Сердце не прощает - Анатолий Софронов

Ольховатов. Ты брось тут клинья вбивать! Я с ней говорил, укоротится баба.

Коньков. Людей хороших с пути сбивает.

Ольховатов. Кого это она сбивает?

Коньков (уклончиво). Разных тут людей.

Ольховатов. Не вредно было бы, конечно, Степану сказать кой-что... Но жаль... Человек три года надеялся на нее.

Коньков. Да брось, надеялся! Сам-то небось походил да побродил, не святой.

Ольховатов. Нельзя. Треснет у них жизнь. А ему это ни к чему. А ты вот что, сам-то, святой угодник по дамскому полу, садись на коня да вымахивай отседова.

Коньков. Ты, председатель, мне график по моим поездкам не устанавливай.

Ольховатов. Женщины урожай снимают, а ты их к потерям тянешь.

Коньков. В этом деле без потерь не обойтиться.

Ольховатов. Давай, давай, поедем вместе.

Коньков. Мне за председателевыми конями не угнаться.

Ольховатов. С собой возьму тебя, в тачанку.

Коньков. Кобылку не с кем оставить.

Ольховатов. Смотри, вопрос на правлении колхоза поставлю.

Коньков. Интересуюсь: как сформулировано будет?

Ольховатов. Подберем формулировочку.

Коньков. Могу помочь: о неправильных заездах ветеринарного фельдшера Конькова на виноградники бригады Топилиной и о потерях в связи с оными в уборке урожая винограда.

Ольховатов. Поскалишь зубы, когда за шиворот тебя возьмем.

Коньков. Не туда смотришь, Гордей Наумович. За Топилиной лучше смотри... Она тебе весь колхоз разбазарит, всех людей Ажинову в совхоз передаст, пока ты мне морали читаешь. Сказать бы все Степану — он бы зануздал ее, и тебе легче было бы!

Ольховатов. Ты обо мне не печалься, у меня у самого кулак есть. (С угрозой.) Чтоб не смел Степану слово какое сказать! Мое то дело.

Коньков. Только и ты в мои дела не суйся.

Входит Топилин. В руках у него пестрый узелок, из которого виден небольшой глиняный кувшин.

Топилин. А-а, Гордей! Тоже к моей женке пожаловал? (Ласково здоровается с Ольховатовым и суховато с Коньковым.) А ты чего здесь, Роман Агафонович?

Коньков. Да вот председателя сопровождаю, в адъютанты к нему пошел.

Топилин. И то дело... Катерины не видели?

Ольховатов. Где-то по звеньям ходит.

Топилин (вздохнув). Покушать ей принес.

Коньков (рассматривает узелок). Никак кислое молоко?

Топилин. Оно самое... (Улыбаясь.) Сам заквашивал.

Ольховатов. Ты?

Топилин. А что? Я тут, когда бродил по разным местам, в сыроваренной артели работал, научился всякое из молока делать. Особенно сыры.

Коньков (насмешливо). И голландский?

Топилин. А чего ж нет? Главное, чтоб кислотность правильная была.

Коньков. Вот, брат, докатился.

Топилин. Что ж — докатился? А ты разве не любишь этот продукт?

Коньков. Я чего-то тебя не пойму: каким ты продуктом стал?

Топилин (смеясь). Каким я был, таким остался. Скажи ему, Гордей.

Ольховатов (недовольно). Чего ж, я скажу. Вернуться вернулся, а прячешься. На своем базу чего-то там стругаешь, ко мне глаз не кажешь.

Топилин. Свое хозяйство в порядок привожу. Запустили.

Ольховатов. Пора бы тебе уже в колхоз определиться.

Топилин. Не торопи, Гордей. Время нынче не военное, можно и мозгами раскинуть.

Ольховатов. Я ж тебе предлагал — заведующим хозяйством. Чего молчишь?

Топилин (мягко). Бывал я уже завхозом. Канитель, Гордюша.

Коньков (с интересом). И завхозом бывал?

Топилин. Бывал, Роман Агафонович... Только что ветеринарным фельдшером не бывал, образования не хватило.

Коньков. А чего ж не хватило? Сыры голландские научился делать, лечил бы и коров. Продукт один.

Топилин (добродушно). Не задирайся, фельдшер. Я ученый стал, без нужды в драку не лезу. (Ольховатову.) Ты, Гордей, дай мне осмотреться. Место вы наделили нашему двору хорошее, земля добрая... Да у Кати руки не дошли. Гришка еще не обучен крестьянской жизни, в трактористы подался... Так что надо... надо, Гордей.

