Московские эбани - Елена Сулима

— На "Е"?.. — Совершенно обалдело, произнес Вадим, чувствуя себя первоклассником, говорящим о запретном. Он даже испытал детское чувство гордости от того, что она, вновь забывшись, сказала ему «Ты». И слушал её заворожено:

— Все страсти за моим забором — независимо от цвета кожи артистов человеческой комедии — были для меня миром эбани — их бред был не способен волновать меня. Мне всегда казалось, что они его выдумывают специально как бы натворить нечто такое, чтобы ничего не создать, лишь бы рушить, а не созидать. Но это не люди земли или те, что с божественным вдохновением. Нет — среди них могут быть и те, и другие, но суть любого их действия разрушение. Они специалисты — рушить все и вся. Рушить сексуальностью души; рушить амбициями порядок; рушить, крушить порядком творчество и вдохновение. Творчеством и вдохновением защитное поле табу. О! Вы даже не представляете, сколько способов разрушения существует в этом мире животным началом рушат любовь, любовью к женщине — материнские начала… Разнузданным материнством — взрослость. А межнациональные или внутриплеменные разборки! И так без конца! Оставьте меня со своими страстями! Я не хочу принимать участие в постоянном процессе всеобщего погрома! И пусть он незаметен. Я хочу писать картины! Нет. Вы мне скажите, Вадим, — снова она акцентировала это отстраняющее "Вы", — Здесь что?.. Все также нет четких границ межу «эбани» и человеком, от слова "чело"?!. Я-то думала за эти годы все изменилось и наконец-таки стало ясно — кто есть кто. Ан — нет. Вы со своими приятелями блефуете, прикидываясь людьми, с которыми можно разговаривать нормально и о деле, а выходит, пошло подстраиваете мне какую-то ловушку, прикинувшись специалистом арт-бизнеса. Мне стыдно быть свидетелем вашей эбанитости!.

— Нет. Все было не так. Не так. Но я имею некоторое отношение к… Я… вовсе не такой… Я сейчас — вскочил Вадим и вышел в туалет. Ему не хотелось врать, и пришлось выдержать паузу умолчания, чтобы не сказать правду.

ГЛАВА 4

А дело было простое. Сидел он в одном из облюбованных богемой кафе с Борисом фотографом, давно пропившему свой последний гонорар, а быть может и аппаратуру, и уже более года перебивавшемся на вспомоществование, поступающее за мелкие услуги от меценатствующего по отношению к нему Вадима. Сидели, вальяжно вытянув под столом ноги, развалившись на стульях, попивали водочку, болтали, можно сказать, ни о чем. Подошел Иван, развалился рядом, нога на ногу, поглядывает на них в полупрофиль, словно сытый горный орел только что обожравшийся труповщинки, и сообщает, как бы вскользь, что этой ночью он переспал уже с тысячной женщиной.

— С тысячной?! — чуть не подскочил Борис.

— Ну ты просто сексуальный террорист! — усмехнулся Вадим и начал быстро разливать водку по стаканам.

— Слушай, а скажи, а чего такого ты в них искал? — успокоившись, спросил Борис, уже несколько лет в одиночестве переживающий разрыв с любимой женщиной. Ему, конечно, приходилось иногда снимать противоположный пол, несмотря, что в основном фотографировал для буклетов рекламирующих станки и рабочую одежду, но снимать на фотопленку, а не так, как это делается на Тверской.

— Коллекция у меня такая. Коллекционер я, понимаешь? Чтобы было потом — что вспомнить. — Вновь орлиный профиль Ивана устремился в невидимую даль.

— И каков же возрастной диапазон? — не унимался Борис.

— Ну… в основном у меня молоденькие… но были и пятидесятилетние.

— А красивые? — Спросил Борис, глядя куда-то мимо.

Вадим и Иван проследили за его взглядом и увидели Викторию, севшую в противоположном углу небольшого зала.

— Кажется, я эту бабу знаю, — напрягся Иван, и профиль его преобразился в профиль охотничьего пса на болоте, даже пипочка носа шевельнулась — Да это же Виктория! Сто лет её не видел. Как изменилась — не узнаешь. Она и раньше частенько бывало меняла цвет волос, а теперь, значит, брюнетка… И загорелая!.. И зимой! По круизам шляется?..

Вадим не был праведником, но Иван осматривающих всех женщин, как свое конкретное поле деятельности, его раздражал.

— Справедливо будет отметить, — обратился Вадим к Борису, мало знакомому с Иваном, — что Иван обычно выбирает себе женщин на изломе, неуверенных в себе или просто некрасивых. Так что не завидуй.

