Кровь на эполетах - Анатолий Федорович Дроздов

вас более. Подполковник Спешнев и капитан Руцкий, останьтесь.

– Вот что, господа, – сказал генерал, когда остальные офицеры ушли. – Главнокомандующий просил нас поспешать изо всех сил и, по возможности, не дать неприятелю захватить Малый Ярославец. Если таковое случится, Бонапарт может не дать возможности преградить ему путь на Калугу. Нужная для сражения позиция расположена в двух верстах за городом. Там возвышенность, которую удобно оборонять, ее заранее разведал генерал-квартирмейстер светлейшего. Если позицию займут французы, придется атаковать их снизу. Потери встанут огромные, да и исход дела неясен. Дивизия будет идти так скоро, насколько возможно, но пеший солдат не сравнится с всадником. А у нас есть конный батальон, – Паскевич посмотрел на меня. – Приказываю вам, капитан Руцкий, выступить первым и к рассвету занять Малый Ярославец. Делайте что хотите, но неприятель не должен вступить в город. Для подкрепления возьмите все пушки, что есть в полку.

– Они не смогут двигаться наравне со всадниками, да еще по раскисшей дороге, – возразил я.

Не вру: пушки в этом времени не способны ехать быстро – не выдержат оси и колеса.

– Они у вас легкие, – не согласился Паскевич. – Можете взять запасных лошадей для упряжек, таковые имеются. Давеча целый табун пригнали. Я уже распорядился оказать в этом полное содействие. Будете выпрягать уставших коней и заменять их свежими.

– Все равно отстанут, – вздохнул я.

– Значит, остановите неприятеля без орудий, – жестко сказал генерал. – Понадобится – костьми ляжете, но враг войдет в город только по вашим трупам. Это ясно, капитан?!

– Так точно! – вытянулся я.

– Не задерживаю. Подполковник, – Паскевич посмотрел на Спешнева. – Проследите.

– Слушаюсь! – отрапортовал Семен.

– С чего тебе вздумалось спорить с генералом? – спросил Спешнев, когда мы вышли наружу.

– Потому что этот Малый Ярославец на хрен никому не встал, – раздраженно отозвался я. – За ним хватает холмов для хороших позиций. Дело не в нем. Я ведь говорил светлейшему по возвращении из плена, что Наполеон пойдет по Новой Калужской дороге на Малый Ярославец – своими ушами в штабе Даву слышал. И что теперь? Класть людей из-за чьей-то глупости?

– С приказом не спорят, – вздохнул Семен. – Ты уж постарайся, Платон! Удача тебя любит. Вон как из плена ловко вывернулся! В конце концов, ты должен быть благодарен: Паскевич дает возможность отличиться. Орден получишь.

«Посмертно», – едва не сказал я, но вовремя удержался. Не поймут. Здесь возможность погеройствовать ценится чрезвычайно высоко. Офицеры рвутся в бой, нередко гибнут зря, но других это не останавливает. Время такое. Для меня, человека двадцать первого века, это кажется дикостью. В моем времени воюют иначе. С помощью беспилотников выявили расположение войск противника, выдвинули системы залпового огня и накрыли ракетами. Остатки добили фронтовой авиацией и вертолетами, а пехота на БТР зачистила территорию. Только где ж хоть один «Смерч»[14] взять? Да что «Смерч»! Я бы от простейшего ПКМ[15] с десятком банок по 250 патронов не отказался. Врезать бы по плотным колоннам французов… Мечты, мечты.

В батальоне я собрал офицеров и быстро объяснил задачу. По тому, как загорелись глаза субалтернов, понял, что мальчишки в восторге. Им предстоит сражение! Ну, ну. Посмотрим, что запоете после ночного марша! А вот лица ротных были серьезны – понимают, что предстоит.

– Обязательно прикажите солдатам надеть на замки нагалища[16], – предупредил я. – Ружья держать разряженными. Ночью возможен дождь, а нам, скорее всего, придется сходу вступить в бой. Если у кого в ружье отсыреет порох, и оно не будет стрелять, виновный получит шпицрутенов[17].

– Будет сделано, господин капитан! – ответил за всех командир первой роты Синицын.

Ну, Антип Потапович не подведет, хотя предупредить стоило. Егеря из ветеранов сами догадаются с нагалищами, а вот новобранцы – вряд ли.

Отправив офицеров командовать сбором, я направился к артиллеристам. Наш егерский полк, вопреки обычным штатам, имеет в своем составе две артиллерийские роты из пяти и четырех пушек соответственно – по одной на батальон. Орудия – трофейные шестифунтовки. Одни взяли еще под Смоленском, другие – не доходя Бородино. Там, кстати, попал к нам в плен командир одной из батарей капитан фон Бок – пруссак на службе Вестфальского короля. Еще в первый день плена он выразил желание перейти на русскую службу, и эту просьбу удовлетворили, позволив пруссаку сформировать артиллерийскую роту из таких же пленных немцев. Несколько дней назад это необычное подразделение определили к нам в полк. Я, признаться, думал, что немец не найдет общего языка с моим командиром батареи Ефимом Кухаревым, с которым познакомился по пути в Смоленск в имении графини Хрениной, где отставной фейерверкер с искалеченной ногой доживал свой век на попечении вдовы генерала. После боя с польскими шеволежерами, в котором Ефим точно положил картечь в толпу поляков, он захотел вернуться на службу и увязался с нами. Проявил себя так, что дослужился до подпоручика. «Фон Бок старше Кухарева чином, почти не говорит по-русски, а Ефим не знает немецкого – как они поладят?» – думал я и ошибся. Когда через день после прибытия немецкой роты я спросил Ефима, как ему фон Бок, услышал в ответ:

– Хороший человек! Душевный.

Меня это изумило. Я попросил денщика разузнать, как наш хромец общается с немцем, и вот что услышал. Оба артиллериста сошлись на почве любви к русской водке. Она здесь, к слову, не такая, как в моем времени. Во-первых, некрепкая – где-то градусов двадцать. Точнее не скажешь – спиртометров-то нет. Во-вторых, у нее сладковатый вкус и сильный аромат хлеба. Пить можно, не закусывая, чем фон Бок с Кухаревым и занимались. Сидели за столом друг напротив друга, опрокидывали в рот жидкость из кружек, закусывая это дело дымом из трубок. После чего расходились, не сказав друг другу за весь вечер ни единого слова. Душевно сидели[18].

Артиллеристы выслушали меня, не перебивая.

– Ваша задача – доставить артиллерию к городу как можно скорее, – сказал я сначала по-русски, а затем повторил по-немецки. – Если пушка застрянет в грязи, или у лафета отвалится колесо, бросайте без жалости. Потом подберем. Скорость, скорость и еще раз скорость. Приведите к Ярославцу хотя бы половину орудий, без них батальону конец. Ясно?

Оба офицера кивнули.

– Вопросы?

– Ядра брать? – спросил фон Бок.

– А у вас есть? – удивился я.

– Были в зарядных ящиках, когда ваш подполковник Давыдов захватил в плен вестфальскую артиллерийскую роту. Там и лежат. Здесь такого калибра не найти. А вот картечи мало – не успели получить у интендантов.

– Берите! – сказал. – Пригодятся.

– О чем это он? – спросил Кухарев.

Я перевел.

– Пусть поделится со мной ядрами, а я ему дам картечи, – предложил Кухарев.

– Яволь! – кивнул фон Бок, когда ему перевели