Ольховатов. Оно, конечно, верно... Все надо... Только как-то не кругло получается.

Топилин. Колхоз ты ведешь хорошо, Гордей. Поучиться многому можно у тебя. Очень это мне приятно.

Ольховатов (вздохнув, скромно). Да уж работаем помаленьку, стараемся, хоть и критикуют нас.

Топилин (показывая на виноградники). Не думал я, что приживутся на горе виноградники. Молодец, Гордюша!

Ольховатов (искренне, почти с увлечением). Да, понимаешь, сами сомневались... Но тут нам помогли, советы дали. Совхоз рядом... Директор там хотя и вредный такой, но понимает наше дело. Ажинов фамилия его.

Топилин. Слыхал.

Коньков (остро). Ну и что?

Топилин. Что — что?

Ольховатов. Не один он, конечно... Область помогла. По правде говоря, вспоминал я тебя... Жизнь с перспективцей стала, как вышли на гору... Вроде дальше видней. Правительство колхозные запросы учло. Налоги снизило. Интересно. Читал небось?

Топилин. А какой же человек это не читал! (Поднимаясь.) Пойду Катю поищу.

Ольховатов. К Лизавете пошла или к Домне. Так смотри приходи. Определяться тебе надо.

Топилин. Обязательно, Гордюша.

Коньков. Слушай, Степан Прохорович, а с какой мечтой все-таки ты вернулся сюда?

Топилин (усмехнувшись). Да уж не по ветеринарной части мечта. (Уходит.)

Коньков (смотря вслед Топилину). Спокойный стал человек.

Ольховатов. Поедем?

Коньков. Голова разболелась от умного разговору. В затишке отдохну. Может, формулировку для правления короче сочиню.

Ольховатов. Смотри, Коньков.

Коньков. Пламенный привет!

Ольховатов, возмущенно хлестнув плеткой по сапогу, уходит. Коньков, осмотревшись, подходит к дому и ложится на сено. Тишина. Слышно, как стригут воздух кузнечики. Входит Домна Егорова. Она быстро подходит к столику, открывает ящик, роется в бумагах, просматривает их, не замечая Конькова.

Егорова (не найдя того, что искала). Вот жулики! (Перебирает бумаги.)

Входит Новохижина с корзинкой винограда.

Новохижина (Егоровой). Вчерашний день шукаешь?

Егорова (задвинув ящик). Где Нюрка?

Новохижина. Ходит где-то... А на кой она тебе?

Егорова. Махинацию вашу разоблачить хочу.

Новохижина. Какую такую махинацию?

Егорова. Я как честная звеньевая собрала семь и восемь десятых тонны с гектара, а мне говорят, что ты восемь собрала. Це ж махинация!

Новохижина (спокойно, с издевкой). Домна, а что, ежели я на самом деле собрала восемь тонн? Что с тобой сделается? Умрешь чи жить останешься?

Егорова. Не доставлю тебе такого удовольствия — жить останусь. Нюрка выписывает фальшивые сведения.

Новохижина. У меня квитанции приемщиком выписаны.

Егорова. И квитанции фальшивые!

Новохижина. Виноград можно перевесить.

Егорова. Все одно фальшь!

Новохижина. Обидно тебе, Домна? Жену секретаря в отстающие запишут?

Егорова. Уйди, Лизавета, не раздражай мой характер.

Новохижина. Смотри, развод теперь тебе даст твой секретарь.

Егорова. Ты до моего секретаря руками не цапайся.

Новохижина. На лешего он мне нужен, ледащий, тобой замороченный!

Егорова. А тебя только коровьи лекаря интересуют?

Новохижина. А ты мне не предлагай своего.

Егорова (оторопело). Я тебе предлагаю своего?! Ты что, белены объелась, гулена?!

Новохижина. Ты меня за подол не держала! Иди лучше, красавица, собирай виноград, не то отстанешь на больше. Дальше тебе хужей будет. Дальше у меня что ни лоза, то роскошь.

Егорова. Утверждаю — фальшь! Я разоблачу вашу фальшивую махинацию! На позор всему району выставлю! И квитанции разоблачу... и приемщика... и Нюрку... и тебя... и всех... всех разоблачу! (Уходит.)

Новохижина (подходя к бочонку с водой). Не стерпела, красавица! (Пьет воду из ковша.)

К ней неслышно подходит Коньков.