Струны памяти - Ким Николаевич Балков

катер. Мартемьян Колонков не удержался на ногах, упал на моториста. Поднялся, чертыхаясь. А Лешка смеется:

— Как в шторм, Мартемьян Пантелеич.

— Глупая башка, — строго говорит Мартемьян Колонков.

— Понятно, — соглашается Лешка.

— Потреплись у меня…

А море спокойное, ласковое. Светится… И Мартемьян Колонков снова повеселел. Припомнилось слышанное — лесник гонял однажды бедолагу по облепиховому разметью. Поймать хотел, да не удалось. Картуз только нашел с желтой обшивкой по ободку. Единственный на весь Ехэ-Горхон картуз. Лешкин… Желтая обшивка — примета верная. Не однажды Лешка похвалялся своим картузом. Но, когда пришел Ерас Колонков к Лешке, тот ни в какую:

— Нет, не мой картуз. Стал бы я такую дрянь…

Лесник Ерас и отступил.

— Лешка, а Лешка, — говорит Мартемьян Колонков. — А картуз-то вызволил?

Лешка мрачнеет.

— Враки. Ерасовские враки.

— Не чуди…

— А вы Ераса знаете? — говорит Лешка. — Нет? Я тоже не знал, пока не столкнулся с ним на проселке. — Подозрительно покосился на начальника лесопункта: — Нынче из-за Ераса у меня с получки чуть не половину… А это — деньги. Но я отыграюсь за свое. Слово-олово, отыграюсь.

У Мартемьяна Колонкова в глазах что-то недовольное… Да исчезло сразу. Смеется:

— Нет, не знаю я Ераса. Куда мне!..

Показался пирс. Причалили, Мартемьян Колонков пошел в контору леспромхоза, а Лешка остался на катере.

11

Ерас Колонков попридержал пеганку у росстани, привычно оглядел долину, в которой подобно зернышку в широченной ладони приютился Ехэ-Горхон, и рысцой въехал в поселок.

Во дворе своего дома расседлал пеганку и пустил ее под навес. Филька стоял на крыльце. Ерас Колонков обернулся к нему, приметил, лицо у Фильки скучное, руки спрятаны за спину, плечи опущены.

— Ты чего? — предчувствуя неладное, поинтересовался Ерас Колонков, подымаясь на крыльцо. Филька не ответил.

Вошли в прихожку. Молча уселись за стол. На столе стоял самовар. Ерас Колонков налил себе кипятку в стакан, обождал, пока он остынет. Нацедил из носатого чайника заварки. Затем, покряхтывая, долго пил чай.

— Вчера Мартемьян Колонков с Лешкой угнали плоты в Устье, — сказал Филька.

— А? — не понял Ерас Колонков.

— Плоты, говорю, угнали.

— Да?..

— Дядь, а дядь, — тихо сказал Филька. — Я вот все думаю, может, ты зря Лешку…

— Зря?

— Жалко.

— Мне тоже, — вздохнув, сказал Ерас Колонков. — И Лешку жалко, и недоруб жалко. Да не беда, поди. Впредь умнее будет, Лешка-то, а? Что же тут страшного? — Вскинул голову: — Пусть уважает, должность нашу лесниковую уважает. — Спросил: — Турянчикова не была? — А услышав недовольное Филькино: — «Нет», неуверенно сказал: — Пойду-ка проведаю.

…Возле смешанного магазина остановился. Из-за раскрытой двери доносился разноголосый шум. Шум то неожиданно спадал, то становился громче. «Нюра! Нюрочка!» — слышалось нетерпеливое. «Сюда! Сюда, пожалуйста!» «Какое сегодня число? — подумал Ерас Колонков. — Двадцатое? Да, вроде…» Вошел в магазин. Протиснулся к прилавку.

— А, ты… — увидев его, сказала Нюра Турянчикова.

— Закрой магазин. Разговор есть.

Нюра Турянчикова отошла от прилавка, быстрым движением обеих рук поправила прическу, решительно сказала:

— Все. Закрываемся.

Люди, поглядывая на продавца, нехотя выходили из магазина.

— Ну, какой разговор-то? — когда за последним посетителем захлопнулась дверь, спросила Нюра Турянчикова.

— А никакой, — прищурился Ерас Колонков. Глаза у него маленькие, зеленоватые. Хлопнул Нюру Турянчикову по спине.

