за дочкой. Так вот, в тот момент я понял, что она умерла. — Отец сглотнул и продолжил: — А через несколько минут она снова вдохнула воздух. Всевышний вернул мне ее. Он знал, что заберет мою Аврору, и если бы ушли они обе, я бы не пережил. После смерти Авроры только Лейла дала мне силы жить.

— Всевышний? — откликнулась Малика.

— Да, Малика, больше некому. Только он может забрать и отдать жизнь. Только он.

— Но зачем ты рассказываешь мне это сейчас?

— Понимаешь, мне кажется, что те несколько минут рядом с Всевышним и есть причина того, что сегодня нам поведала Лейла.

— Ты думаешь, что простой рецепт… — начала Малика, но отец ее прервал.

— Дело не в рецепте! Разве ты не видишь, что Лейла не такая, как другие дети? Да, со стороны это не бросается в глаза, но пробуй с ней пообщаться несколько минут без скидки на возраст, и…

На несколько минут в комнате повисло молчание.

— Знаешь, Ратмир, возможно, ты и прав. Иногда она рассуждает так, будто старше меня. Иногда, глядя на нее, это смотрится смешно, а иногда даже страшно…

Я сидела за занавеской и думала, что я полная дура и никакущая актриса. Я-то все это время думала, что вполне профессионально шифруюсь, а вот те на: оказывается, все мои потуги ни к чему не привели. Остается только удивляться, как меня до сих пор не приперли к стенке и не задали неудобные вопросы.

— Ты ее боишься? — недоверчиво и с какой-то непонятной интонацией спросил отец.

Я услышала, как мама фыркнула:

— Нет, Ратмир, что ты?! Это же Лейла! Ее можно только любить. — А вот это уже было сказано с грустью. — Просто она бывает… — Малика задумалась, подбирая слова и пытаясь объяснить свои чувства, — непонятной, а все, что непонятно, пугает. Понимаешь?

— Понимаю, моя сладкая. Понимаю.

Послышались звуки поцелуя, и я уже хотела ретироваться, как услышала:

— Что будем делать?

— А что мы будем делать? — деланно удивился отец. — Будем дальше жить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Но ведь ее необычность скоро заметим не только мы.

На несколько минут снова наступила тишина.

— Ты права, Малика, я подумаю над этим вопросом… Чуть позже.

После чего послышался звук поцелуя и шорох одежды. Дальше я слушать не стала, потому что молодые люди явно занялись вещами, не предназначенными для чужих ушей.

***

Несколько дней пролетело незаметно, и я почти забыла о странных слова отца о больших переменах. А вечером третьего дня он вернулся со встречи со своими компаньонами какой-то взъерошенный и на взводе. Я видела, что он о чем-то усиленно размышляет, и надеялась, что позже решит поделиться своими мыслями с Маликой, а я смогу это услышать. Почему-то мне казалось, что это его состояние как раз и связано с этими самыми переменами. Обсуждать их со мной — девочкой пяти лет отроду — никто, конечно, не собирался.

Наконец, мама уложила нас спать и отправилась к отцу. Еще с полгода нам c Мамуком будет не зазорно спать в одной комнате, но потом его придется переселять в другую. Пока же мы обитаем вместе. Он часто раскрывается и замерзает, а я за ним приглядываю. Я с трудом дождалась, когда Мамук заснет, и прокралась к родительской комнате. Там уже шла беседа, подхватив занавеси, я прислушалась…

— Ратмир, но ты же только приехал! — услышала возмущенный шепот Малики — громко разговаривать она не решалась, чтобы не услышали мы — дети.

— Сладкая моя, сейчас решается слишком многое. Я же объяснил, нам очень нужны деньги!

— Не нужны нам эти деньги! Подумаешь, ну не влезем мы в очередную авантюру твоих дружков, и слава Всевышнему! Зато будем видеть тебя дома, а не мечтать каждый день о встрече!..

На самом деле «дружки», как их назвала Малика, были взрослыми дядьками, — чуть ли не в два раза старше отца. Сама же история их знакомства и сотрудничества, как мне кажется, шита белыми нитками, но я не исключала, что просто чего-то не знаю. Все-таки при жене и детях рассказывается и обсуждается отнюдь не все. Так вот, около шести лет назад отец с матерью и старым рабом Киримом прибыли из Турании в Эльмирантию, чтобы поселиться в небольшом приморском городе Шалем. Отцу тогда было восемнадцать, матери — пятнадцать. Согласно официальной версии, благодаря хорошему образованию, отец смог устроиться к одному из местных купцов помощником, но довольно скоро смог уйти от него и основать свое небольшое дело, а затем и разбогатеть настолько, что договорился с этим самым купцом и еще двумя другими представителями купеческой братии о совместной доле в корабле, предназначенном для далеких морских путешествий. И путешествия эти планировались не в ближайшую Тализию, а в далекую и полную новых товаров и рынков сбыта Туранию. Но это по официальной версии, а мне кажется, что все было не так просто. Но это лишь мои мысли.

Задумавшись, я чуть не пропустила продолжение беседы…

— Малика, ты не понимаешь! Совсем скоро сюда введут целый гарнизон, будет строиться крепость и расширяться порт, а главное — об этом проекте еще почти никто не знает! Если мы сможем хотя бы немного поучаствовать в становлении города, это даст большие дивиденды, а для подобного нужны деньги!

— Ратмир, но ты же говорил, что у нас уже достаточно денег, чтобы купить новый дом! Давай мы откроем рядом небольшую лавку, будем продавать привозные товары, как делают твои партнеры. Ты же только мотаешься по морю, чтобы продать им товар и снова уплыть от нас!

— Малика, все не совсем так. Да, и у меня были определенные договоренности с ними. Сейчас же перед нами открываются совсем новые перспективы и возможности. Просто поверь мне!

Мама всхлипнула и сказала:

— Ратмир, я лишь хочу сказать, что люблю тебя и хочу, чтобы ты был рядом. А ты и недели дома не пробыл и снова уплываешь на полтора месяца.

— Сладкая моя, обещаю: в следующий раз я буду дома настолько долго, что ты от меня устанешь, — с улыбкой в голосе проговорил он. — К тому же я решил, что мы не будем покупать дом.