— Вадим, конечно, прав. — Повернулся к столу лицом Иван и подражая манерности тона своего друга и тайного врага одновременно продолжил: Перед красивыми женщинами я робею. Но случалось. Случалось. Что греха таить…

— Где ж ты брал так много некрасивых? — искренне удивился Борис.

— Я же говорю, случались и красивые.

— И такие были? — Провокационным тоном спросил Борис и еле заметным кивком указал на Викторию.

— А что она красива, что ль? — Иван с опаской оглянулся на Викторию.

— Ну… — потянул, подмигнув Вадиму, Борис, — При определенной постановке света — конфетку сделать можно. Аджани… Коллинс… она одного с ними ряда. Конечно на любителя, если не блондинка, но у всемирно известных графиков редко эксплуатируются блонды. Возьмем, к примеру, Бердслея с его ранней серией "Смерть короля Артура"…

— Смерть? Нет. Эта смерть королям ещё не была. — Иван пошутил, но, почувствовав, что приятели подбивают его на новый подвиг, совершить который ему вряд ли удастся, остановил их искренними рассуждениями: — Эта женщина слишком хорошо знает, что ей нужно. А это отталкивает. Но какие наши годы? Все ещё впереди. — Краем глаза наблюдая за Вадимом, он встал и окликнув ту, о которой говорили, предложил пересесть к ним за столик.

Ничего не подозревающая Виктория заулыбалась и пошла к ним.

Иван испытал удовольствие, заметив, как Вадим отвел взгляд в сторону и, поменяв позу, затряс ногой под столом, когда он, Иван, целовал руку Виктории.

— А ты? — спросил Вадима Борис так, словно никого не было рядом.

— Я не начетчик, — процедил Вадим, стараясь не вспоминать о побочных явлениях в своей биографии и не смотреть на Викторию.

— Я вообще-то тоже… — кивнул Борис.

Иван, словно не обращал внимания на их замешательство — больше всего он любил, когда ему завидовали, — услужливо поставил ей стул рядом с собой.

Вблизи Виктория же произвела впечатление столь неприступной женщины, какой казалась при взгляде на неё через расстояние, мило улыбнувшись и познакомившись со всеми, села за стол, заказала бокал красного вина. Наступила тишина.

— Какие проблемы? — после паузы спросил Иван, как бы скучая.

— Ты, знаешь, я в шоке. — Глаза её расширились, мелькнуло что-то детское в выражении её лица.

И все напряженно уставились на нее.

— Чего же так? — как бы лениво спросил Иван.

— Ничего не понимаю — никого найти не могу. Одни уже умерли, другие спились окончательно, третьи друзья-художники уж и не художники, работают невесть кем… остальных вообще невозможно разыскать.

— А ты сама-то, мать, где пропадала?

— А… так. — Хмыкнув, отмахнулась Виктория.

— А кого конкретно ищешь? — как бы свободно закинув руку за спинку своего стула, продолжал поддерживать разговор с Викторией — весьма некокетливой, по его мнению — дамой, Иван.

— Да никого конкретно. Просто мне нужен продюсер.

— А… продюсера надобноть?.. Есть такой человек. — Иван взглянул на напряженно наблюдающего за ними Вадима. Выдержал паузу, и врезал по её наивности: — Прошу познакомиться — Вадим Юрьевич. Продюсер и миллионер. Спонсор многих творческих начинаний.

Не успел Вадим понять, что он имеет в виду под словами "творческие начинания" — уж не их ли пьяные похождения различного масштаба, как уже был втянут в игру. Обычную игру словоблудия, рассчитанную на ничего не видящих вокруг, экзальтированных особ.

— Вот как? А можно вашу визитку. Я позвоню вам дня через два, если можно.

На визитке ничего не было написано о том, что он продюсер. Информация на ней сразу бы выдала, что у него была своя туристическая фирма и к искусству он никакого отношения не имеет, поэтому, сказав, что они, к сожалению, кончились, он оторвал кусок картонки от пачки сигарет написал свой телефон крупным, неровным почерком.

После того как она ушла последовало естественное подзадоривание.

Он не знал как себя вести, если она ему позвонит и зачем ему это надо, но едва он сбросил очередную случайную попутчицу по развлечениям в фонтан, в тот же вечер позвонила Виктория, и он понесся на встречу с ней, ни о чем не думая, словно убегая от всего того, что смертельно ему надоело.

ГЛАВА 5

— А что было дальше? — спросил Вадим вернувшись.

— Когда? Где? — она явно думала о чем-то о другом.

— В ЮАР.

— Ах, в ЮАР… Я жила там немного времени, а работала много. Очень много. Мои работы там очень хорошо шли.

— Они были в том же стиле, что ты показывала?