— Тоже… Нашел, где играться.

— А что? — усмехнулся Ерас Колонков. — Мне все равно, где.

Игривость игривости — рознь. А игривость лесника Ераса от тоски шла. От недоумения. «Кажется, впервые так круто завернул. До этого случая, до Лешкиного, вроде полегче было. Может, потому, что и нарушитель-то всегда в одном лице. А лица того не разглядишь сразу — лесопункт. Оттого и полегче было. С Мартемьяном говорить — не с Лешкою».

— Ты зачем заявился?

— Проведать.

— Врешь, — просияла Нюра Турянчикова.

— Может, и вру, — согласился Ерас Колонков и вышел из магазина.

На лавках, прилепившихся к заборам, сидели ехэ-горхонцы и веселыми взглядами провожали ладную фигуру лесника Ераса.

Издали заметил — идет навстречу Мартемьян Колонков. Встретились, раскланялись, словом-другим перемолвились, о здоровье спросили друг друга и… разошлись, торопясь по своим делам.

Солнце высокое, жаркое.

12

«Ра-ра-ра, ри-ри-ри…» — напевал под нос Мартемьян Колонков. Он сидел на кожаном диване и поминутно поглядывал на часы. «Почему бы не брякнуть главному?» — думал он и с сожалением смотрел на телефон. Однако время шло, а никто не звонил. И Мартемьян Колонков забеспокоился.

И было отчего. Вчера, причалив у пирса, ходил в леспромхозовскую контору, говорил с главным инженером.

— Лесу в нашей округе — воробью на подстилку. Мало. Недоруб в основе. Тут бы в самый раз и скостить план. А брать у Байкала… Между прочим, даже в газетах пишут, ученые выступают, мол, пожалейте Байкал, ему зеленое кольцо нужно из лесу, как девке на выданье — подвенечное платье.

— Сомневаешься в нашем решении?

— Нет. Но все же…

— Подожди-ка, Мартемьян Пантелеич, с чего это ты вдруг заговорил об этом?

— Сам не знаю, — огорченно сказал Мартемьян Колонков. — Только вот нынче по Байкалу плыл будто впервые и дивился — красив, шельмушка. И на эту красотищу-то тошно наступать. — Покосился на главного: — Только ты пойми меня правильно. Я, понятно, от своего ни на шаг. Нужно, значит нужно.

Минута за минутой на стенных часах в кабинете у главного, а на сердце у Мартемьяна Колонкова без движения. Тяжело. Подумал: «И все же брать лес будем у Байкала за разметьем. Больше ничего не остается. Не расформировывать же лесопункт. Случись такое, куда люди пойдут?»

— Послушай-ка, — сказал Мартемьян Колонков. — На сплав к нам не подбросишь людей? Что тебе стоит? — прищурился хитро: — Уважь старика!

— Эк-ка, старик нашелся, — сказал главный. — Жениться впору, а он в деды записался.

— Это ты оставь до другого раза, — обронил Мартемьян Колонков. И опять: — А людей-то подбросишь?

— Погляжу…

— Ну бывай… — пожал плечами Мартемьян Колонков. Надоело…

— Я тебе позвоню, — сказал главный.

И вот теперь сидел Мартемьян Колонков у телефона и ждал. Неслышно открылась дверь, в кабинет вошла Зиночка. Увидела отца и насупила черные, длинные дужки бровей.

— Не ночевать ли здесь собрался? Сколько можно ждать? Уже все на столе — стынет.

— Должны позвонить, — сказал Мартемьян Колонков.

— Сидор говорил, из конторы. Да?

— Оттуда.

— Поздно уже, — сказала Зиночка. — Надо будет, позвонят домой.

Мартемьян Колонков поднялся с дивана и неторопливо зашагал следом за дочерью.

В окнах домов беззаботно переливался электрический свет. Где-то на берегу Болян-реки заливалась дворняга.

13

Ближе к полуночи в квартире Мартемьяна Колонкова зазвонил телефон. Зиночка взяла трубку.

— Вам кого? — спросила она. Помедлив, сказала: — Хорошо. Подождите немного. — Включила свет, прошла в комнату Мартемьяна Колонкова, крикнула: — Папа, тебя. Из леспромхоза.

Мартемьян Колонков не спал. В голове мысли, одна быстрее другой. Давно это было. Сразу же после того, как жену схоронил. Гуляли с